Журналистка, мать четверых детей, Мег Сент-Эсприт написала важный текст о том, как важно не обесценивать свое родительство. Любому из нас на разных этапах нашего родительства может быть несладко. Мы невольно сравниваем себя с теми, кому, скорее всего, сложнее, и еще больше погружаемся в чувство вины. Нельзя жаловаться, если у вас всего один ребенок, ведь с двумя или тремя сложнее. Не стоит жаловаться друзьям, которые пытаются справиться с убегающим и закатывающим истерики тоддлером, если твой ребенок пока еще совсем малыш, ведь он же только спит и ест. Мамы, которым помогают бабушки и дедушки или няни, якобы никогда не поймут тех, кто справляется без помощи, а еще и работает. Журналистка испытала это на себе. Ее друзья постоянно извиняются за свои жалобы, что им так тяжело дается родительство. Ей же с четырьмя детьми и работой явно труднее. Мы решили перевести этот монолог для вас, чтобы поддержать тех, кому тяжело, хотя со стороны кажется, что «не должно бы». Запаситесь чашечкой кофе (или бокалом вина), вас ждет лонгрид. Не будем соревноваться, кому тяжелее. Просто обнимемся.
Моя дорогая и любимая подруга, сидя за моим обеденным столом и обнимая кружку с кофе, сквозь слезы рассказывает про свое материнство и как оно ее тяготит. У нее двое детей, и каждый новый день истощает ее. Я вижу это по ее глазам — этот пустой безрадостный взгляд, когда уже ничего не хочется после тяжелой недели, когда кажется, что ты провалилась по всем фронтам. Я и сама бывала в таком состоянии, и не один раз. А иногда кажется, что я только в нем и живу. Поэтому я здесь — чтобы выслушать и поддержать.
Она извиняется: «Прости, я даже не знаю, почему я жалуюсь. У меня всего двое детей, я не работаю. А у тебя их четверо, а еще и работа, и двойняшки… Не знаю, почему жалуюсь». Мое сочувствие к ней немного дрогнуло, и мне стало стыдно. Я невольно заставила ее так себя чувствовать? Чувствовать, что ее трудности и переживания недостаточны, чтобы я выразила свое сочувствие?
Вообще я понимаю, почему так. Наши четверо детей — это аномалия для сегодняшней Америки, где в среднем в семьях растят 1,9 ребенка. Нашему старшему семь лет, затем идут близнецы, которым пять, и наш грудничок, которому еще нет и года. Наша семья — это настоящий движущийся хаос, и когда люди спрашивают меня «Как ты со всем этим справляешься?», я маниакально смеюсь в ответ, потому что не уверена, что же «это все», с чем я якобы справляюсь.
Я не хочу сказать, что я типичный пример «мамы в запаре», у которой все горит, но временами я именно такая мама. Мне регулярно напоминают, что у моего малыша нет носочков, а еще я нашла в своей машине настоящую мышь, поедающую крекеры. Когда-то я стремилась стать мамой с фотографий, которые видела в Pinterest, но отказалась от этой идеи еще до того, как мой первый ребенок научился ползать.
Теперь я просто стараюсь быть поддерживающей мамой, здесь и сейчас.
У меня есть просто огромное желание общаться с другими мамами — быть вместе «в горе и радости», смеяться сквозь слезы над абсурдностью нашей жизни. Я очень упорно стараюсь создать ту самую деревню для воспитания детей, про которую все говорят, что ее больше нет. И вместо этого у нас бесконечный конкурс материнства, в котором нас заставляет участвовать общество. Именно поэтому мои друзья не чувствуют, что их проблемы и переживания стоят того, чтобы поделиться ими со мной. У них всего один ребенок, у них нет двойняшек, у них нет…, у них не так…, они не … — они умаляют свои законные страдания, потому что они считают, что этого недостаточно, чтобы их жизнь считалась тяжелой.
Дорогие родители, давайте поговорим по душам за этой виртуальной чашечкой кофе. Родительство — это сложно. Когда у нас был один ребенок, это было самое сложное для меня время. Появление первого ребенка — самый сложный переход к новой жизни, самая сложная адаптация. Когда я работала на полную ставку со старшим ребенком, было невыносимо больно оставлять его одного в саду. Было невозможно чувствовать, что я хорошо с ним провожу время каждый вечер, и при этом забыть о готовке нормальной здоровой еды для всей семьи, как я всегда мечтала. Большинство дней я чувствовала себя неудачницей.
Когда я ушла с работы и стала в основном сидеть дома с тремя детьми, каждый из которых был младше трех лет, это было очень и очень тяжко. Офисная работа, которая до этого, казалось, разрушала меня, теперь была бы желанной передышкой. Я люблю своих детей всей душой, но трое детей в подгузниках — это ужасно. Причем в многоразовых подгузниках. Так получилось не потому, что мы очень ратуем за экологию, а потому что мы были на мели. Я очень быстро теряла контроль над собой, мало играла с детьми, и я показала детям мультики намного раньше, чем я собиралась сделать это, когда была бездетной.
И вот когда наши дети повзрослели, научились ходить на горшок и стали спать всю ночь, а я вернулась на работу практически на полную ставку, мы радостно встретили нового малыша в семье после неожиданного родственного усыновления.
Наша малышка — самая настоящая радость, это самый счастливый ребенок, которого я когда-либо встречала, и мы не представляем себя без нее. Но родительство все так же дается тяжело. Возвращение к бессонным ночам, бесконечным подгузникам, ежедневному мытью десяти тысяч деталей бутылочек. Но во многих смыслах наше родительство сейчас — легкотня по сравнению с началом этого пути. Хотя все наши дети схожи между собой, со старшим ребенком я чувствовала себя на сто процентов более шокированной.
Так что, дорогие мамы, не стоит сводить на нет и принижать свои усилия. Родительство — это трудно.
До рождения детей я работала в дошкольном образовании. В разное время я была и учителем, и социальным работником, и специалистом по развитию. За почти десять лет я побывала в почти 800 различных семьях. Я общалась с большими семьями (c десятью детьми), поскольку родители были обеспокоены задержкой речи самого младшего. Казалось, они уже все знают про родительство и детей, но самому младшему все-таки удалось их удивить. В своей машине я освободила место для кислородных баллонов и переносных аппаратов ИВЛ. Я плакала вместе с родителями, у чьих детей были различные заболевания, и я также ходила на похороны. Я работала с родителями типично развивающихся детей, у которых внешне все было прекрасно, а за закрытыми дверями все было иначе. Я наняла переводчиков, чтобы помочь родителям понять, что происходит на встречах по индивидуальным образовательным программам, в которых сложно ориентироваться, даже если они проводятся на вашем родном языке. Я узнала и полюбила матерей, которые испытывают различные трудности на каждом этапе родительства, и я знаю, что все мы имеем больше общего, чем различного.
Поэтому когда я вижу молодую маму, наматывающую круги по торговому центру, только чтобы не сидеть сейчас дома, я понимаю, что она чувствует внутри. Она в самой гуще всех этих проблем, и ей так тяжко сейчас, что я постараюсь найти способ сказать ей, что она молодец и очень круто со всем справляется. Прямо сейчас она сталкивается с более серьезными вещами, чем любое мое запланированное на сегодня дело.
Завтра утром я припаркуюсь за многодетной мамой троих детей. Она уже оделась для выхода на люди, наверное, немного завидуя моему «работаюиздома» наряду — леггинсы и толстовка. Может быть, она немного завидует родителям, которые сегодня поедут на экскурсию на целый день, а ее ребенок хнычет, что она не может. Ей очень тяжело сегодня.
Я вижу, как мать подростков в кофешопе наблюдает, как я пытаюсь разделить брауни на четыре части и убрать разлитое какао за четыре доллара. Она ждет своих детей или с занятий по танцам, или с терапии, или с тренировки по баскетболу. Они уже не нуждаются в ней настолько, насколько моим детям нужна я, и она наверняка скучает по этому. Но у нее впереди много испытаний. Ее этап родительства тоже не так прост.
Поэтому, пожалуйста, когда я приглашу вас на кофе в следующий раз, не умаляйте трудностей своего родительства. Не ищите оправданий, почему вам не должно быть так трудно и плохо. Может быть, я сейчас не переживаю нечто подобное, но я бы хотела пройти с вами ваш путь, сочувствуя и сопереживая, а не соревнуясь.