Вчера мы опубликовали первую часть рассказа Полины Волошиной о первом годе своего материнства. Сейчас настало время для второй части, не менее увлекательной и напитанной эмоциями, чем первая. Здесь вас ждут не только воспоминания о лете на даче с риском для жизни, но и самая смешная история о крещении младенца ever. А еще — любовь, доверие, счастье, истерики, депрессивные эпизоды и вызовы родительства. Е, бейби!
Был месяц май, когда я твердо решила, что нам с младенцем нужна подмосковная дача, потому что солнце, воздух и все такое. Однако ту дачу, которую я видела в своих фантазиях, объявления не предлагали, а то, что хотя бы отдаленно напоминало дачу мечты, выставлялось за бешеные деньги. И вдруг — вот она. Идеальная, из моих сладких снов и тайных желаний, с балкончиком, напротив озера, в сосновом лесу. Дача в Загорянке. Как оно обычно у меня и бывает, — а я человек, удачно совмещающий в себе задатки редкостного везунчика (в прямом смысле слова) с «везунчиком» (в кавычках) — дача и правда оказалась прекрасная, и мы быстро, с удовольствием, туда переехали. Но вот дальше началось везение в кавычках и лето выдалось, пожалуй, самым холодным и дождливым за последние сто лет. Тут важно сказать, что никогда до этого я не жила в частном доме, никогда не видела печь (и понятия не имела, как ее топить), но зато я была прекрасно осведомлена обо всех жутких историях про утечку угарного газа и про то, как «вся семья легла спать, а утром их нашли мертвыми». Поэтому, когда мы с двухмесячным младенцем и руками из жопы остались наедине с природой, от радости не осталось и следа. По ночам температура воздуха в доме опускалась до каких-то возмутительно низких пределов, я укладывала несчастного младенца на влажную и холодную кровать и, матеря себя на тему «и что тебе дома не сиделось», разжигала печь. Дрова и газеты отказывались гореть и только возмущенно шипели, заполняя дом белым едким дымом («а утром их нашли мертвыми»), сера со спичек скатывалась не зажигаясь — за окнами черная ночь, сосны, реликтовый, мать его, лес, губы синеют от холода, я снова и снова пытаюсь разжечь огонь, но снова и снова получаю только очередную порцию дыма. Ближе к утру печь получалось растопить, вероятно не спичками, а взглядом, проклятиями и пылающей ненавистью. Тогда я забиралась к ребенку под одеяло, обнимала его, с ужасом смотрела на такой долгожданный огонь и старалась разглядеть в воздухе невидимый угарный газ. Почему-то в тот момент мне казалось, что засыпать никак нельзя, иначе утром нас найдут мертвыми.
Недели через две моя усталость и недосып достигли того предела, что я ложилась в кровать с мыслями: «Ну и пусть мы умрем, зато ничего не почувствуем и погибнем все вместе, даже с собачкой». Но мы так и не умерли, а я наконец научилась разжигать печь, колоть дрова и выживать после сотен комариных укусов. Коричневая вода, пахнущая хвоей и какашками и повергшая меня в состояние шока в первые дни, довольно быстро оказалась весьма пригодной для купания младенца (нет, но да!), перманентное отсутствие электричества напрягало только первые восемь часов, а потом и к этому можно было привыкнуть, обставившись свечами в антикварных канделябрах и прислушиваясь к тишине. Несколько раз в неделю эту тишину нарушал такой мерзкий, но такой родной звук подъехавшего мотоцикла, и мы выбегали на балкон, свешивались через перила и встречали папу. В эти дни у нас даже была еда, приготовленная на мангале, и по настоящему горячая печка, которая не дымила и не гасла через каждые пару часов. В такие моменты мне казалось, что как-то так и воспитывается та старинная животная привязанность к мужчине. Легко быть независимой, когда ты одиночка с хорошей зарплатой и городской квартирой! А так, без работы и денег, в холодном лесу, с ребенком на шее и собакой на руках, к мужчине, который приезжает издалека, разжигает костер и жарит на нем мясо, пробуждаются какие-то совершенно другие чувства. Ну, не знаю… Такие! Настоящие! Хочется ради него босой в крапиву и насобирать полное лукошко ягод.
Холодное и дождливое лето на даче подходило к своему (долгожданному) завершению, два кубометра березовых дров закончились (на три месяца позже моего терпения!), а мы окончательно промерзли, покрылись мхом, плесенью и паутиной, так что на семейном совете было решено отправить нас на прогревания в Созополь.
Леве шел шестой месяц, и это отличный возраст для того, чтобы совершить свое первое путешествие на самолете, конечно, если вы не летите экономом на Bulgarian Air, где в принципе не предусмотрено мест даже для человека с ногами, и уж тем более для человека с ногами, на которых сидит младенец! Хорошо, что болгарские пилоты, так же, как и болгарские таксисты, умеют превышать скорость даже там, где это кажется невозможным, поэтому каким-то чудом самолет долетел до Бургаса почти вдвое быстрее, чем это было обещано. Да, болгарские самолеты взлетают вертикально, как ракетоносители Falcon (и, кажется, так же приземляются, так что лучше держаться руками, ногами и зубами за любые выступающие поверхности), да, во время полета вам никто не улыбается и не предлагает горячих обедов, зато летят со скоростью света! Поэтому, как только вам покажется, что еще минута и ваша спина просто сломается, самолет уже пойдет на посадку, а в иллюминаторах засверкают бесконечные гирлянды болгарских набережных.
Что сказать? Наш перелет был мучительный, но быстрый. Лева даже не успел ничего понять, а потому не плакал, не кричал и даже тесноты особо не заметил, а значит летать можно. Тем более, когда есть уважительная причина, а море это именно она!
Море — это то, что стоило бы прописывать всем детям мира в обязательном порядке, потому что ребенок буквально преображается на ваших глазах, превращаясь во что-то крепкое, румяное и сочное. Грудное вскармливание наконец-то разбавляется экологичным прикормом: съеденным пляжным песком и проглоченной морской водой (с водорослями). У младенца появляется ежедневный понос пеной, ракушками и вынесенным на пляж мусором, он слизывает с себя солнцезащитный крем и всякую дрянь, которая на этот крем налипла, его кусают теперь уже приморские комары и мошки — и при всем этом он просто наливается здоровьем и с каждым днем выглядит все лучше. Магия!
Но это еще не все. На морском воздухе мой мозг тоже заработал активней, и я внезапно придумала, как разрулить давнишнюю войну с бабушками. Итак: Крещение! Тот еще головняк для прогрессивных атеистов, пытающихся сохранить хорошие отношения в семье с глубоко верующими бабушками. Гораздо более прогрессивные родители уже начитались про установку границ и прочую модную ересь, позволяющую обвинить предков во всех своих детских травмах и послать куда подальше с их навязчивой заботой, но мы из старого поколения современных родителей, поэтому все еще стараемся не разосраться с родственниками в пух и прах, тем более по таким причинам, которые не кажутся нам принципиально серьезными. В конце концов, речь шла не о хирургическом вмешательстве или еще чем-то радикальном, поэтому я уговорила мужа перетерпеть и отнестись к церемонии не как к религиозному, а как к культурологическому событию — мол, мальчику жить в многонациональном городе, и православие будет всего лишь символом культурной идентификации. Однако в России к крещению так просто не подступиться — перед обрядом родителей и крестных строго проверяют на уровень знаний, и этот экзамен мы бы гарантированно провалили. А вот в Болгарии все совсем не так! Та же православная церковь, но, как я и ожидала, куда более дружелюбная, расслабленная, с целебным морским воздухом. Там не надо проходить собеседование и знать наизусть тексты молитв, зато нужен всего один крестный, два полотенца, мыло и бутылка масла. Предложение было озвучено как шутка, но неожиданно нашло самый горячий отклик — бабушкам было все равно где, хоть на Луне, лишь бы покрестили, а муж обожает любые авантюры, и эта история показалась ему достаточно безумной и смешной — «Почему бы и нет?». Но где найти крестных в незнакомой стране? Я снова в шутку предлагаю — «Давайте возьмем крестными управляющих отелем?». Тут надо сделать отступление…
Апартаменты, в которых мы живем, находятся в маленьком семейном отеле, где все должности занимают люди, находящиеся друг с другом в родственно-дружеских отношениях. Сложно разобрать, кто кому кем приходится, но там есть мама, ее сын, ее муж, брат, сват, отец, дедушка, племянница, лучшая подруга (которая год училась в Москве), маленькая кудрявая собачка и, возможно, кто-то еще. Мы видим их как большую дружную семью, которая в разном составе с утра до ночи тусит на диване во дворе, иногда прямо в пижамах. И вот эта семья совершенно без ума от Левы. Короче, идеальные кандидаты на роль крестных — простые болгары из народа, трудяги, зарабатывающие копеечку за короткий сезон болгарского лета.
Обращаемся с идеей к мамаше семейства. Она заметно смущается и говорит, что нам надо посоветоваться с ее мужем — здоровым мужиком, который круглосуточно сидит в кабинете и возится с бумажками. Мы идем к мужику и рассказываем о своей идее ему. Он тоже смущается, но в целом выглядит довольным и говорит, что сегодня же позвонит батюшке, но попозже, потому что сейчас он, наверное, спит... Пока все очень мило и трогательно, по-домашнему. Отлично. Мы покупаем скромный граммовый серебряный крестик и тонкую цепочку — копеечные, чисто для обряда. Изучаем, что нужно еще. Уточняем у мамаши семейства. «Ничего, ничего! Вы ничего не надо! Покупать крестница, родител не покупать!» — машет руками она. Крестница, это крестная мать — таким образом мы поняли, что она все-таки согласилась.
Опускаю длинный рассказ подготовки к крестинам (это должна была быть колонка, а не книга, Полина, остановись!) и перехожу сразу к сути: 12 сентября. Крестины назначены на обед, так что у нас еще есть время погулять и искупаться. Купаться сил нет, все на нервах, выходим с мужем и Левой выпить кофе, спускаемся вниз и замираем — во дворе собралась абсолютно вся семья, разодетая в самую нарядную одежду, с праздничным макияжем, маникюром, педикюром и всеми украшениями сразу (это Балканы! Тут цепочки, толщиной с два пальца, крестики с ладонь, серьги до плеч, браслеты по килограмму и кольца с булыжниками!). Стоят два джипа, суетятся девочки из отеля, раскладывая пакеты, подарочные коробки и торты... На этом грандиозном празднике мы выглядим как последние бродяги. Наши «несчастные работяги из простых болгар» оказались настолько непростыми, что это примерно как по незнанию пригласить в крестные Аллу Борисовну Пугачеву и Тони Сопрано. Скромный серебряный крестик даже не взяли в руки, сразу заменив на здоровый золотой, вереница машин, храм, обряд, толпа своих гостей и совершенно незнакомых туристов, которые, раскрыв рот, наблюдали за «таинством» и потом подходили с поздравлениями, фотосессия в закрытой марине на фоне яхт и прогулка по набережной с торжественным представлением крестника, кажется, всем жителям города — что ж, эти люди умеют устраивать праздники и получают от них искреннее удовольствие! И если тут, в Москве, нас с мужем часто критикуют за излишнюю эмоциональность, то там, на Балканах, мы чувствовали себя холодными бесчувственными сухарями, которые не умеют радоваться жизни. Но вернемся в Москву…
Не знаю, что именно сказалось на нашем состоянии: накопившаяся усталость, изменившийся характер Льва (из веселого пупса он постепенно превратился в довольно упрямого и вредного человека с режущимися зубами), авитаминоз, отсутствие солнца, московская осень-зима (когда хочется сдохнуть, просто потому, что так жить нельзя) или все это вместе, плюс бесконечный изматывающий, как китайская пытка, день сурка. После всех этих приключений и впечатлений оказаться запертой в четырех стенах с постоянно повторяющимися событиями стало самым тяжелым испытанием. Утром муж уезжал на работу, а я оставалась с ребенком и собакой дома: проснулись, поели, поиграли, поели, поспали, поиграли, поели, поспали, поиграли - и все на ручках, на ручках, на ручках, на ручках до самого вечера, пока не вернется муж. Потом в магазин за продуктами (по моей же просьбе — хоть какое-то развлечение!), готовка, ужин, поели, поиграли, на ручках, на ручках, на ручках, спать. Спит мой младенец только рядом со мной, отойти нельзя — максимум пять минут, и он уже хнычет и требует моего участия, так что проще лежать рядом и не рыпаться. Смотреть сериалы или заниматься хоть чем-то полезным в такие перерывы не получалось, получалось читать педиатров и писать колонки, одним пальцем, с телефона. Еще хочется верить, что получалось быть хорошей мамой — я обожала ребенка, не отлынивала от «наручек», придумывала развлечения, веселила, следила за его безопасностью, но теперь в опасности находилась я сама и наши отношения с мужем. Как-то незаметно пограничное состояние, когда нас всех мотало из отчаяния в праздник, скатилось в беспроглядную тоску.
Я совершенно не помню, как прошел октябрь, ноябрь и декабрь, но помню, что никакого новогоднего настроения не было, я чувствовала себя уставшей и ничего не хотела. Впрочем, сам Новый год отметили довольно весело, по очереди таская орущего Леву на руках и уложив его в шестом часу утра (здравствуйте, очередные зубы), а последующие новогодние каникулы слились в один нудный парацетомоло-ибупрофеновый трип с кричащим младенцем. Зато я четко помню тот момент, когда стояла на кухне и муж сказал, что надо «собрать коробочку на завтра». «Собрать коробочку» означает собрать обед в офис, значит, он едет в офис, значит, каникулы закончились… И вот я стою на кухне, с ужасом понимаю, что так долго ждала эти чертовы каникулы, а они так незаметно пролетели, что завтра муж опять с утра уйдет, а я останусь одна в своем дне сурка, что мы так ничего и не сделали из того огромного списка запланированных дел: не съездили в гости, в парки, не провели съемки, не встретились с друзьями, забили на все проекты, не посмотрели ни одного фильма... — и я начинаю просто рыдать от обиды, как ребенок, которого жестоко обманули, пообещав поход в кино и приведя на уколы в поликлинику.
С этого момента все стало ухудшаться, словно во мне внезапно кончился заряд энергии. Сколько бы я ни спала, я просыпалась с ощущением усталости. Я с огромным трудом дотягивала до обеда, а после обеда начинала считать минуты до возвращения мужа с работы (а это много-много минут, примерно 360!). Примерно за час до того момента, как его машина должна была появиться на парковке, мы вылезали на подоконник, смотрели на дорогу, и я мысленно умоляла его приехать поскорее. Но как только он приезжал, меня накрывало злостью. Я ненавидела его за то, что он сидел в офисе, пока я торчала дома с ребенком, будто бы он там не работал, а валялся в шезлонге под солнцем. Я страшно завидовала тому, что он имеет возможность просто уехать из дома, уехать из этого кошмара однообразия и невозможности изменить хоть что-либо. Поспали, поели, поиграли, поспали, на ручках, на ручках, на ручках, поспали… А в перерывах между поспали-поели — постирать, развесить, приготовить, вымыть, искупать, погулять и-и-и-и-и… поспали, поели, поиграли, поспали. Я пробовала занимать себя чем-то еще: читала книги, писала для журналов, пекла пироги и жарила сырники, фотографировала и изучала ювелирную эпоксидку, ежедневно вела Левин смешной блог и запустила отличный чатик «помощи молодым мамам», но нет. Возможно, у меня получалось помогать кому-то еще, но мне самой это не помогало — где-то там, далеко, в глубине, я очень любила своего мужа, но тут, снаружи, меня раздражало в нем абсолютно все. Какое-то время он держался, молча терпел мои упреки, вспышки гнева и приступы слез, но потом это стало допекать и его. «Когда вечером я возвращаюсь с работы, меньше всего я хочу, чтобы на меня орали прямо от порога». Да знаю я, знаю. Но как не орать? Я собиралась с силами, но этих сил хватало только на то, чтобы не срываться на ребенка.
Что ж, первый год - отличный способ проверить, насколько серьезны ваши отношения. Скорее всего, вашему мужчине придется уживаться с неуравновешенной женщиной (которая слишком часто его ненавидит), многократно увеличившейся ответственностью, бессонными ночами, постоянными компромиссами и страхом, без какого-либо нормального секса, еды и отдыха. Сложно представить, какой силой духа для этого надо обладать, так что не забывайте об этом, когда стоите в другом углу комнаты и орете, что хотите расстаться!
Месяц назад мы с мужем стояли в разных углах комнаты и орали друг на друга. Где-то между нами на полу сидел младенец. Я рыдала, а он спрашивал, почему я не могу собраться с мыслями и хоть раз внятно озвучить, что я хочу? Выходные заканчивались, мы опять не сделали ничего запланированного.
— Ты хочешь куда-то ехать или нет? — теряя терпение закипал муж.
— Хочу!
— Тогда собирайся и поехали!
Но я лишь рыдала и не знала, как объяснить, что хочу, но не хочу. Да, я ужасно хотела вырваться из дома, но от одной мысли, как я буду собирать целый рюкзак вещей, одевать ребенка в сто слоев зимней одежды, потом куда-то ехать, а в машине опять этот ор, автокресло, кормление в позе «раком-собаком, свисающим с потолка»... и все желание пропадало. Любой, даже самый заботливый отец ребенка - в первую очередь все равно мужчина, а у любого нормального мужчины от такого «хочу, но не хочу» голова взорвется, поэтому я молчала и не знала, что сказать. А мой муж, который столько месяцев продержался молодцом, внезапно потерял терпение и просто орал на меня, не сдерживая эмоций. Этот его крик усугублял все в тысячу раз, я словно видела, как на полу между нами появляется трещина и с каждым его словом она росла, расширялась, и наши миры расползались в стороны, все дальше и дальше. В тот день мы так никуда и не поехали, выходные были испорчены, а я убежала на мороз гулять с собакой и думала, что наверное мы никогда больше не помиримся. Но помирились мы довольно быстро, ведь иногда ситуацию просто нужно принять такой, какая она есть, и ситуация была не самая худшая.
Двадцать два месяца назад мы были чужими людьми, которых жизнь столкнула лбами (лбами не лбами, но я от этого залетела!) и что теперь? Я «молодая» сорокалетняя мать с годовалым младенцем, мой муж — отличный папаша, забивший на зал, подрастерявший мышечную массу и спускающий все деньги на семью. Мы постоянно ссоримся и вот уже больше года не засыпаем в обнимку. Я научилась смеяться над его дурацкими шутками, которые раньше повергали меня в ужас, а он променял свой жесткий ЗОЖ на халву с молоком перед сном. Я стала разбираться в киберспорте, а он - в японских подгузниках. Кажется, это именно то, чем пугают мужчин перед свадьбой. А что мы приобрели? Любовь. Самую настоящую, без розовых соплей и поцелуйчиков, когда можно какать с открытой дверью, ржать друг над другом во время (и вместо) секса, обзываться жирными (без обид), ругаться до смерти по пустякам и знать, что ближе и надежней этого человека у тебя никого нет. Семью. Крутую, нашу, такую, которую мы сами придумали и создали, настоящий клан, где у меня наконец-то появилось ощущение, что я защищена и нахожусь за мужем, как за каменной стеной. И еще у нас есть наш ребенок, Лев, прекрасный парень, которого мы обожаем и который, несмотря ни на что, заставляет нас чувствовать себя со всеми этими депрессиями, усталостью, неустроенным бытом, бессонными ночами, ответственностью, без секса, отдыха и нормальной еды — гораздо более счастливыми, чем мы были раньше!
P.S. Нет, конечно, дети не делают вас счастливее, чем вы были раньше, они - что-то совершенно другое и все вовсе не так страшно, как я описываю, а гораздо страшнее, но вы справитесь! В конце концов, это как слетать в космос, серьезно, того стоит! Поехали?