Спальный район Осло, где живут Вильхельм Мёллер Педерсен, его подруга Луиза и их близнецы Бьёрн и Тур, очень напоминает кварталы обычного российского города, построенные годах в семидесятых. Кирпичные пятиэтажки, улицы— все это выглядит каким‑то очень узнаваемым.
В квартиру семьи мы не попали — как раз застали Вильхельма с сыновьями на прогулке по двору. Двор небольшой, закрыт со всех сторон, двери— с кодовыми замками, но уже буквально через несколько минут становится понятно, почему для отца это сейчас именно то, что нужно. Я, конечно, не раз встречал родителей с близнецами, да и со многими из них знаком. Но даже представить себе не мог, каково это —растить сразу двоих.
Бьёрну и Туру полтора года. Малыши, освоив целых три способа передвижения, с упоением бегают, ходят и ползают, а еще— всё вокруг трогают и пробуют на вкус. И делают это очень быстро и независимо друг от друга. Один бежит в одну сторону, другой — в противоположную, из поля зрения временами пропадает то Тур, то Бьёрн, а то и оба сразу, и так без конца.
Наблюдая за их беспрерывным движением, я думаю: просто здорово, что двор замкнут, словно квартира, и мальчики не выбегут на улицу. Но одного понять так и не могу: как Вильхельм, отвечая на наши вопросы, успевает еще и следить за сыновьями. Присматриваюсь к нему: вроде обычные человеческие глаза, не панорамные фасеточные, как у стрекозы. Вильхельм объясняет, что дело в здравом смысле и прагматизме. Надо перестать обращать внимание на мелочи, чтобы сосредоточиться на главном. «Сколько раз видел, как другие родители слишком переживают: вдруг ребенок сделает что‑нибудь не то. Я в этом смысле более спокойный. С близнецами быстро понимаешь, что их обоих невозможно все время контролировать. Наш двор я знаю хорошо. Если Бьёрн побежал вон в тот угол, я помню, что там безопасно, и слежу за Туром. И еще великое дело— стереослух: если детей не видишь,то слышишь. В квартире то же самое, помню ее географию наизусть: где какие розетки и углы, до чего мальчишки могут дотянуться, до чего пока нет. Сегодня вот случайно оставил открытой дверь в туалет— так они мне размотали рулон туалетной бумаги намного дней вперед!»
Вильхельм — медбрат в отделении реанимации. Первым его местом работы был дом престарелых. «И знаете, мне понравилось работать с людьми. Я решил получить специальное образование и устроиться в больницу. Работа не самая легкая, но не всегда и трудная. И точно лучше офисной с ее дедлайнами. У меня все четко: закончил смену— иду домой».
Вильхельм родился в крошечной деревушке на севере Норвегии, в 20 километрах от Сортланна, ближайшего города. Там же, на севере, он начал работать, а потом переехал в Осло. «Я был молод и одинок. Медбрату работа найдется везде, так что решил переехать, посмотреть, что получится. И случилась Луиза».
Пара вместе уже четыре года. Луиза работала менеджером в офисе, но потом решила осуществить давнюю мечту—стать врачом, как ее отец и брат. Сейчас она учится на медицинском факультете Университета Осло. Они помолвлены, свадьба через пару месяцев. А Бьёрн и Тур появились на свет год и четыре месяца назад. Это довольно обычное дело в Норвегии: сначала совместная жизнь и дети, а потом уже брак; но многие обходятся и без него.
«Для нас важнее были дети, — говорит Вильхельм. — Когда тебе тридцать, нужно поторопиться с ребенком, особенно если ты планируешь еще второго и третьего. Это чисто практическое решение — отложить свадьбу, подготовка к которой потребовала бы много сил и времени».
Луиза с Вильхельмом, конечно, готовились стать родителями, но новость о том, что будет двойня, их буквально ошеломила. Они несколько недель приходили в себя и никак не могли осознать того, что им предстоит. Вильхельм говорит, что первым делом задумался о том, как будет устроен их быт с детьми: стоит ли купить машину или, может, переехать в более просторную квартиру. «Постепенно я свыкся с тем, что у нас будет сразу двое детей. А сейчас и вовсе не нахожу в этом ничего необычного».
Вильхельм ходил вместе с Луизой на курсы для будущих родителей. Там учили, как ухаживать за детьми, хотя многое он, как медбрат, и так знал. Вильхельм не присутствовал при рождении сыновей — Луизе делали кесарево сечение. Но он был рядом с ней в больнице и поддерживал как мог.
Ходить с женой на курсы будущих родителей, готовиться к тому, чтобы присутствовать при родах, и в дальнейшем заботиться о детях наравне с матерью для Вильхельма в порядке вещей. Он даже не понимает, почему мы спрашиваем об этом.
«Да у нас просто так принято, — говорит он. — Даже если я и преувеличиваю, то немного. Заниматься детьми с самого их рождения — не только обязанность, но ито, что наполняет жизнь смыслом. Я очень хорошо знаю своих сыновей, и мне это нравится. Нравится чувствовать, что я им нужен и что мы с ними близки. Надеюсь, что и дальше наша связь будет крепкой».
Отцовский отпуск Вильхельма, как у всех родителей близнецов, был удвоенным. Но из‑за проблем с детским садом он решил после оплачиваемого отпуска взять неоплачиваемый и вот уже четвертый месяц сидит дома с детьми. «Нам ведь нужно не одно место, а сразу два, причем водном детском саду, а это сложно. Пока мы ждем, когда места освободятся, я взял на работе отпуск за свой счет. У нас не было выбора: Луизе надо заканчивать учебу и сдавать экзамены. Если бы она осталась дома с детьми, то потеряла бы целый год. Но уже через месяц Луиза сдаст сессию и меня сменит. А еще через месяц дети пой‑дут наконец в сад. Государство платит мне удвоенное пособие зато, что я сижу дома с двумя детьми, — это составляет пример‑но половину моей зарплаты. С экономической точки зрения, конечно, неидеально, номы решили, что ничего страшного с нашим бюджетом за это время не произойдет. Да и здорово быть дома вместе с сыновьями. Сложно, но здорово».
Близнецы в это время продолжают исследование всех доступных дворовых закоулков. И Бьёрн, и Тур сделали несколько безуспешных попыток подобрать код к двери, ведущей на улицу. И тот и другой попытались дотянуться до кнопок двери своего подъезда и соседнего. Оба уже успели по нескольку раз посидеть на руках у отца, у меня и уфотографа Кати. Кажется, что внутри малышей батарейки с бесконечным зарядом энергии. Наблюдая за их безостановочным познавательным движением, я думаю о том, что ситуация Вильхельма— самая обыкновенная для Норвегии. Исходные данные просты: в детском саду пока нет двух свободных мест, кому‑то из родителей придется сидеть дома с детьми, Луизе надо закончить учебу. Вильхельм работает, и именно его зарплата составляет основу семейного бюджета. Кто берет неоплачиваемый отпуск? Он. Не только потому, что Луизе важно окончить университет именно сейчас, хотя это главная причина, но еще и потому, что Вильхельм считает нормальным взять на работе длительный отпуск и остаться дома с маленькими детьми. «Да что тут такого, — пожимает плечами он. —Луиза и так сделала длинный перерыв в учебе: нужно дать ей передышку от домашних забот, она устала, конечно».
Сейчас каждый день в жизни Вильхельма наполнен привычными обязательными делами. «Главное — кормить, гулять, менять подгузники, — перечисляет он. — Завтракают мальчики в районе семи— половины восьмого. Потом мы играем дома. Затем они обедают. Примерно с двенадцати до двух спят. Когда просыпаются, я сажаю их в коляску, и мы идем по магазинам или гуляем здесь, во дворе. Иногда ходим в парк, но там мне одному с ними тяжело, сами видите: один сюда, второй туда, а я посередине. Луиза заканчивает обычно в три; когда она приходит, становится легче. В половине седьмого они засыпают. По выходным проще: мы гуляем все вместе, встречаемся с друзьями, у которых тоже есть дети. Ну и вообще следим за близнецами уже в четыре глаза».
Самое сложное, конечно, то, что нужно воспитывать двойню. «Раньше у нас вообще не было детей, а теперь их сразу двое. И вот представьте: один спит половину ночи, а другой бодрствует, потом второй засыпает, а первый просыпается. И так день заднем, вернее, ночь за ночью. Сейчас мальчишки, к счастью, спят хорошо, но когда они были совсем маленькие, приходилось тяжело. Мы практически не спали, у нас с Луизой совсем не оставалось времени друг на друга. Нас выручал ее отец, у которого по четвергам был выходной. Он приходил ,гулял с близнецами час‑другой, а мы могли остаться вдвоем. Это очень помогло нам сохранить отношения. Уже во вторник мы думали: „Ура, всего два дня, и мы немного передохнём!“»—вспоминает Вильхельм.
Он признается, что, пожалуй, самое сложное — делать одно и то же изо дня вдень. «Я стараюсь придумать хоть что‑то, что нарушит привычную рутину: пойти с Бьёрном и Туром не во двор, а, например, в магазин. Но дети становятся старше, и со временем возможностей, конечно, будет больше».
Когда я спрашиваю Вильхельма, как его изменило рождение сыновей, он по привычке пожимает плечами и говорит, что вроде ничего особенного не произошло. По крайней мере, ничего такого, что можно увидеть со стороны. Но потом, подумав, высказывает мысль, которая представляется очень важной: «Мне казалось, что после рождения близнецов моя жизнь станет какой‑то совсем другой. А на самом деле я уже через пару дней после того, как Луизу выписали из роддома, почувствовал, будто был отцом всю свою жизнь. Быть родителем— это так естественно. Мне теперь кажется очень странным как раз не иметь детей. Но это что‑то совершенно новое— нести ответственность за двух малышей. Понимать, что ты должен не спускать с них глаз, что они полностью зависят от тебя. Это чрезвычайно сильное чувство. Бьёрна и Тура нельзя подвести, нельзя просто взять и отказаться от них, поскольку это худшее, что может произойти в их жизни. Вот о чем я теперь постоянно думаю. Мне хочется быть с ними, видеть их обоих, смотреть, как сыновья растут, как развиваются их характеры. А больше всего мне нравится наблюдать, как они смеются».
Вскоре открывается дверь в арке —приходит Луиза. Близнецы, хохоча, бегут к ней, а Вильхельм может немного передохнуть.
Луиза рассказывает, что только что видела женщину с тройней: «Господи, представляю, каким нелегко!» Мы спрашиваем ее, не волнуется ли она, оставляя детей с мужем.«Да что вы, — говорит Луиза. — Вильхельм знает все, что нужно. К тому же мы были вместе первые недели после родов. Так что я совершенно спокойна».