Художница, которая считается одной из самых известных женщин в искусстве, прожила недолгую и нелегкую жизнь. Она терпела страшную физическую боль, страдала от измен мужа, а ее первая выставка в родной Мексике состоялась совсем незадолго до смерти.
Фрида Кало пережила множество выкидышей. Ее несбывшееся материнство стало темой многих самых трагичных и мрачных ее работ.
При всем при этом Фрида была весьма яркой, общительной и жизнерадостной женщиной. О ней и о ее роли в изобразительном искусстве поговорим сегодня.
Так назвали маленькую девочку, которая появилась на свет 6 июля 1907 года в Койоакане, деревне на окраине Мехико. У ее родителей вместе с Фридой было четыре дочери: ее сестер звали Матильда, Адриана и Кристина. Еще у отца Фриды Гильермо Кало были две дочери от первого брака (он овдовел, первая жена умерла в родах), но они воспитывались в монастыре.
Брак не был счастливым: мать будущей художницы Матильда Кальдерон-и-Гонсалес стала свидетельницей самоубийства собственного жениха и так и не оправилась от этой трагедии, отец страдал от эпилепсии, вызванной несчастным случаем, а его дело — фотография — не приносило большого дохода, потому что в Мексике после революции 1910 года шла гражданская война. Единственный сын пары умер от пневмонии через несколько дней после рождения.
Фрида в своих воспоминаниях описывала атмосферу родительского дома, как «очень грустную».
Когда Фриде Кало было шесть, она заболела полиомиелитом. Эта страшная болезнь сгубила многих детей в то время. Для Фриды она закончилась тем, что ее правая нога «усохла»: стала тоньше и короче левой. Однако недуг помог ей сильно сблизиться с отцом: Гильермо много общался с девочкой, потому что знал, как тяжело утратить здоровье и возможность проводить время в кругу друзей.
Отец и дочь часами разговаривали, Фрида наблюдала за его работой и сама обучалась фотографии, читала книги, которые он рекомендовал, и именно по настоянию папы она занялась спортом, чтобы ускорить восстановление после болезни. В то время физические нагрузки считали «неженским» делом, так что заслуга Гильермо в реабилитации дочери огромна.
Несмотря на усилия врачей и родителей, Фрида хромала всю оставшуюся жизнь. Из-за этого некоторые одноклассники даже дразнили ее «Фрида-деревянная нога». Правда, дразнилки длились недолго — девочка занималась спортом, в том числе и боксом, и легко могла продемонстрировать все, чему научилась.
Но главным оружием Фриды был вовсе не хук слева, а мощнейшее обаяние. Когда ей было 15, девушка поступила в весьма престижную Национальную подготовительную школу. Она собиралась стать врачом. Фрида училась великолепно, но не чуралась и развлечений.
Вместе с несколькими друзьями она сколотила что-то вроде банды — они называли себя «Качучас». Это была помесь театра, дискуссионного клуба и команды незлых хулиганов. Многие из этих «подростков-бунтарей» выросли в серьезных интеллектуалов.
Фрида и ее друзья придерживались коммунистических взглядов, и, чтобы придать себе еще больше эпатажности, девушка начала рассказывать, что она родилась в день начала Мексиканской революции — 7 июля 1910 года. Это, помимо всего прочего, помогало Фриде скрыть тот факт, что она слегка старше своих товарищей.
Тут же случилась и первая любовь — Алехандро Гомес Ариас. Первые отношения девушка завязала не с кем попало, а с неформальным лидером их кружка, красавцем, умником и мечтой старшеклассниц. Родители не одобряли выбор дочери, но на то они и родители! Молодые люди виделись не часто, зато писали друг другу страстные письма.
А вот для будущего мужа при первой встрече Фрида Кало припасла шалость. Руководство школы пригласило известного художника Диего Риверу для росписи стен, и юная хулиганка Кало натерла ступени лестницы мылом, чтобы посмотреть, как этот толстый и важный человек поскользнется. Могла ли она в тот момент подумать, что собирается уронить любовь всей своей жизни?
Когда Фриде было 18 лет, ее жизнь в очередной раз попыталась развалиться. 17 сентября 1925 года девушка вышла из своего автобуса, потому что забыла где-то зонтик и решила его поискать. Неизвестно, нашла ли она пропажу, но этот зонтик стал для Фриды Кало роковым. Она пересела в другой автобус, который столкнулся с трамваем. У девушки был в трех местах сломан позвоночник, ключица, ребра, таз, на правой ноге насчитывалось одиннадцать переломов, а какой-то металлический штырь — то ли часть перил, то ли деталь подножки, то ли вообще токоприемник трамвая — пробил ей живот и проколол матку.
Врачи разводили руками и были в ужасе, но Фрида выжила. Она провела в постели больше года. Чтобы как-то скрасить необходимость постоянно лежать и отвлечься от невыносимой боли, девушка попросила отца достать ей кисти и краски. Мать заказала ей подрамник, который позволял рисовать лежа.
Фрида считала, что скоро умрет, поэтому спешила оставить свой след в мире. Ее первыми картинами были автопортреты и натюрморты. На долгие годы творчество стало для художницы своеобразной психотерапией: с помощью картин она рассказывала миру о своих тревогах, печалях и радостях.
Когда Фриду спрашивали, почему она пишет столько автопортретов, она отвечала: «Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего».
Нельзя сказать, что Фрида Кало оправилась от этой аварии — всю оставшуюся жизнь она носила корсет, пережила множество крайне болезненных операций и проводила в больницах едва ли не больше времени, чем за мольбертом.
После того, как ей удалось наконец встать на ноги, молодая художница продолжила совершенствоваться. Хотя она часто в интервью любила «прибедняться», что не воспринимает собственную живопись всерьез, Фрида прекрасно понимала, чего она стоит. Если бы она считала свои картины «любительскими почеркушками», вряд ли бы она решилась познакомиться с Диего Риверой и попросить знаменитого художника оценить ее творчество.
Ривера ожидаемо пришел в восторг и от картин, и от самой Фриды — умной, решительной, яркой и темпераментной. Знаменитый художник увлекся девушкой, и в 1929 году пара поженилась. Тут-то родители Фриды и пожалели о том, что им не нравился Алехандро Гомес Ариас.
Мама рвала и метала: говорила, что жених слишком толст (да: около 136 килограммов весил Диего Ривера), слишком стар (да: на 20 лет старше невесты), а что самое худшее — он коммунист и атеист. Отец был настроен чуть более мирно: Гильермо не нравился выбор дочери, но он полагал, что знаменитый художник достаточно богат для того, чтобы обеспечить его любимой Фриде достойный медицинский уход.
Кто бы что ни думал, а Фрида мужа любила и восхищалась им. Правда, их брак был, мягко говоря, турбулентным. Диего Ривера имел успех у женщин и не намерен был бегать от дамочек. Он часто изменял молодой жене, так что Фрида в одном из интервью призналась: «В моей жизни было две аварии: одна — когда автобус врезался в трамвай, другая — это Диего».
Художница страдала от неверности мужа, но боялась прослыть «истеричкой» и не ставила ему ультиматумов. Всю свою боль она выплескивала в живописи.
Интересное по теме
«Жизнь принадлежала другим, но не мне». Как наш организм реагирует на измену
Диего Ривера был чайлдфри, как сказали бы сегодня. Женщины пытались рожать ему детей, чтобы удержать художника, но ему было все равно — он уходил от них, как Колобок от бабушки и дедушки, и никакие младенцы остановить его были не в силах. Фрида была в курсе такой позиции мужа, но ей хотелось стать матерью. Это желание складывалось из глубокого погружения в мексиканскую культуру (она желала продолжить линию крови, род) и усталости от неверности и покровительственного отношения со стороны супруга.
Фрида была умной женщиной и понимала, что, скорее всего, рождение ребенка станет последним ударом для ее брака. Но она хотела получить в свое распоряжение идеального, маленького Диего, который никогда не предаст ее.
У художницы было несколько беременностей, все они завершались в первом триместре либо выкидышами, либо абортами по медицинским показаниям (в случае Фриды этим показанием была угроза жизни матери). Первое время Фрида считала, что у нее все получится: родить из-за переломов таза она, конечно же, не смогла бы (перелом таза — это и в наше время противопоказание к вагинальным родам), но уже тогда успешно делали кесарево сечение — на него женщина и возлагала надежды. В 1931 году она даже написала об этом картину, так и оставшуюся незавершенной: «Фрида и кесарево сечение».
Художница тяжело переносила потери: незавершенные беременности разбивали ей сердце. В 1932 году она написала первую в истории живописи картину о выкидыше: «Госпиталь Генри Форда». На ней она изобразила себя, лежащую обнаженной на больничной постели в слезах и крови, ребенка, который так и не родился, схему женской репродуктивной системы, свой сломанный таз, улитку, символизирующую время (Фрида говорила, что все происходило очень медленно), железный механизм и орхидею (подарок Диего).
Диего говорил, что Фрида — «единственная художница в истории искусств, которая вскрыла свою грудную клетку и собственное сердце, чтобы раскрыть биологическую природу своих чувств». Критики писали, что ее работы «чересчур гинекологичны». Некоторые галеристы не сразу решались выставлять ее «окровавленные картины».
Сама Фрида использовала свои картины так, как другие люди используют личный дневник или кушетку психотерапевта: она выговаривалась. Она рисовала свою боль, тревогу, одиночество, страх, мечты и надежды. Она писала рядом с собой младенцев («Я и моя кукла»), изображала в виде ребенка Диего, писала свою родословную, соединенную красной линией крови, изображала буйную плодородную природу и себя, как часть этой природы, рисовала свое рождение, символически изображала любовь и предательство.
Фрида Кало вынесла в публичное поле ту часть жизни женщины, о которой принято было молчать. О выкидышах и прерванных беременностях не рассказывали, тем более — с помощью живописи.
Чувствительные американские и французские мужчины на выставках Фриды чувствовали дурноту рядом с ее работами, посвященными потере ребенка.
Для художницы не было стыдных тем: она рассказывала о страданиях собственного тела и души с пугающей откровенностью. Фрида действительно знала лучше всего себя — на этом она и сосредоточила свое творчество. В этом было не так много самолюбования, как кажется некоторым: в конце концов, ее проблемы были универсальны, и именно поэтому они находили отклик в душах зрителей. Кто из нас не испытывал душевной и физической боли? Кого из нас не предавали? Кто не мечтал? Чьи мечты не разбивались под пятой суровой реальности?
В конечном итоге Фрида Кало смирилась со своей бездетностью. Она завела кучу домашней живности, была неизменно добра к чужим детям и перестала стараться удержать Диего. Они даже развелись в 1939 году, но через год поженились вновь предварительно оговорив, что это будет брак без секса и финансовых обязательств.
Темпераментная мексиканка в конце концов решила перестать оплакивать неверность мужа и тоже начала крутить романы. Получалось у нее это великолепно, несмотря на травмы, корсеты, операции и шрамы: теперь переживал уже Диего. Молва приписывала Фриде Кало даже роман с Львом Троцким, который некоторое время жил в доме четы Ривера.
Известность художницы росла, у нее состоялось несколько заметных выставок, одну из ее работ даже купил Лувр. Но вместе с тем продолжало ухудшаться ее здоровье. Скелет Фриды буквально рассыпался на части. Ей сделали несколько операций на позвоночнике — безуспешных. Она поменяла десятки корсетов. С ней работали лучшие хирурги и ортопеды того времени, но художница испытывала невыносимую боль.
К своим страданиям она относилась с изрядной долей иронии (даже разрисовывала свои корсеты серпами и молотами), однако невозможность нормально ходить и рисовать раздражала ее.
От боли Фрида Кало пыталась спастись с помощью рецептурных наркотиков и алкоголя, но помогало это слабо: чтобы не принимать обезболивающие приходилось пить два литра коньяка в день, что, конечно, было так себе альтернативой.
В 1953 году, всего за год до смерти художницы, в родном Мехико наконец-то решили провести первую большую выставку работ Фриды Кало. На тот момент она была почти не способна ходить — она даже в кресле-каталке сидеть не могла. Но пропустить такое событие Фрида, конечно же, не захотела: она приехала на выставку в карете скорой помощи, была внесена в зал на носилках и возлежала в его центре на кровати с балдахином, попивая текилу и отпуская неприличные шуточки.
В этом же году ей ампутировали ногу из-за начавшейся гангрены. Сначала Фрида погрузилась в пучины уныния, затем воспряла: заказала себе красивый протез, начала ходить на небольшие расстояния и снова писать.
Казалось, что ее здоровье улучшается. В июне 1954 года Фрида даже упросила Диего пойти вместе на коммунистическую демонстрацию. Это событие стало для нее роковым — там она заразилась пневмонией. В результате болезни Фрида Кало скончалась 13 июля 1954 года.
Впрочем, некоторые считают, что причиной смерти могло быть самоубийство, поскольку ее последняя запись в дневнике гласит: «Надеюсь, что уход будет удачным и я больше не вернусь».
Последней картиной Фриды Кало считается натюрморт с арбузами. На мякоти одного из нарисованных плодов художница написала: «Viva la vida! (Да здравствует жизнь!)». Это было очень похоже на нее — славить жизнь, заглядывая в лицо смерти.
Фрида Кало стала одной из первых публичных персон, открыто рассказавших о перинатальной утрате и чувствах, с ней связанных. Даже сейчас скорбь о потере ребенка в публичном поле объявляют «пиаром на трагедии», в тридцатых же рассказывать о выкидышах и абортах было и вовсе неслыханно. Но Фриде Кало публика прощала все и даже больше.