Недавно моя коллега Аня Косниковская написала классную колонку по следам новости о съемках продолжения «Дневника Бриджит Джонс». Там о том, чему нас может научить эта смешная и искренняя женщина. Я читала, восхищалась, хохотала и думала: «А почему я ничего не помню об этом фильме?». Ах да, я его никогда полностью не смотрела, потому что считала героиню старой.
По той же причине я не смотрела легендарный «Секс в большом городе» и любые другие фильмы, где женщины за тридцать активны и сексуальны. Что? Да. Тридцатидвухлетняя Бриджит казалась мне женщиной из другого мира, кем-то, кто должен уже не отсвечивать и дать дорогу молодым. А потому сценарии, где все было по-другому, казались мне неправдоподобными. Ну кто в тридцать лет думает о сексе? Хе-хе, теперь мне 34 и у меня для себя семнадцатилетней есть новости.
Откуда это взялось? Почему женщина за тридцать не воспринималась мной как героиня любовных историй, но при этом мужчина любого возраста легко попадал в эту категорию?
Я, как и многие мои ровесники, воспитывалась в культуре, которая проповедовала: семнадцатилетняя девочка — это майская роза, пик красоты и изящества, а тридцатилетним пора сложить лапки, сделать химическую завивку с фиолетовым оттенком и ждать смерти.
Во всех сказках и других литературных произведениях героиня юна и прекрасна. Наташе Ростовой шестнадцать, капитанской дочке восемнадцать, а Анне Карениной, которая восемь лет как замужем, 25–26 лет.
В моем детстве многие женщины в тридцать действительно были глубоко уставшими людьми — с двумя школьниками-спиногрызами и мужем диванопросиживателем. Они выходили замуж в девятнадцать, тянули дом, работу, детей, бесконечные сотки картофельных плантаций, и там уже было не до этих ваших сексов.
Но кроме без сомнения тяжелой жизни в девяностые, на девушек и женщин давили общественные установки. Женщина в прямом смысле имела срок годности. Черт, да она и сейчас имеет! Причем я не про биологические часы, на которые ссылаются врачи, а про социально одобряемые.
Всю жизнь на девочек давят сроки. Растущая грудь, первая менструация, первый секс, замужество, деторождение — везде нужно было успеть в пресловутое «до». Иначе ты либо «неликвид», либо неудачница, что в целом одно и то же.
При этом промежуток, между «свежа и красива» и «вскочила в последний вагон уходящего поезда» какой-то суперкороткий. Настолько короткий, что вводит многих девушек и женщин в бесконечный невроз.
«Закончила университет и не вышла замуж? А что такое? Пора бы».
«В 25 не родила первенца? Часики-то тикают!»
А к тем самым тридцати — тридцати пяти сроки резко исчезали, потому что по всем стереотипам женщина свою функцию должна уже выполнить: ужин на плите, дети за партами, муж на заработках — жизнь удалась. И больше от женщины ничего не ждут. Точнее, ждут! Ждут, чтобы не отсвечивала.
Эйджизм и лукизм одинаково давят на женщин за тридцать: ты любо затюканная домохозяйка в очереди в сберкассу, либо мама Стифлера. В любом случае это какой-то комичный персонаж, мем, повод для шуточек. Так я думала в семнадцать. Так считали в моем окружении.
Теперь мы выросли и мажемся кремами от гусиных лапок, корим себя за лишнее пирожное и отжимаемся в надежде, что кожа выше локтя перестанет предательски трястись. Мы боимся признаться себе в том, что перешли тот злосчастный тридцатилетний рубеж.
«Может, мне и тридцать, но разве я так выгляжу?»
При этом к мужчине за тридцать претензий как-то поменьше. Как говорила моя мама: «Чуть красивее обезьяны, значит, идеален». Пивной животик обществом не осуждается, мужчине никто не говорит «что-то ты расслабился», мужчине никто не предлагает утягивающие трусики, мать их, с высокой талией. Мужчина в любом возрасте может быть героем любовных историй — что Ромео, что Болконский.
И вот я здесь, мне 34 и мне очень даже хочется отсвечивать. Больше скажу: хочется светить. Потому что оказалось, что 34 — это вообще не конец женской истории, не конец привлекательности и не конец секса (мой двухмесячный ребенок прямое тому доказательство).
Дурацкие стереотипы из прошлого долгое время толкали меня принимать необдуманные решения и постоянно чувствовать, что я куда-то не успеваю. Клянусь, в двадцать один год я написала Вконтакте статус (помните, все писали оригинальные статусы?), так вот я написала о том, как низко опустилась моя грудь. А-а-а-а! Я искренне считала себя постаревшей женщиной с отвисшими сиськами. В двадцать один год! Потому что вышла из разряда семнадцатилетних майских роз. Смешно (и грустно) вспомнить.
Интересное по теме
Они говорили: будь матерью
Конечно, сейчас мир изменился. Все больше женщин отодвигают замужество и деторождение на «после тридцати», все меньше врачей обзывают мам «старородящими», все больше семей подходят к рождению ребенка осознанно, а не потому, что сроки горят.
Это действительно здорово, но наверняка каждая из тех, кто думает о своей жизни не как о спринте, подвергалась неодобрению со стороны родственников и знакомых.
Потому что как бы ни менялся мир, женщина в нем все еще имеет срок годности.
Можно, конечно, плевать на такие общественные установки и жить себе на радость, как хочется (что мы и делаем), но насколько было бы приятнее это делать не вопреки, а просто, быть героинями любовных историй в любом возрасте выше возраста согласия, ощущать себя классной женщиной 30+ и не думать о том, выглядишь ты на этот возраст или нет.
На днях моей дочери сказали, что ей пора в школу, потому что она выглядит как школьница, я в ответ сказала, что этому человеку пора в придурошную, потому что он мыслит как придурок. Не выглядит, а мыслит. Потому что, если уж оценивать людей, то именно такими категориями.