Монументальная: поразительные судьбы Веры Мухиной и ее семьи

Вера Мухина была первой советской женщиной-скульптором. Ее работы экспонируются в знаменитых музеях, ее творчество восхищало даже сварливого женоненавистника Пикассо, а легенда об изобретении ею граненого стакана до сих пор будоражит умы. И почему у нас нет истории об этой выдающейся женщине? В конце-концов, 4 ноября символ народного единства можно искать в хрониках XVII века — а можно в лице «Рабочего и колхозницы».

Мухина была не только великой художницей, но также женой и матерью. Семья чудом избежала «больших» репрессий в 1937 году, и, если посмотреть на биографии всех действующих лиц, просто поражаешься — КААААК?! Об этом (и, конечно, о любви) будет наша нынешняя история.

Богатая наследница

Вера Игнатьевна Мухина родилась 19 июня 1889 года в Риге. И надо сказать, что сделала она это в весьма состоятельной купеческой семье.

Ее дед Кузьма Мухин поселился в Латвии после войны 1812 года и сколотил состояние на продаже пеньки, льна и хлеба. Не обманывайтесь скромным ассортиментом товаров — Мухины занимались международной торговлей и ворочали буквально миллионами. Кузьма увлекался благотворительностью: он построил в городе гимназию, больницу и реальное училище. Поскольку семья была очень богатой, Кузьма Мухин совершенно не возражал, когда его сын Игнатий решил по любви жениться на дочке простого аптекаря — Надежде Мюде. Молодая семья была очень счастлива, продолжала умножать семейное состояние и заниматься меценатством. У Игнатия и Надежды родились две девочки — сначала Маша, потом Вера. К сожалению, счастье не продлилось долго — у Надежды обнаружили туберкулез. Она умерла, когда Вере было всего два года.

Игнатий испугался за здоровье дочерей, потому что они могли заразиться от матери смертельной болезнью. А поскольку туберкулез тогда лечили и предупреждали с помощью перемены климата, он вместе с детьми переехал в Феодосию. Там девочки учились в Феодосийской женской гимназии, и там же Вера получила свои первые уроки живописи и рисунка.

В 1903 году Игнатий умер, не дожив даже до пятидесяти. Девочек приютили их дяди и тети из Курска где Маша и Вера окончили гимназию. Получив среднее образование, сестры переехали в Москву — средства им это позволяли.

Кокетка и искусство

Вера была совершенно типичной богатой хорошенькой девушкой того времени — она обожала балы, потому что любила танцевать и флиртовать, немного пела, увлекалась всем понемногу. Но больше всего ее тянуло к изобразительному искусству.

Вера Мухина начала серьезно учиться живописи у Константина Юона, потом перешла в студию Ивана Дудина. Однако, примерно в 1911 году она поняла, что живописцем быть не хочет, потому что попробовала работать с пластическими материалами в мастерской скульптора Нины Синицыной. Девушка загорелась идеей поехать в Париж и учиться у лучших скульпторов того времени, но опекуны ее не отпускали — считали слишком юной и неопытной. Тогда Вера перешла в класс к авангардисту Илье Машкову. Так бы и шла Мухина по пути живописного авангардизма, если бы не один страшный несчастный случай.

Катание на санках и к чему оно привело

Рождество 1912 года Вера праздновала в имении дяди в Смоленской области. Праздники проходили весело и оживленно. Молодежь отправилась кататься на санках с горы, все развлекались по полной. Однако во время одного из спусков что-то пошло не так, и Вера врезалась в дерево. Обычно такие истории заканчиваются переломами и сотрясением мозга, но нашей героине особенно не повезло — острая ветка отрезала ей часть носа.

Девушку доставили в уездную больницу, где ей пришили оторванное и сделали несколько пластических операций. В результате медицинского вмешательства одна половина ее лица стала больше другой. Мухина была очень спокойным человеком. После снятия бинтов и взгляда в зеркало она сказала: «Живут и хуже».

Родные, однако, тревожились: кокетливая любительница балов, хорошенькая и богатая Вера, с таким лицом могла впасть в уныние. Тут-то они и вспомнили, что девушка хотела учиться на скульптора в Париже. Во Франции тогда были лучшие пластические хирурги, поэтому опекуны решили — пусть совместит приятное с полезным. И внешность поправит, и мечту исполнит, а на легкомысленные развлечения у нее не останется времени и сил. Так что в 1912 году Вера Мухина уехала учиться и лечиться в Париж.

Французские хирурги действительно оказались профессионалами своего дела — симметрию лица они восстановили за несколько подходов. Однако оно стало довольно суровым, мужественным и как будто «неживым». Но Вера не огорчалась, ведь в перерывах между операциями она осуществляла свою мечту и училась! Она одновременно посещала частную студию Коларосси и занималась скульптурой под руководством Эмиля Бурделя, который был учеником самого Родена. По настоянию своих наставников Вера съездила в Италию, чтобы изучать античное искусство.

В 1914 году летом девушка вернулась в Москву — хотела отдохнуть, повидать родных и рассказать о своих успехах. И буквально через несколько недель грянула Первая мировая война.

Медсестра встречает таинственного мужа

Общество в самом начале войны было охвачено патриотическим угаром, всякий хотел сделать что-то для фронта. Вера Мухина решила окончить курсы медсестер и стала работать в военном госпитале совершенно бесплатно. В 1916 году ей попался в пациенты молодой военный врач Алексей Замков, болевший брюшным тифом. Молодые люди познакомились и сразу почувствовали друг к другу симпатию. В 1918 году пара обвенчалась.

И если с биографией Мухиной все наикристальнейше ясно (исследователи расходятся только в каких-то мелких деталях вроде дат переездов и знакомств), то биография Алексея Замкова — это какая-то авангардистская поэма, а не история жизни. Начнем с того, что биографий у него две! И они, как водится, взаимоисключающие.

По официальной версии Замков родился в крестьянской семье, окончил церковно-приходскую школу и Клинское уездное училище. С 15 лет работал в артели, где и накопил на курсы бухгалтеров. Принял участие в революции 1905 года в качестве боевика, а не кабинетного мыслителя, но к 1910 году растерял свои революционные настроения и захотел стать врачом. Вопреки воле родителей он бросил бухгалтерскую службу и поступил с третьей или четвертой попытки на медицинский факультет Московского университета. В 1914 году он его окончил и отправился на фронт, чтобы работать военным хирургом. Дальше понятно — служба, тиф, знакомство с Мухиной.

А вот вам неофициальная версия. В одной из своих биографий Замков написал: «Происхождение — из крестьян, образование — Пажеский корпус». А Пажеский корпус — это была кузница высококвалифицированных кадров для царской армии. И крестьян-то туда не принимали, исключительно дворянских детей. Значит, Замков врет либо по поводу происхождения, либо по поводу образования.

Далее. У семьи сохранилась фотография, на которой Алексей позирует в форме полковника царской армии. Вопрос: это была его форма или ее ему дал сфотографироваться друг? И много ли у рядовых медиков друзей-полковников?

А если предположить, что форма была его, то напрашиваются два возможных вывода: либо Алексей Замков сделал самую стремительную в истории Первой мировой военную карьеру, либо рассказ о Пажеском корпусе — это не кокетство, и на войну будущий муж Веры Мухиной отправился в офицерском чине.

Так что либо наш герой — выходец из многодетной крестьянской семьи, сделавший себя сам, либо он — умудрившийся сфальсифицировать свою биографию дворянин и офицер. Почувствуй, что называется, разницу: исследователи биографии Мухиной расходятся в вопросе сколько пластических операций она перенесла, а исследователи биографии Замкова даже не знают, кем он был до революции!

Любимая модель скульптора

Ну медиком-то Замков точно был, причем хорошим. В 1918 году он практиковал на дому и ездил каждое воскресенье в село Борисово, где принимал крестьян. За его работу платили натурпродуктом — молоком, картошкой, хлебом. На эти «гонорары» молодая семья и выживала в голодные послереволюционные годы. Эмигрировать они не стали.

Мухина экспериментировала с техниками, формами, жанрами. О ней начали говорить, как об одной из звезд молодого советского искусства. Слухи, однако, особых денег не приносили — семью обеспечивал Алексей Замков.

Вера своего мужа обожала, и не только за душевные качества. Известно, что она часто и охотно его лепила. Даже мускулатура знаменитой «Крестьянки» была скопирована с Алексея, с его с «короткими толстыми мускулами». Позже Мухина рассказывала: «Был он очень красив. Внутренняя монументальность. Вместе с тем в нем много от мужика. Внешняя грубость при большой душевной тонкости».

Как раз «Крестьянка» (мухинское оригинальное название — «Баба») сделала Веру знаменитой. В 1927 году она отлила фигуру этой мощной женщины из бронзы к выставке, посвященной десятилетию Октября. Статуя всех поразила своей необычностью и не только взяла первое место на конкурсе, но и попала в экспозицию Третьяковской галереи. В 1934 году «Крестьянка» экспонировалась на XIX Международной выставке в Венеции, после чего оригинал скульптуры передали в Ватиканский музей.

Не раз еще художница вдохновлялась своим супругом — с него она лепила Брута, убивающего Цезаря, создавала его портреты в виде бюстов. Замков и Мухина были удивительно гармоничной семейной парой: флегматичная Вера уравновешивала пылкого холерика Алексея. Они не конкурировали и не сражались за власть в доме — по воспоминаниям их сына между супругами даже ссор не было. Если у Мухиной горели сроки по сдаче заказа и она ничего не успевала, Алексей становился к бочке и месил для жены глину. Если была нужна помощь медсестры, а их под рукой не было, Вера вспоминала военные годы и шла ассистировать мужу.

Интересное по теме

Открыла планету, предсказала изменение климата: 6 женщин-ученых, о которых вы не знали

Не самый здоровый мальчик

Вы спросите, откуда в нашей истории взялся сын? Всеволод Замков родился в 1920 году, а роды принимал его отец. Малыш был веселым и живым ребенком, но в четыре года он очень неудачно упал, повредив ноги. Травма вызвала туберкулезное воспаление костей, так что ходить ребенку было крайне трудно. Мальчик пользовался костылями и из-за своей инвалидности учился не в школе, а на дому до седьмого класса.

Правда, это пошло ему на пользу — Всеволод выучил несколько иностранных языков благодаря родителям и соседям, прекрасно разбирался в анатомии и искусстве, так что когда недуг оказался побежден и мальчик пошел в обычную школу, он стал круглым отличником.

Пока мальчик был маленьким, к его родителям в гости часто захаживал журналист и писатель Лазарь Лагин. Он обожал все восточное, и в шутку звал Всеволода «Волька ибн Алеша». Знакомое имя, не правда ли? Когда Лагин написал сказку «Старик Хоттабыч», он решил дать главному герою имя и черты Замкова-младшего. Правда, от костылей его он волей своей фантазии освободил.

Сам Всеволод очень внимательно следил за карьерами отца и матери. Оба они хотели, чтобы сын пошел по их стопам: Мухина хвалила его точное знание анатомии и внимание к деталям, Замков восхищался медицинскими знаниями сына и советовал тому стать врачом. Но Всеволод, когда вырос, не нашел в себе той жертвенности, которая требовалась для медицинской карьеры, и той творческой жилки, которая необходима была художнику. В итоге он стал физиком.

Правда и с медициной связался тоже: несколько лет он был заведующим кафедрой физики Ленинградского мединститута.

«Гравидан»: пустышка или чудо-лекарство

Алексей Замков с самого несчастного случая искал лекарство для сына. Если бы он не преуспел, ребенку могли ампутировать ногу ради спасения его жизни. Но в некоторых случаях и ампутация не помогала — так было с дочерью Корнея Чуковского Мурочкой.

Так что Замков искал работу в области экспериментальной медицины. В 1927 году он познакомился с биологом Николаем Кольцовым. Тому нужен был хирург-уролог, и он пригласил Алексея в Институт экспериментальной биологии.

Замкову поручили проверить опыты германских ученых Ангейма и Зондека, которые впрыскивали под кожу мышатам мочу беременных женщин, чем добивались ускоренного развития репродуктивных органов у зверьков. Проще говоря, Ангейм и Зондек изобрели крайне оригинальный тест на беременность. Советские коллеги увидели в этой работе перспективу, и поручили Замкову провести аналогичные опыты в 1928 году. Ничего сложного в этой работе не было, поэтому Алексей решил пойти дальше и выяснить, как моча беременных женщин влияет на половые железы человека. Он не занимался экстракцией гормонов, а стерилизовал мочу и делал с ее помощью инъекции. Новый препарат врач назвал «гравидан» и представил его научному сообществу в 1929 году.

«Гравидан» по отзывам был чудо-лекарством. Он показывал высокую эффективность в борьбе с импотенцией, тонизировал организм, смягчал симптомы психических расстройств, обусловленные гормонально, а также считался перспективным средством для омоложения.

По сути, это был первый в мире гормональный лекарственный препарат, которым лечили все — от наркомании до геморроя. Но, конечно, больше всего гравидан ценился как препарат, повышающий потенцию. Алексей Замков практиковал на дому и лично подбирал дозировку для каждого своего пациента.

Вам это ничего не напоминает? Послереволюционная Россия, врач «из бывших», принимающий пациентов на дому, работа с гормонами, призванная увеличивать потенцию и омолаживать организм… Если вам кажется, что повеяло духом «Собачьего сердца», то вам не кажется. Булгаков списал научную часть работы профессора Преображенского с деятельности Алексея Замкова.

Разумеется, долго продолжаться такой оглушительный триумф не мог. Замкова начали травить в 1930 году, о его разработке в газеты писали фельетоны, а из института его выдавили коллеги. Все было настолько плохо, что Замков с семьей попытался сбежать за границу — в Иран. Их поймали на границе и на три дня увезли на Лубянку. В итоге Замкова приговорили к трем годам административной ссылки и отправили в Воронеж. Мухиной предлагали остаться в Москве, но она не захотела расставаться с мужем и тоже уехала. Квартиру конфисковали, во владении семьи оставили всего комнату.

Казалось, что жизни Замкова и Мухиной окончательно разрушены — по тем временам наказание за их преступление было весьма мягким, но о славе и карьере можно было смело забыть. Однако в дело вмешался Максим Горький.

Гравидан очень ему помог, а писатель не любил оставаться в долгу. Он звонил во все колокола, писал письма, сетовал, что советская наука такими темпами никогда не превзойдет зарубежную, если хороших врачей ссылать, — в общем, привлекал к проблеме внимание, как мог. Тогдашние кремлевские старцы мало отличались от нынешних — они тоже хотели жить вечно. А необычайно бойкий после гравидана Горький был ходячей и очень шумной рекламой препарата. Дело пересмотрели. По семейной легенде, ознакомившись с материалами сам Дзержинский отнесся к ситуации с пониманием, заявив: «От такого не то что бегут, а стреляются».

В 1932 году семья Веры Мухиной и Алексея Замкова вернулась в Москву с почетом: «под Замкова» создали целую научную лабораторию урогравиданотерапии. А уже в 1933 году ее преобразовали в Государственный институт урогравиданотерапии, директором которого стал Алексей. У перспективного доктора лечилась вся верхушка советской элиты.

«Рабочий и колхозница»: величайший памятник ХХ столетия

У Веры Мухиной карьера тоже шла в гору. В 1934 году ее «Колхозница» произвела фурор в Венеции и уехала в музей Ватикана. Признания такого масштаба советское искусство еще не получало. Правда, заказов у Веры было не много и она работала «в стол» — создавала эскизы, но проекты не реализовывались. Однако, все было впереди!

В 1937 году должна была состояться Всемирная выставка в Париже. Нужно было спроектировать советский павильон. В результате всесоюзного архитектурного конкурса победил проект архитектора Бориса Иофана, потому что его конкуренты либо подходили к вопросу недостаточно основательно, либо чрезмерно оригинальничали. Простой и ясный дизайн Иофана признали лучшим. Он же придумал увенчать павильон монументальной статуей рабочего и колхозницы, воздевших над головами серп и молот.

Чтобы выбрать скульптора, который реализует задумку лучше всех, провели второй конкурс, в котором победила Мухина. Источником вдохновения для нее стала античная скульптурная группа «Тираноборцы». Поэтому в черновом проекте на героях нет никакой одежды, кроме шарфика. Комиссия чиновников посоветовала фигуры одеть, и даже попробовала избавится от шарфа, но он был очень нужен Мухиной для динамики. Когда председатель комиссии спросил, зачем эта деталь вообще нужна, ведь это колхозница, а не танцовщица, Вера ответила кратко: «Для равновесия». Она подразумевала, конечно, равновесие художественное, но нарком понял ее буквально и заявил, что если это технический вопрос, то он претензий не имеет.

Вера сразу задумала передать в статуе динамику, движение, порыв, свойственные эпохе. Ее «Рабочий и колхозница» устремлены вперед, в будущее, ветер треплет их одежду, их рты приоткрыты, как будто они готовятся заговорить или запеть. Павильон, который венчала статуя, был высотой почти в 35 метров, а восходящее солнце поутру светило прямо в лица фигурам, создавая простой символизм: «Мы движемся навстречу новому дню».

Веру с сыном выпустили во Францию, чтобы скульптор сама наблюдала за ходом монтажных работ. Критики и публика были в полном восторге от советского павильона. Даже Пабло Пикассо написал: «Как прекрасны советские гиганты на фоне сиреневого парижского неба». Это был безоговорочный триумф!

Стиль Мухиной удачно сочетал романтизм и монументальность, ее работы были полны движения и жизни. Ее называли «первой дамой советского искусства» и многие западные любители скульптуры мечтали с ней сотрудничать.

Интересное по теме

Иногда бунт — это единственный способ быть услышанной: книги для детей о сильных и успешных женщинах

Второй разгром «Гравидана»

Только этот триумф позволил семье не попасть в маховик сталинских репрессий, когда в 1938 году «Гравидан» не оправдал чьих-то надежд «на самом верху». За три дня Государственный институт урогравиданотерапии был расформирован и разгромлен в прессе. Даже дорогой (и первый, между прочим, в России) электронный микроскоп выбросили в окно! Здание переделали под психиатрическую больницу, а Замков слег с первым в жизни инфарктом.

В это же время Мухиной предложила поработать над своим портретом жена посла США Мерриуэзер Пост. Женщины встретились в мастерской скульптора, где высокопоставленная заказчица увидела фигурку одного из неосуществленных проектов Мухиной под названием «Икар». Пост уговаривала Мухину возвести скульптуру в полную величину в ее поместье: мол, будет вам студия, любые инструменты, любые деньги! Но Вера отказалась, потому что муж был тяжело болен и его бы не выпустили за границу. Пока шли трехсторонние переговоры между Мухиной, Пост и советскими чиновниками, грянула война.

С октября 1941 по август 1942 года семья скульптора и доктора жила в эвакуации в Каменске-Уральском. Алексей работал в больнице № 3 и амбулатории Уральского алюминиевого завода. Устроили их очень неплохо — на троих приходилась большая комната и даже теплая вода из крана шла, хоть и с перебоями. Но волнения, выпавшие на долю Замкова основательно подорвали его здоровье — его сердце работало все хуже и хуже. В октябре 1942 года у Алексея Замкова случился еще один инфаркт, который стоил ему жизни.

Вера Мухина пережила своего мужа на 11 лет — она умерла 6 октября 1953 года от стенокардии.

Всеволод Замков засекретил архивы института урогравиданотерапии и всю жизнь преподавал физику. Его дочь и внук по примеру Веры Мухиной посвятили жизнь искусству. А вот праправнучка Веры Мухиной и Алексея Замкова решила пойти по медицинской стезе.

«Рабочий и колхозница» долгие годы стояли на низком постаменте у Северного входа на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. Это решение возмущало Мухину до глубины души, потому что нарушало весь ее замысел. Долгие годы Вера Мухина боролась за то, чтобы статую перенесли на постамент повыше. В 2009 году после основательной реставрации, которая заняла шесть лет, «Рабочего и колхозницу» водрузили на точную копию павильона, который она изначально украшала.