«Давай не скажем об этом маме»: 3 истории о бабушках, которые любили секретничать

Оказалось, что подобное поведение свойственно ну очень многим. Только при обсуждении в редакционном чате нашлось три человека, которые сталкивались с секретничающими бабулями (справедливости ради, так ведут себя не только пожилые женщины, но они — чаще всего). В этом материале мы собрали истории наших авторов об их бабушках, которые слишком любили тайны.

Как говорится, «мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино». Но не случилось, так что теперь эти несостоявшиеся шпионы просят внуков скрывать что-то от родителей. И эти безобидные на вид «секретики» приносят ребенку много боли и неприятностей.

Почему они это делают

Что чаще всего скрывают бабушки? Нарушение семейных правил, конечно же! Пренебрежение диетой, распорядком дня, установленным количеством мультиков, какие-то запрещенные разговоры, произошедшие при ребенке. Иногда нарушение происходит случайно, иногда старшее поколение намеренно игнорирует современные тренды в воспитании.

Бабушки хотят быть самыми лучшими и непогрешимыми в глазах детей и внуков, поэтому, если они предчувствуют, что им грозит выговор, они стараются скрыть свой проступок.

Чтобы замять происшествие и избежать неприятных разговоров с родителями ребенка, родственники предлагают: «Давай не будем говорить об этом маме». Детей привлекает всякая таинственность и они частенько соглашаются. А потом мучаются.

По секрету всему свету: как научить ребенка отличать тайны, сюрпризы и конфиденциальную информацию

История первая. Алина Фаркаш

Саше тогда было шесть лет и мы с мамой довольно много спорили по поводу принципов его воспитания. И она много раз договаривалась обо всяких секретах с ним.

Например, у него была какая-то странная аллергия. Мы пытались понять, что ее вызывает, и вроде обнаружили, что больше высыпаний у него появляется, когда он ест яйца. В какой-то момент Саша поехал на дачу к бабушке на выходные и там она его кормила яйцами, приговаривая, что без яиц его питание будет неполноценным и вообще, аллергия — это все большие глупости (но давай маме не будем об этом говорить).

Домой он вернулся с гораздо большим количеством высыпаний. Дальше мы провели расследование и выяснили, что он ел яйца.

Мы с мамой поговорили, поссорились, и она клятвенно пообещала больше его ими не кормить. Я поверила.

На следующие выходные он снова поехал к бабушке и снова вернулся с высыпаниями. Мы опять провели расследование и выяснили, что она кормила его не куриными, а перепелиными яйцами, со словами, что это совсем другое дело и давай не скажем маме. Мы совсем-совсем поссорились и не общались еще несколько месяцев.

Потом потихоньку помирились, и она начала просить, чтобы Саша приехал к ней в гости. Ребенок поехал на выходные к бабушке. И вместо того, чтобы купаться в речке, или гулять в лесу и общаться с бабушкой (как я себе это представляла), эти два дня она его возила по всяким обследованиям и платным клиникам, чтобы доказать мне, что никакой аллергии у него на яйца нет. И это тоже было тайно.

«Я плохой, потому что не хочу, чтобы мой ребенок умер»: когда бабушки считают себя умнее современной медицины

Я поняла, что это очень тяжело — не доверять маме, и сказала ей: «Прости, но больше ты с ребенком общаться не будешь». Понятно, что было много ссор и недовольства по поводу этого решения. И через какое-то время Саша начал очень-очень-очень странно себя вести.

Мы пообещали ему подарить телефон на семилетие, когда он пойдет в школу. Мы с ним заказали этот телефон и посылка очень долго шла. Саша очень злился и нервничал, и даже ругался, что ему вообще не свойственно. Он настаивал, что хочет получить телефон как можно быстрее.

Мы думали: ладно, он ребенок, который хочет свой подарок. А дальше начали происходить очень странные вещи: он плохо спал, у него начались тики, он начал как-то очень нервно отвечать, — в общем, было видно, что с ребенком не все окей.

Мы пытались понять, что мы делаем не так, водили Сашу к психологу, я читала всякие книжки и сходила с ума: плакала, бегала по стенам и думала, как мне так удалось довести ребенка. Он как будто уходил в себя, начал вздрагивать, как будто его бьют и это меня очень пугало.

Не было каких-то четких признаков, чтобы можно было показать пальцем и сказать: «Вот, это оно!» Но было видно, что происходит что-то не то. И самое ужасное, что я не видела в этом какой-то причины, поэтому я искала причины в себе, считала, что мы как-то ребенка травмировали.

Это был какой-то ужасный год, когда мы пытались понять, что происходит и как-то что-то наладить. Потом выяснилось, что бабушка однажды подкараулила ребенка, когда он возвращался с какого-то своего кружка, и на его рисунке с обратной стороны написала номер своего сотового. Она попросила Сашу уговорить родителей подарить ему мобильник, чтобы они могли тайком общаться. Поэтому он так настаивал на покупке телефона.

Потом он нервничал, что этот рисунок куда-то пропадет, потом, когда телефон появился, у них начались с бабушкой тайные встречи: она приезжала, писала, звонила ему, и он под какими-то странными предлогами пытался уйти из дома. В семь лет это не так-то легко сделать, чтобы родители не заметили. Он стирал сообщения, чтобы мы, не дай бог, не проверили его телефон.

Эти игры в шпионов длились год. Когда это все обнаружилось, он очень долго плакал, а Саша не склонен к слезам. Я его спросила: «Тебе, наверное, было очень-очень тяжело так долго жить с секретами?» Мне кажется, что он испытал облегчение, что больше не надо ничего скрывать.

Самое смешное, что все вскрылось, когда я вернулась с маленькой новорожденной Леей из роддома.

Когда она родилась, она мне казалась такой потрясающей, такой чудесной, что казалось, что надо быть каким-то чудовищем, чтобы не разрешать бабушке видеть настолько прекрасное создание. Я решила, что как только вернусь из роддома — позвоню маме и помирюсь с ней.

И как только мы вернулись, Саша попытался сфотографировать Лею и переслать фото бабушке. Вел он себя при этом настолько странно и испуганно, что мы начали спрашивать, что происходит — и вот тогда все выяснилось. Так что вместо примирения с мамой случилась ссора на много лет. И она только через год мельком увидела Лею.

История вторая. Аня Кухарева

Как только эта тема всплыла в нашем чате, на меня нахлынули воспоминания. Я вообще считаю эти «секретики» отдельным видом психологического насилия над детьми — их было слишком много в моей жизни, и инициатором этих «игр в шпионов» чаще всего была моя бабушка.

Каждая поездка к ней оборачивалась новеньким «секретом», который камнем вис на моей шее. Она хотела скрыть:

мои травмы и болезни, случившиеся у нее в гостях;

нетрадиционные методы лечения;

неприятные вещи, сказанные о других родственниках;

ссоры;

 порчу вещей.

Каждый раз сценарий был одинаковым — бабушка где-то прокалывалась и говорила мне: «Аня, давай это будет наш с тобой секрет. А то мама расстроится и будет ругаться». Расстраивать маму мне не хотелось, так что я соглашалась молчать.

Проблема была в моей честности. Если я косячила — я сдавалась на милость родителей сразу же. Необходимость им врать просто убивала меня.

Я чувствовала себя виноватой перед родителями и все время боялась, что ложь раскроется. И чувствовала себя виноватой перед бабушкой, когда эта ложь раскрывалась. А бабушка каждый раз меня стыдила за то, что я не смогла смолчать и выболтала «секрет». «Если ты не будешь уметь хранить тайны, никто не захочет с тобой дружить!» — говорила она, и тут же нагружала меня еще одной «тайной».

Бабушкина забота не всегда полезна: новые исследования выяснили, как старшее поколение вредит своим внукам

При этом бабуля постоянно мне твердила, как важно быть порядочным человеком и иметь крепкий моральный стержень. Иногда мне казалось, что я попросту схожу с ума, потому что она хотела, чтобы я одновременно делала две абсолютно противоположных вещи: лгала и была честной!

Из-за этих секретов я все свое детство ощущала себя врушей, не оправдывающей чье-то доверие (если смолчала — родительское, если рассказала — бабушкино).

Родители не ругали меня, конечно, потому что это были, по большей части, бабушкины косяки, но порцию нравоучений выдавали.

И — тадам! — она снова это делает. У меня есть дочь, и с нею моя бабушка тоже пытается играть в разведчиков. Например, внушает ей какие-то мысли и просит выдать их за собственные. Недавно ребенок начал подозрительно активно выражать желание познакомиться с папой, а на мои возражения, что я понятия не имею, где он, детка заявила, что я вру. И обязательно должна ему позвонить.

Я не хочу рассказывать дочери о ее отце (да, совсем, да, никак, да, ничего хорошего вспоминать не собираюсь)

Моя мама, более опытная в раскалывании «бабкиных разведчиков», сказала нейтральным тоном: «Ну и пусть звонит тот, кто тебе это нагудел». Ответ ребенка был незамедлительным: «У бабушки нет его номера!» Мы, конечно, знатно посмеялись, но в целом это бесит.

История третья. Наталия Фокина

Попытки скрывать что-то от родителей — это какая-то принципиальная позиция бабушек. Я прекрасно помню, как моя мама возмущенно рассказывала мне историю о том, как бабушка приучила меня к принципу «Главное, чтобы родители не узнали».

Они на это обратили внимание, когда я перестала извиняться за свои проступки, а вместо этого говорила: «Я не знала, что вы заметите» или «Я не знала, что вы так рано придете».

Тест: какой бабушкой (или дедушкой) вы будете?

И несмотря на то, что моя мама категорически возмущалась по этому поводу, я теперь сталкиваюсь с таким же поведением с ее стороны. При том, что мой старший сын совершенно не умеет врать. А когда он нервничает, у него начинается тик — быстро моргает одним глазом. К счастью, сын всегда рассказывает нам правду.

У него проблемы с поджелудочной. И раз в год у него может случиться выброс желчи. В течение нескольких дней его рвет, он ничего не ест. И мы даже катаемся на скорой, чтобы исключить острый аппендицит.

Мы не держим его на строгой диете, но ограничиваем потребление сладкого и выпечки. А бабушка приходит в гости с жареными пирожками, купленными в каких-то непонятных местах.

Если она с такими «дарами» приезжает к нам, то мы их сразу убираем. Да, она такая добрая, а родители злые и нехорошие, не дают побаловать внучка. Все уговоры, что ему вредно, не помогают: «Ой, я сама их ела, а у меня гастрит, и ничего».

Но вот когда мы отправляем его на каникулы к бабушке, каждый раз боимся — не сорвется ли.

Потому что через два месяца после первого приступа мы оставили сына у бабушки. Когда вернулись, муж спросил: «Ну что, опять пирожки ели?» Спросил в шутку, так как мы и подумать не могли, что бабушка решит накормить его пирожками. Но сын стал испуганно смотреть на бабушку, как будто рассчитывая на подсказку.

Потом пропищал: «Только булочку». Она в ответ сказала: «Ну и чего ты выдаешь? Мы же всего одну».

В тот вечер пришлось объяснять сыну, что от родителей ничего скрывать нельзя, даже если бабушка просит. Хотя получается, что ребенок оказывается между двух огней — он любит и родителей, и бабушку. А ему говорят выбирать, либо одним не доверять, либо другую не слушать.

Муж в этом вопросе категоричен — он прямо заявляет, что бабушка не права, нужно слушать папу с мамой. Я все-таки против того, чтобы настраивать ребенка против любимого и любящего человека. Хотя и разговоры с матерью мне не принесли результатов. Она твердо придерживается позиции: «Это родители должны воспитывать, а я бабушка — я буду баловать».

Женя Канина, психологиня, арт-терапевтка:

Хоть ты психолог, хоть не психолог — с первого взгляда очевидно, что такое поведение неправильно.

Во-первых, ребенок перестает понимать, что можно говорить, а что нельзя. Бабушка хочет казаться хорошей, хочет, чтобы мама не ругалась и поэтому велит не рассказывать, например, о лишнем просмотренном мультике. А ребенок не понимает, почему о съеденном супе говорить маме можно, а о мультике — нельзя.

Но даже если бабушка все ему грамотно обоснует, это все равно не ок, потому что в семейной системе есть определенные люди, ответственные за жизнь, здоровье и психоэмоциональное благополучие ребенка. Как правило, это родители.

Если старшие родственники систематически нарушают правила и просят скрывать это — подобное поведение влияет не только на дисциплину, но и на физическое состояние детей. У них могут быть поведенческие особенности или проблемы со здоровьем, которые не совсем понятны представителям старшего поколения. Об этих особенностях и проблемах бабушек желательно хорошо информировать. Это во-вторых.

В-третьих, ребенок, которого просят не говорить о чем-то маме, начинает тревожиться: «А что будет, если мама узнает?» Он думает: «А вдруг если я об этом расскажу, то меня бабушка не будет любить? Вдруг мама расстроится? А если они поругаются из-за меня?»

Дошкольник, к примеру, не способен понять, что это не его ответственность, и даже если взрослые поругаются — он в этом не виноват. Поэтому он будет молчать, если достаточно для этого сообразителен.

На плечи ребенка ложится тяжесть, которая совершенно не соответствует его возрасту.

Повлиять на таких родственников шансов не много, но говорить с ними все равно нужно. Если бабушка просто любит секреты и хочет, чтобы у нее с внуками была общая тайна, можно договориться, чтобы это было что-то безобидное: пусть поиграют в пиратов, рисуют карты, ищут клады, изобретают секретный, только им понятный, шифр. Короче, не можешь победить бунт — возглавь.

Конечно, можно приводить аргументы с точки зрения здоровья, но не все бабушки их воспринимают. Здесь, наверное, имеет смысл разговаривать с ребенком и объяснять ему какие-то важные моменты, касающиеся его здоровья, питания, количества мультиков, и других правил, существующих дома. Важно, чтобы ребенок был осведомлен о своем состоянии и мог напомнить о правилах бабушке.

То есть, суммируя: надо объяснять старшим родственникам, что ограничения связаны с состоянием здоровья, договариваться с ребенком, чтобы он соблюдал правила и в гостях, и помогать бабушке стать для внуков особенным человеком.