Быть отстраненным отцом, который или пропадает на работе, или лежит на диване, уже не модно, что бы ни говорили результаты опросов ВЦИОМ и представители каких-то там общественных организаций. Мы поговорили с тремя папами, которые любят проводить время со своими детьми, — о совместных занятиях, страхах, эмоциональном выгорании, скуке и любви.
Мне нравится считать себя папой выходного дня — в хорошем смысле. Я уверен, что мама должна когда-то отдыхать. Моя жена Тоня не любит мерзнуть, а меня очень устраивает наматывать круги с коляской. Так повелось с тех пор, когда Даша была кабачком: я гулял с ней перед работой, иногда после, но реально отрывался на выходных. Пока она спала, пересмотрел все фильмы, которые годами откладывал. Сначала давал маме пару часов отдохнуть, потом втягивался больше, пока не стал забирать кабачка на весь день — и считал эти 6-8 часов своим достижением.
Мы как-то так и разделились: улица — сфера моей ответственности, дом — маминой. Мне не нужно скучать, вновь правильно пересаживая кукол за их чаепитием, маме — знать, какую горку девочка покорила сегодня. Так что теперь мы бегаем с самокатом, собираем детские площадки и вообще я пытаюсь сделать из нее дочь разбойника.
При этом к ее распорядку я отношусь очень формально. Мама лучше знает, что и когда ей нужно, а я просто стараюсь не навредить и исполнять поручения: сказано на обед суп в два — хочет девочка или нет, но в два она съест суп и пойдет спать. Для нас с ней это ритуал.
Скучно мне с ней не бывает, потому что она слишком быстро растет. Я просто не успеваю за ней угнаться и стараюсь запомнить каждую секунду, потому что все это больше никогда не повторится. Она смеется, шутит, все время что-то придумывает — и ей на все нужна наша реакция. В конце концов ведь сейчас мы — самое важное, что есть у нее, а она — самое важное, что есть у нас.
Я не замечал, что есть что-то, что ей не нравится делать с нами (кроме того, что нам нужно уходить на работу), ведь все, даже самое неприятное, можно облечь в игровую форму. Ходить на горшок — вместе с куклой, есть брокколи — на скорость, засыпать — под мои как-бы-песни и ее плейлист.
Нет ничего важнее, чем проводить с ней время, ведь каждое наше действие — это ее будущее, то, что ее сформирует, чему-то научит, то, что мы будем потом вместе вспоминать. Я тоже многому учусь вместе с ней и начинаю смотреть на мир отстраненно, с чистого листа, как ребенок. Ну вот как бы я без нее рассматривал облака, никуда не торопясь, или считал муравьев? Ведь она — немножечко я.
И ни в коем случае нельзя делить семью на папу и маму, мы для нее вместе — единое целое, и естественно ей нравится проводить время с нами одинаково. Я восхищаюсь тем, как Тоня может из ничего придумать для нее игру дома, как мы вместе можем валять дурака и как нам всем вместе хорошо, потому что она — по-настоящему важная часть нашей жизни.
Пару лет назад мы придумали «мамины» и «папины» дни. С тех пор по субботам с детьми остаюсь я, а по воскресеньям — мама. Сначала мы это задумали, чтобы у каждого был один день в неделю, который можно полностью посвятить себе, отдохнуть и выспаться. Со временем оказалось, что эта история даже не столько про отдых, сколько про приятное переключение и разнообразие.
Мы — не из числа тех крутых родителей, которые каждую неделю придумывают для детей и себя какое-нибудь новое приключение. Поэтому иногда дни не очень отличаются один от другого. Мамины и папины дни — это маленькая хитрость, превращающая одинаковость в разнообразие «на пустом месте».
Старший сын сейчас в таком возрасте, что ему все интересно и обо всем у него есть вопросы. Зачем стегозаврам пластины на спине? Зачем нужен тополиный пух? Почему качели скрипят? Я стараюсь больше рассказывать о мире, но не слишком упрощать и не говорить с детьми никаким «детским языком». Просто разговариваем на равных. Чаще всего это происходит во время прогулок или за книгами. Когда мне было 5 или 7, я был восторженным любителем динозавров и астрономии. И вот, через 20 с лишним лет я встретил единомышленника в лице сына. Мы с ним на одной волне, в этом смысле. Я узнаю себя в нем каждую минуту. Это волнующее и крутое ощущение!
Когда старший сын был совсем маленьким, мне бывало скучно. Я этого немного стыдился («Что я, его как-то неправильно люблю, что ли?»), но в конце концов прочитал где-то, что отцовская привязанность и интерес появляются не мгновенно, а со временем. Понятия не имею, правда ли это, но меня отпустило, — а вскоре и скука пропала.
А еще наслаждаться общением мешал страх. Я все время немного переживал: а вот так его держать можно? А не часто ли он зевает? Кажется, живот стал слишком надутым? Или нет?
С младшей дочерью было уже не так. Во-первых, теперь я знал, как себя с ней вести и что делать. Во-вторых, я мог сравнивать ее развитие со старшим братом, а это само по себе интересно.
Самое потрясающее — наблюдать за тем, как дети думают. У них мысли еще не ходят в голове проторенными путями, поэтому они часто придумывают восхитительные аналогии или способы объяснить то, для чего им пока не хватает слов.
Зато что-то клеить, раскрашивать или собирать руками я с детства не люблю и с детьми мне этим заниматься тяжело. Поэтому это — вотчина мамы. А еще дети любят раскрашивать друг друга и в конце игры часто оказываются с ног до головы в разноцветных красках, как картины на выставке современного искусства.
Мы остаемся с Левой вдвоем несколько раз в неделю. Его мама в это время работает или занимается какими-то другими своими делами — у нас есть практика отпускать маму не только по рабочим делам. Кроме того, я регулярно вожу его на занятия.
Я с ребенком с двух лет. Участвовал с этого времени во всех процессах воспитания. За это время у него сильно развились навыки самообслуживания, теперь (ему 8 лет) он много читает сам. Когда он был маленьким, мы любили играть, рисовать, читать, гулять, готовить еду. Все эти занятия и сейчас актуальны в какой-то степени.
Со мной он готов делать все. Больше, конечно, любит делать все с мамой. Именно со мной любит «бороться», «готовить еду», «ходить на занятия», «слушать стихи», «решать головоломки».
Иногда я бываю очень уставшим, и это меня истощает. Хочется после работы побыть одному. Но мы можем с ним договориться, что какое-то время каждый занят сам своим делом (10-15-20 минут). Когда я понял, что об этом можно договариваться, то мне стало сильно легче жить, потому что лучше общаться качественно и меньше, чем с раздражением и много.
Мне тяжело из-за того, что моя работа (и работа моей жены) подразумевает взаимодействие и контакт с детьми. Наш ребенок заложник этой ситуации, потому что ему нашего внимания не хватает, конечно. Сапожник без сапог. Мы приходим с работы, где мы 8-9 часов играем и взаимодействуем с детьми, и нам хочется отдохнуть от этого, а ему как раз хочется играть и общаться.
Но если делать правильную профилактику эмоционального выгорания, то можно получать огромное удовольствие от общения с собственным ребенком. Мне нравится понимать, как он думает, нравится разговаривать, чувствовать, чему он удивляется, чем интересуется, что у него происходит в его самостоятельной школьной жизни и т.д. Мне очень нравится заниматься совместной деятельностью, придумывать какие-то семейные проекты — это вообще лучшая среда для общения.
Мы регулярно устраиваем детские праздники. Здорово обсуждать планы на вечеринку с ребенком, предлагать варианты, советоваться. Можно много всего узнать про него и его желания. Сейчас он очень интересуется Звездными войнами, последняя вечеринка была с его одноклассниками, они смотрели сезон Звездных войн, ели и играли.
Мне кажется, что для ребенка ценно иметь отношения с людьми вообще и здорово, когда для общения и отношений у него есть разные члены семьи. Если говорить про воспитание, то я, конечно, считаю, что оба родителя должны быть полноценно в нем задействованы.
Мерч
Рассылка
