Каково это: быть беременной феминисткой

На моего мужа вторая полоска на тесте произвела еще более сокрушительное впечатление: вместо того, чтобы начать кружить меня в танце, подкидывать к потолку и целовать руки (как показывают в кино), он вытаращил глаза, побледнел и потащил меня к врачу. Мы очутились в частной клинике, вызывавшей у нас исключительное доверие. Опрятная и вежливая женщина-врач, у которой я пару раз консультировалась во время подготовки к беременности, подтвердила высокую вероятность ее наступления, порекомендовала для уверенности сдать кровь на ХГЧ и попросила задавать вопросы. Среди прочего меня интересовали две вещи: могу ли я продолжать заниматься спортом и сексом. Рекомендация про спорт звучала как «к себе как к хрустальной вазе» (это еще одна фраза, которую в России принято употреблять при виде беременной женщины), а вопрос про секс неожиданно пробил врача на слишком доверительный тон.

«Противопоказаний нет», — сообщила она. — «Главное — соблюдать осторожность, а так конечно можно. А то знаю я этих мужей: того и гляди сбежит, если сексом с ним не заниматься!» После этого я сразу ушла и больше не возвращалась. Тут уместно сделать признание: я — беременная феминистка. Меня расстраивает, когда врачи рассказывают пациенткам, что секс — это товар, в обмен на который муж остается в семье. Меня коробит, что право женщин хотеть секса и любить его — в том числе во время беременности — до сих пор не считается чем-то естественным.

Впрочем, на этом приеме я даже не подозревала, сколько чудных открытий об отношениях беременной женщины с мужем меня ждет в книге педиатра Комаровского «Здоровье ребенка и здравый смысл его родственников» (которую мне рекомендовали прочитать все знакомые девушки, у которых есть дети). Оказалось, что помимо рекомендаций о том, как кормить младенцев, как их купать, как гулять и какую температуру поддерживать в комнате, доктор Комаровский постоянно и в повелительном наклонении рассказывает о том, как должна вести себя женщина, она же мать. «Если ваши взгляды на то, как надобно с ребенком общаться не совпадают с взглядами вашего мужа, то в 90% случаев не правы именно вы», «Беременность — не повод для того, чтобы муж уходил на работу голодный и неглаженный (нам не надо, чтобы его где-нибудь гладили и прикармливали)», «Общепринято, что мужчина занимающийся воспитанием ребенка, способен добиться гораздо больших успехов, нежели женщина».

Продираться к действительно ценным рекомендациям о здоровье сквозь оголтелый сексизм мне было тяжело, так что я осилила только двести страниц книги.

Несмотря на угрозы доктора Комаровского, наша с мужем жизнь принципиально не изменилась: мы оба продолжаем ходить на работу сытыми и симпатичными. Токсикоз был со мной ровно один день: провидение продемонстрировало мне, каково это — быть не в состоянии встать с кровати потому, что в тебе теперь живет новое существо, и отстало. Этих десяти часов между унитазом и наковальней мне хватило, чтобы начать еще сильнее сомневаться в том, что понятие «беременность» и «счастье» сильно коррелируют (как живут с токсикозом женщины, у которых он длится 12 недель и дольше, я просто не могу представить). Я понимаю, что мне повезло. Я работаю в прежнем ритме, придерживаюсь своего обычного спортивного режима (тренируюсь пять раз в неделю по сорок минут) и забочусь о здоровом рационе.

«Если я признаюсь в своей мечте – воспитывать детей и заниматься домом, – меня закидают камнями»

Со временем у меня начал расти живот, и выяснилось, что беременность — это ежедневный социальный эксперимент. В одном крупном блоге про материнство всегда становятся безумно популярными темы про то, уступают ли беременным места в общественном транспорте. Мне тоже было интересно, будут ли встречные незнакомцы относиться ко мне с пиететом только потому, что у меня округлился живот? Проверить было несложно: я дважды в день езжу в метро. Очень скоро выяснилось, что когда я езжу одна, мне не уступают, а когда я оказываюсь в общественном транспорте с мужем, освобождается сразу целый ряд мест. Почему-то это правило работает всегда. Из своего опыта я сделала неожиданный вывод: у нас принято уступать место беременной женщине из уважения к сопровождающему ее мужчине.

Следующая мысль может показаться кому-то крамольной: я много думала о том, должны ли люди уступать мне место и поняла, что вовсе нет. Мне приятно, когда это происходит, и я с благодарностью принимаю заботу, но отдаю себе отчет в том, что поехать куда-то на общественном транспорте с животом — это мой личный выбор, и никто кроме меня не несет за него ответственность. Если мне вдруг станет нехорошо, я попрошу кого-нибудь встать, объяснив, что я плохо себя чувствую, и буду надеяться на понимание.

Когда мой ребенок впервые меня пнул, я ничего не почувствовала, кроме желания сказать «ой». В этот момент я летела в Амстердам: движения внутри меня были похожи не на бабочек в животе, а на внутреннюю турбулентность. Подруги утверждали, что шевеления плода — это удивительная радость, а я до сих пор отношусь к ним спокойно. Когда я поняла, что толчки внутри не превращают меня в лужу умиления, я было решила, что со мной что-то не так (вероятно, я плохая мать), но быстро провела с собой воспитательную работу и извинила себя за то, что чувствую иначе, чем другие. Я разрешила себе не только радоваться предстоящему родительству, но и бояться будущего и тех изменений, которые неминуемо принесет мне материнство. Беременность — это и счастье, и тревожное ожидание. Это состояние (как, впрочем, и любое другое) дается легче, если не пытаться соответствовать стереотипам и чьим-то ожиданиям.