Никто не предупреждал: на что похож первый месяц материнства

Какие уж там посты в соцсетях: к этому моменту мне казалось, что я не сплю несколько лет и все это время по мне туда-обратно ездит самосвал. Моя вселенная сузилась до спальни, где мы с ребенком проводим большую часть дня, и маршрута кровать — пеленальный столик — прогулка по комнате с целью укачать визжащее чудо природы. Когда я выходила в коридор и видела собственное отражение в зеркале, мне хотелось отпрыгнуть от него, но сил на это решительно не хватало.

У нас принято готовиться к родам и бояться их — и совершенно не принято думать о том, что последует за ними. Мне казалось, что роды — это очень важно и ответственно, и я надеялась, что все пройдет хорошо, думала о том, что должна достойно «отстреляться», и представляла себе самые разные сценарии процесса. В роддом я отправлялась, как на важнейший экзамен. Мне казалось, что если мы с малышом, врачами и мужем справимся, дальше все будет легко и приятно. Я родила прекрасного мальчика, но еще до выписки из роддома стала подозревать, что роды — это вовсе не самое стрессовое событие в нашей с ним совместной жизни.

Выяснилось, что в послеродовом периоде бывают осложнения — и их наличие не всегда зависит от того, насколько здоровый образ жизни у вас был до и во время беременности, да и вообще необязательно зависит от вас. Оказалось, что приход грудного молока может сопровождаться трехдневной температурой за сорок и ознобом, которым можно сотрясать стены больницы. Выяснилось, что после операции кесарева сечения бывает невозможно наклониться, быстро встать с кровати, да и обычная ходьба может стать настоящим испытанием. В общем, организм подбрасывал мне сюрприз за сюрпризом — и об этих сюрпризах меня никто никогда не предупреждал! Главное же во всех этих физических испытаниях то, что все они сваливаются на тебя в момент величайшей ответственности за только что родившегося человека. А новые люди, оказывается, очень маленькие, хрупкие и совершенно беспомощные. Ситуация получается такая: только что родившийся человек полностью зависит от другого человека, который напоминает скорее лужу, чем полноценно функционирующее существо.

Первые несколько дней я систематически надевала на сына подгузник задом наперед, и посещавшие нас педиатры ухмылялись в свои стетоскопы. Налаживание грудного вскармливания тоже оказалось долгим, трудным и болезненным (и вовсе не похожим на красивые фотографии из фотобанков, на которых ухоженная полногрудая мать в идеально отглаженной одежде кормит довольного щекастого голубоглазого бутуза — напротив, представьте себе маленького, орущего и красного от напряжения ребенка и женщину, которая всерьез опасается остаться без сосков в результате этого «естественного процесса»).

Буквально через пару дней после того, как мы оказались дома, у ребенка начались младенческие колики: мне сложно описать состояние, в котором находятся взрослые люди, чей ребенок возрастом тринадцать дней орет дурниной несколько часов подряд по много раз в день. И все это происходит, разумеется, на фоне депривации сна. Младенцы в этом смысле очень принципиальны: они просыпаются каждые полтора-два часа и требуют вашего непосредственного участия в процессе их бодрствования. Как ощущается депривация сна? Вспомните худшее похмелье в вашей жизни и представьте, что его приходится переносить сидя в офисе накануне важного дедлайна в последний понедельник ноября. И в этом состоянии вам нужно функционировать неделями.

В какой-то момент ваше благополучие начинает целиком и полностью зависеть от незрелого ЖКТ младенца — а незрелый ЖКТ прилагается к новорожденным по дефолту. Помню, как около четырех утра, роняя голову на грудь под нескончаемый вопль ребенка, одолеваемого «газиками» (ох уж эта привычка добавлять уменьшительно-ласкательные суффиксы ко всему, что касается детей!), вдруг поняла всю мощь и глубину фразы «мы покакали», а также причину, по которой ее, ликуя, повторяют все молодые родители. Освобожденный кишечник вашего малыша — это залог спокойствия на в пару часов (а если повезет, и больше!)

Все это, конечно, не отменяет бесконечного трепета, который вы теперь чувствуете по отношению к сделанному вами человеку. Его макушка действительно пахнет праздником, у него смешные мягкие уши, а еще, поев, он улыбается во сне. За это можно простить ему все. Но простить общественный дискурс, в котором родительство — это исключительно розовые единороги, блестки, умиление и мыльные пузыри, не получается. Мы научились говорить о том, что беременность роды — это не “самое счастливое время в жизни женщины”, а долгая и трудная работа. Настало время практиковать такую же честность в том, что касается жизни после родов. Даже Кейт Миддлтон говорила о трудностях материнства! Если уж герцогине Кембриджской в Букингемском дворце все это дается нелегко, значит, я тоже имею право заявлять о сложностях.

Я понимаю, что найдутся читатели, у которых все было иначе и в этом тексте они увидят только художественные преувеличения, потому что они быстро восстановились после своих идеальных родов, а их дети сразу научились спать всю ночь подряд и варить себе кашу на завтрак. Наверняка бывает и так, но мне кажется важным сообщить, что так везет далеко не всем. Со временем действительно становится легче: малыш растет и становится более предсказуемым, организм подстраивается под новый режим, вырабатываются новые привычки, над чем-то учишься смеяться. Но первый месяц материнства — это, как принято говорить на загнивающем западе, лайф-ченджинг экспириенс.