Моя дочь с двух лет ходит в частный еврейский садик. Дорога до него занимает не меньше получаса на общественном транспорте. Мы с мужем приняли решение ждать трамвая на морозе, всовывать тяжелую коляску в проем между самым нелепым поручнем в мире и дверью, принимать финансовую помощь от моего папы. Многие родители в нашем саду приняли решение знакомить детей с еврейской культурой, к которой их семьи не имеют никакого отношения.
Я работаю учительницей на той же улице, где живу, и каждый день, проходя мимо очень хорошего районного детского сада, слышу: «Кому сказала!» — и другие привычные воспитательные восклицания в такой же стилистике. Тогда я вспоминаю, почему мы выбираем непростую дорогу и не всегда посильные затраты, а родители, обращающиеся в садиковский чат с просьбой поискать потерянный ребенком крестик, выбирают шить карнавальные костюмы не на Новый год, а на Пурим. Наверное, нам хочется отстрочить момент, когда педагогическая антиутопия поглотит наших детей. К сожалению, такая возможность есть не у всех, а многие и не осознают проблемы.
Скажу сразу: я категорически не согласна с тем, что суровое отечественное образование закаляет ребенка и готовит его к трудностям будущей жизни. Нет, оно учит повиноваться и не рыпаться.
Недавно при обстоятельствах, которые я предпочту оставить таинственными, мне нужно было неделю водить дочь в обыкновенный сад, проповедующий традиционные педагогические ценности. Мы продержались полтора дня. Когда я узнала, что на неё кричат, и краем уха услышала, как воспитатели общаются с детьми, то поняла: оно того не стоит. Для меня это обернулось работой в другом городе без отрыва от материнства.
В один из дней мне довелось вступить в диалог с воспитательницей. Она произнесла три ключевые фразы, которые дают исчерпывающее представление о российских детских садах. Можно, конечно, сказать, что я несправедливо обобщаю. Но вспомните своих воспитателей, вложите эти слова в их уста. В большинстве случаев картинка сойдется.
— Ей может быть сложно с отчеством. У них в садике к воспитателям по имени и на ты.
— Вы меня шокируете. А как же она в школу пойдет?
Если ребенок, которому и выговорить-то отчество бывает сложно, не начнёт за три-четыре года до поступления в первый класс практиковаться в этом нелегком деле, то в школе ему перестроиться, разумеется, не удастся. Дети — маленькие глупые обезьянки, без многолетней дрессировки не способные в семь лет понять, что перед ними тут не Маша, а Марья Ивановна.
Если отбросить ерничество (а это трудно, когда сталкиваешься с такими глупостями), то мы увидим четкую установку: сад — подготовка к школе. Помните, как в началке вам обещали настоящую ответственную учебу в средних классах, в средних говорили о том, что все самое серьезное случится в 10-11-м, а из 11-го наконец-то отправляли во взрослую студенческую жизнь, «где за вами никто уже бегать не будет»? Думаю, вы понимаете, что каждый раз вас обманывали.
Так вот, попытка подменить реальные цели дошкольного воспитания подготовкой к будущей жизни - еще один обман. Наших детей, которые по утрам плачут и не хотят отпускать нас на работу, в саду не поддерживают и не жалеют. С ними «договариваются», чтобы они не плакали — большие же, их готовят к светлому будущему. Мне кажется, все, что нужно ребёнку в саду, — поддержка, сочувствие, игры, физическая активность. Взрослые романтизируют детство в безвкусных стихах на праздничных утренниках и тут же убивают его. Вместо положенного кайфа сплошной облом: «Сядь, закрой рот, встань, ешь, не реви, кому сказала!» Дошкольное образование, видимо, было бы честнее назвать «кшкольным».
У Оксимирона в его, наверное, самом известном тексте есть такие слова: «Марш в детский сад! Дружный класс, дважды два». Сад и школа оказываются так близко, что стилистически между ними нет никакой разницы. Страшно представить, насколько Мирон Федорович близок к истине.
— Детки приходят в сад, может быть, с разным режимом. Но очень важно, что они начинают спать в одно и то же время, выравниваются.
Судя по интонированию, на слове «выравниваются» воспитательница испытала педагогический экстаз. Идеал — одинаковые, удобные «детки», «дружный класс», ровный. «Дважды два» при необходимости легко можно заменить на «ать-два». Вспоминаются еще две строчки из того же трека: «Ты ничем не лучше других./ Чудес не бывает». Казалось бы, до школы столько возможностей развивать индивидуальность каждого. Там-то над ней потом поработают — не узнаешь. Но нет, задача детского сада — подготовить, обтесать, сделать удобными для будущих учителей.
— Она у вас хорошая: умненькая, исполнительная.
Последнее, что я отнесла бы к положительным качествам четырехлетнего человека, — исполнительность. Впрочем, качество опять же удобное: тут стишок к 8 марта выучит, там журнал принесет.
Все суждения воспитательницы сводятся к тому, что садик должен выпустить маленького универсального солдатика, готового к школе. А уж школа позаботится, только не о ребенке, а о государстве, которому нужны тихие, послушные, одинаковые.
Я знаю, что есть прекрасные сады, замечательные воспитатели, душевнейшие учителя. А еще, работая в образовании, видя систему изнутри, понимаю, что это скорее исключение. В моей статье много злости. Я злюсь от осознания, что сотни тысяч родителей, не имея альтернативы, изо дня в день оставляют с такими вот воспитателями своих детей. И воспитатели-то в сущности не виноваты: они просто не знают, что бывает иначе, из чистых побуждений копируют худшие образцы великой советской педагогики. Что делать родителям? Не знаю. У меня после нашего диковатого эксперимента больше вопросов, чем ответов. Может быть, остается только отогревать дома, вместе наслаждаться детством — единственным периодом в жизни, когда процесс точно важнее результата.
Мерч
Рассылка
