Что известно об авторке автопортрета, сделанного в ванной комнате Гитлера?
Военная корреспондентка Ли Миллер сфотографировалась в ванной Гитлера на следующий день после его самоубийства. Она ждала его смерти и считала эту фотографию символом победы над фашизмом.
Кроме нее Миллер за всю свою жизнь отсняла еще сотни кадров, которые позволили ей называться одной из лучших мастериц фотографии ХХ века. Миллер также была моделью, писательницей, откровенной и бесстрашной женщиной, состоявшей в отношениях с известными художниками, фотографами и другими представителями богемы.
Биографы Миллер считают, что ее безусловный талант произрастает из чудовищной детской травмы и особых — болезненных и странных — отношениях с отцом. В том, как все это сказалось на жизни фотографини, на ее отношениях с мужчинами и позднем материнстве, разбиралась Лиза Михальченко.
Элизабет Миллер, которую все называли просто Ли, родилась в 1907 году в Нью-Йорке в семье Теодора и Флоренс Миллер. В возрасте семи лет Ли стала жертвой сексуализированного насилия: родители отправили ее погостить к своим друзьям, где один из них изнасиловал ее и заразил венерическим заболеванием. После этого Ли лечилась в больнице и посещала психиатра.
Некоторые исследователи предполагают, что насилие могло сделать Ли более восприимчивой к травмам, которые она перенесет в более позднем возрасте, работая над репортажами о войне.
Ли училась в частных школах, откуда ее не раз выгоняли за плохое поведение. Подростком она уехала в Париж, чтобы работать подмастерьем в театре на Монмартре и общаться с художниками и представителями «Потерянного поколения 20-х». Позже она вернулась в Нью-Йорк, чтобы изучать искусствоведение.
Отец Ли, который увлекался фотографией, начал снимать дочь обнаженной, когда ей еще не исполнилось восьми лет и закончил это делать, когда Ли Миллер была уже двадцатилетней девушкой и вступила в отношения с Ман Рэйем.
Мерч
Рассылка
Когда Миллер было 19 лет, она жила в Нью-Йорке, училась в колледже и мечтала стать художницей. Тогда же с ней случилось знакомство, которое изменило все ее планы. Однажды на Манхэттене девушка едва не угодила под машину: та неслась на нее с огромной скоростью, и в последний момент из-под колес ее вытащил проходящий мимо мужчина. Им оказался не кто иной, как Конде Наст — глава издательского дома Condé Nast. Его привлекла внешность Ли и он предложил девушке стать моделью Vogue. Опыт позирования для своего отца помог Миллер в работе перед камерой главного фотографа Condé Nast Эдварда Стайхена.
«Перед объективом Миллер никогда не смотрелась застенчивой. Она обладала редкой способностью выглядеть не только красивой и феминной, но и отстраненной и недоступной — почти не человеком. Почти наверняка в этом виноваты ужасные события детства. Они и постоянные фотосессии отца дали Миллер возможность не переживать и не думать во время съемок — так она интерпретировала совет психиатра. [Биограф и художественный критик] Каролин Берк утверждала, что, когда отец снимал ее обнаженной, Миллер „справлялась с ситуацией с помощью диссоциации“, дистанцируясь „от того, как использовали ее тело“. Поэтому уже в начале карьеры Миллер имела то, что модели нужно больше всего, — отстраненность, которая на снимках выглядела привлекательно».
В 22 года Миллер приехала в Париж, чтобы познакомиться с лучшим, по ее мнению, фотографом того времени, сюрреалистом и дадаистом, Ман Рэем, и стать его ученицей. Сначала художник, который был старше Ли на 17 лет, не хотел принимать молодую модель, но его впечатлила настойчивость Миллер и он сдался. В результате она стала не только его ученицей, но и любовницей, музой и героиней его снимков. Благодаря Ман Рэю она познакомилась с Пикассо и стала его натурщицей, а также с Жаном Кокто, который снял ей в своем фильме «Кровь поэта».
Сотрудничество и роман Ман Рэя и Ли Миллер длились три года и закончились тем, что Ли захотела начать свою собственную карьеру фотографа. Она бросила Ман Рэя и уехала в Нью-Йорк. Ман Рэй очень болезненно переживал их разрыв и просил Ли Миллер вернуться к нему. Он посвятил их расставанию несколько работ, среди которых фото губ Ли Миллер, парящих над горами, «Обсерватория времени — Любовники».
Простившись с Ман Рэем, Ли Миллер открыла свою собственную фотостудию в Нью-Йорке, где она начала снимать знаменитостей и сотрудничать с Vogue. В 1934 года журнал Vanity Fair назвал Миллер одной из самых авторитетных фотографинь своего времени.
Студия долго не просуществовала. В 1934 году она вышла замуж за бизнесмена Азиза Элуи Бей и уехала с ним в Каир. Ли сильно впечатлили египетские пустыни и пирамиды, которые она стала фотографировать. Однако, такая работа не приносила ей удовлетворения и Миллер начала впадать в депрессию.
«Я не знаю, чего я хочу. Я мечтаю об утопической комбинации из безопасности и свободы и эмоций, которые мне нужны, чтобы полностью быть поглощенной работой или мужчиной, которого я люблю. Я думаю, что первое, что мне необходимо, это свобода, которая пробудит меня и сделает живой.
Сейчас я собираюсь вернуться в Бейрут, чтобы снова решить проблемы с визой. Мы можем поговорить о нас и наших планах на будущее. Но потом я в любом случае поеду в Америку или в Европу».
В 1937 году Миллер вернулась в Париж. В первый же день по приезде она пошла на бал-маскарад и встретила там британского сюрреалиста Роланда Пенроуза, который станет ее вторым мужем. Пенроуз был знаком с Пабло Пикассо и стал его биографом.
Вместе со вторым Ли в 1940 году она уехала в Лондон, где она восстановила свое сотрудничество с Vogue и снова занялась модной фотографией. Пенроуз и Миллер много путешествовали по Европе, пока не началась Вторая мировая война.
В 1942 году Ли Миллер стала одной из 117 американских военных журналисток, получивших аккредитацию, которая позволила ей освещать происходящее на Второй мировой войне на территории Европы.
Ли писала репортажи с мест военных действий, из госпиталей, следила за работой женской королевской сухопутной армии. В июне 1945 года она написала репортаж «Нацистский урожай», посвященный освобождению концлагерей Бухенвальд и Дахау, в которых она побывала как военный корреспондент.
Сын Миллер, Энтони, рассказывал, что солдаты видели в его матери «приятеля», потому что она быстро привыкла к жизни под обстрелами и могла ругаться так же как они. Однажды во время боя она нарушила правила аккредитации и выстрелила, за что была временно помещена под домашний арест, но позже вернулась на войну.
«Каждое слово, которое я пишу, дается мне так же трудно, как „слезы, выжатые из камня“. Я растеряла своих друзей и потеряла форму в своей преданности обрядам бичевания пишущей машинки. И хотя в результате все, что я пишу, приносит мне сумасшедшее удовлетворение, у меня находится время на то, чтобы испытывать депрессию и быть непродуктивной, меня посещают мысли о суициде и смене карьеры.
(…)
Я хочу увидеть конец войны, и, более того, увидеть восстановление Европы. Это входит в твои планы? Дай мне знать».
Постоянным напарником Миллер был военный корреспондент Давид Шерман, который написал о ней такие слова:
«Неугомонность Ли Миллер была бесконечным, гложущим ее любопытством увидеть, что скрывается за следующим углом, и тщательно это изучить, чтобы потом перейти к следующему предмету интереса. Она организовала совершенно новую жизнь каждые несколько лет, несколько месяцев или даже несколько дней. Этот врожденный энтузиазм и изобретательность, который она, возможно, унаследовала от своего отца Тео, был постоянным откровением для тех, кто был близок с ней. Почему, столкнувшись с таким вздорным и эксцентричным поведением друзья и близкие терпели ее? На это вопрос нетрудно ответить. Она была язвительно блестящей, но в то же время абсолютно преданной, неприхотливой, человечной и нетерпимой к притворству».
В мае 1945 года, на следующий день после того, как Гитлер застрелился, Ли Миллер и журналист Дэвид Шерман провели сутки в квартире любовницы фюрера Евы Браун, у которой он жил в Мюнхене.
«Я много раз представляла, как это случится. В каком городе и с какими товарищами мы будем отмечать окончание войны и смерть Гитлера и какой будет его смерть.
В результате я провела сутки в квартире Гитлера после того, как было объявлено о его смерти. Это случилось майским вечером. (…)
Хорошо, он мертв. Но он никогда не был для меня таким живым до сегодняшнего дня. Все эти годы он казался мне дьявольским монстром, пока я посещала места, которые он творил, и разговаривала с людьми, которые его знали, копалась в сплетнях о нем, и ела и спала в его доме. Теперь он не кажется мне таким мифическим и это еще более ужасно, потому что теперь у меня есть доказательства, что у него были простые человеческие привычки, как у обезьяны, которая передразнивает твои жесты.
(…)
Дэвид и я провели ночь в квартире Гитлера — мы пользовались его туалетом и ванной. Больше никто из журналистов не был здесь, так что это абсолютно эксклюзивная история».
После возвращения с войны Миллер навсегда оставила работу фотографа. У нее развилось посттравматическое расстройство, депрессия и алкоголизм. Концентрационные лагеря и военные действия заставили Миллер разочароваться в мире. В письме своему мужу Ролану из Парижа она писала: «Мир полон жуликов, у которых нет ни чести, ни честности, ни стыда, — это не те вещи, за которые бы кто-то боролся».
В браке с Роланом, когда им обоим было уже больше сорока лет, Ли родила сына Тони, появление которого только усилило ее депрессию.
Спустя почти 40 лет в интервью The Guardian Тони, ставший главным биографом своей матери, вспоминал, что будучи четырех или пятилетним ребенком, остро чувствовал ее переменчивое и часто плохое настроение.
«Случались моменты, когда я знал, что быть рядом с мамой — плохая идея, потому что она может сказать что-то очень жесткое. Когда Ли была на кухне, я чувствовала себя в большей безопасности, потому что там у нее было много дел. На кухне она становилась самой доступной и самой дружелюбной, и я знал, что могу быть рядом с ней, и мне не откусят голову. Она была чудесно сосредоточена и пыталась вовлечь меня в процесс готовки», — рассказал Тони.
Большую часть времени он проводил с няней, которая воспитывала его, пока родители путешествовали.
«У Ли не было нормального материнского инстинкта, поэтому она очень мудро передала меня няне, которая фактически стала мне матерью. Думаю, если бы Ли продолжала брать на себя материнские обязанности, то в какой-то момент она бы просто забыла обо мне. Нет, она не была злой или безразличной, просто она была рассеяна и все время занята чем-то другим», — признался Тони.
По словам Тони, из всех невероятных вещей, которые Миллер совершила в своей жизни, самым большим достижением было самостоятельное излечение от алкогольной зависимости. Справившись с болезнью, Ли нашла себя как повара, стала готовить изысканные блюда и даже написала собственную книгу рецептов.
Миллер умерла рака в 1977 году, в возрасте 70 лет.
Вернувшись с войны она спрятала архив со своими фотографиями, черновиками, репортажами и перепиской с художниками на чердаке дома. Она не любила рассказывать о своей работе и относилась к ней как к чему-то мало значительному. После смерти Миллер ее сын Томи нашел архив и написал книгу «Жизнь Ли Миллер».
