Месяц назад

Месяц назад мы с мужем стояли в разных углах комнаты и орали друг на друга . Где-то между нами на полу сидел младенец. Я рыдала, кричала, что не могу так больше, думала о том, как это все банально, о том, как это все похоже на дурацкую карикатуру или на убогую картинку из фотобанка — сколько их таких я видела — с орущими родителями и младенцем на полу, я думала о том, что это непедагогично, что, возможно, в данный момент я наношу непоправимые психологические травмы собственному сыну, что я разрушаю брак, что я говорю какие-то ужасные слова мужчине, которого люблю, что я должна немедленно остановиться, но, вопреки своим мыслям, кто-то другой, кто захватил меня всю, срывающимся голосом требовал расстаться. За час до этого я выложила в блог картинку со спящими мужем и младенцем — картинка, как обычно, собирала свои лайки, подписчики умилялись в комментариях. Я знаю, что мой муж и мой сын для многих стали олицетворением идеальной семьи, где папа и малыш все время вместе и обожают друг друга. Я сама создала этот миф, и вот я стою и ору. Я ору и вспоминаю, что обещала написать колонку о первом годе жизни ребенка. Обещала написать ее легко и весело. Говорила, что это мой фирменный стиль. Но нет, вот мой настоящий фирменный стиль — я рыдаю, ненавижу мужа, а мой прекрасный младенец возится где-то в ногах.

Когда-то, когда я сама еще была ребенком и ходила на уроки рисования, на первом занятии нас учили, что любая картина начинается с пятна. Вот черное пятно, а вот от него мы начинаем рисовать все остальное. Этот первый абзац будет тем самым черным пятном. Он темный, но вряд ли ваш первый год обойдется без этого. Не торопитесь ставить крест на семье, просто думайте о том, что это необходимый элемент композиции. И хватит об этом.

21 месяц назад

Беременность наступила через месяц после знакомства. Мне сорок, у меня уже есть двадцатилетний сын и новые отношения с хорошим парнем на 5 лет младше меня. Беременность — не то, чтобы незапланированная, мы как-то вроде обсуждали эту тему и хотели кучу детей, но это все на словах, а на деле мы едва знакомы, и, честно говоря, я вообще не верю в эти отношения, потому что не могу найти ни одной причины, почему мы вместе: я — уставшая от жизни, депрессивная безработная женщина, 80+ кг, он — полный энергии сексуальный жеребец, не вылезающий из спортзала. Я жру конфеты и транквилизаторы, он на ЗОЖе и протеиновых коктейлях. Я не отрываю жопу от кресла, он — помешанный на скорости мотоциклист. Я ненавижу мотоциклистов, он ненавидит жирных ленивых баб — мы нашли друг друга!

Не знаю какой черт дернул меня пописать на экспресс-тест — день назад закончились критические дни и предположить наступление беременности было никак нельзя (если ты не какая-нибудь магичка из Гриффиндора, а я не она!), но что-то в голове перемкнуло, что-то почувствовала, и на тебе — две полоски. Описывать эмоции не берусь: такая смесь из счастья и ужаса. Кажется Дилан Моран в каком-то своем стендапе так описывал переменчивый темперамент ирландцев: «Как будто вам сказали, что вы выиграли миллион и тут же сообщили, что жить вам осталось две минуты» — не ручаюсь за точность цитаты, но смысл ясен и эмоции понятные! Мужик мой у мамы на даче срезает пилой ветки со старых яблонь, я дома пеку печенье, потому что в этот день мы ожидаем гостей... Непонятно за что хвататься, но хватаюсь за телефон и просто присылаю фотку с результатами теста. Ответ через полторы минуты — «О! збс».

«О! збс» — не знаю, те ли это слова, которые мечтает услышать каждая женщина, но что сказали, то сказали. Пока чувак переваривает информацию (конечно, перед тем, как отправлять такое, надо было удостовериться, что он не на дереве!), я гуглю ближайшие медицинские центры и срочно записываюсь к гинекологу, потому что обильное кровотечение с двумя полосками не слишком вяжутся и хочется конкретики. Печенье сгорело, гости отзвонились, что уже на середине пути. Дожидаюсь первого, впускаю в дом, даю миску со сгоревшим печеньем и ценные указания, как встречать других гостей (между собой они незнакомы!). Сама прыгаю в машину к только что подъехавшему чуваку, и мы срываемся к врачу. Осмотр, список анализов на 9000 рублей и никакой определенности. Возвращаемся к гостям, никому ничего не рассказываем, я в истерично-приподнятом настроении, чувак — в задумчиво-напряженном. Утром сдаю кровь и после этого каждую минуту проверяю почту. А вот и оно — письмо с результатами. По предварительным прогнозам срок 4 недели. Залет с первого взгляда.

А дальше? А дальше все пошло не так. Меня накрыл гормональный шторм, и я превратилась в говномечущую фурию, которая постоянно злилась и рыдала, а чувака захватил мужской первобытный страх перед потерей свободы, и мы как-то внезапно возненавидели друг друга до такой степени, что не могли спокойно находиться рядом и минуты. Это безобразие продолжалось пару месяцев — я металась между пугающими мыслями об очередном ребенке, которого буду растить одна, и совсем уж страшными мыслями о том, что этому ребенку вообще не нужно появляться на свет, если уже на этом этапе все пошло вкривь и вкось. Да, конечно, я всегда мечтала о большой семье и хотела как минимум четверых, но если уж не получилось воплотить мечту до сорока, то, видимо, не стоит и пытаться. Катарсисом послужил скандал, в ходе которого мой парень сказал, что вообще-то практически не знает меня (и это было правдой), а я сказала, что тогда ничего не будет и съехала с квартиры. Через несколько дней мы съехались обратно, перестали ругаться и, кажется, договорились. Страшно подумать, чем все могло закончиться, но этот лютый кризис мы пережили. Иногда ситуацию просто нужно принять такой, какая она есть. Ну и что, что мы не знаем друг друга и совершенно разные — в тот момент как минимум одно желание у нас совпадало, и это было желание родить ребенка.

Осень мы пережили тихо и спокойно, как пара давно и серьезно любящая друг друга. А в середине декабря, на седьмом месяце беременности, сыграли свадьбу. Боже, самую нелепую свадьбу, когда вроде бы и надо, а вроде и нет, и кому надо — непонятно, и все еще не уверены, и стесняемся пошлости: у невесты огромный живот и короткое платье «для беременных» за 4000 рублей, у жениха горчичный пиджак фабрики «Большевичка» и джинсы, цокольный этаж узбекского ресторана, собака, которую мы привезли с собой (о чем договаривались с администрацией), и тут же рядом детский праздник (о котором с администрацией не договаривались). Собака гоняет детей, разъяренные родители приходят к нам выяснять отношения, мы выясняем отношения с менеджерами, которые совместили два события, нарушив договоренности, чей-то «детский» папа десантник, прибежавший бить морды, и чья-то «детская» сильно пьяная мама, станцевавшая эротический танец для нашего 88-летнего прадедушки. При этом гости — все сплошь наши родственники, впервые увидевшие друг друга, а потому сидящие за столами в глубоком молчании и не прикасающиеся к еде. Это было бы клевое кино, если бы это было кино, но в реале — так себе развлечение! К счастью, свадьба продолжалась недолго. Отсидев оплаченные 4 часа, мы распихали несъеденный плов по коробочкам, доели роскошный (хоть что-то должно было быть роскошным на этом унылом празднике!) торт и убежали домой — в тот вечер муж еще хотел досмотреть чемпионат по Доте, а я просто задолбалась ходить на высоченных каблуках с огромным животом наперевес. Эту свадьбу стоило сыграть хотя бы ради таких воспоминаний, потому что больше и вспомнить-то нечего. Ну, кроме того, что чем больше становился мой живот, тем больше любви появлялось между нами.

Беременность была сладкая и гладкая — никаких осложнений, тошноты, давления или угрозы выкидыша, просто скучное ожидание. И даже обычная женская консультация мне досталась идеальная, как с картинки: с вежливыми врачами, заботливыми уборщицами (бросавшимися помогать надевать бахилы) и медсестрами, умеющими попадать в вену с первого прокола и без синяков. Я честно и не без удовольствия ходила взвешиваться, измеряться и просвечиваться на УЗИ, наладила мелкооптовые поставки мочи и крови, а заодно, как «старородящая», получила бесплатное обследование сердца, сосудов, внутренних органов и прочие ништяки. Все было безупречно — мое сорокалетнее тело восприняло беременность с восторгом, и кажется, я никогда не была настолько здоровой, как в эти девять месяцев. Кожа разгладилась и посвежела, волосы стали втрое гуще, лишний вес стремительно уходил, а результаты обследований и анализов можно было вешать на стену почета, как образец для подражания. Вот только ПДР мне ставили в начале апреля, а где-то с середины февраля живот опустился и ребенок занял выжидательную позицию. Ходить, сидеть, лежать… да что там — жить стало сложно. Я быстро уставала и постоянно хотела писать. Впервые живот начал откровенно мешать и теперь мне просто хотелось поскорее разродиться. «Дурочки, не торопите события! Воспользуйтесь последними деньками, чтобы всласть отоспаться!» — в один голос уверяли «мамские» ресурсы. Но мне было невтерпеж. Судя по результатам последнего УЗИ, этот парень уже перевалил за 3 кг и отрастил длинные ноги, которыми нещадно меня пинал. Я доходила февраль, доносила до середины марта и как-то на приеме в пятницу врач сказала, что «всё».

— Всё-всё? — неуверенно переспросила я.

— Когда у нас следующий прием? — спросила она медсестру.

— Во вторник, — отозвалась та.

— Не, до вторника не дотянешь, — пообещала врач. — Рожать где будешь?

— В Подмосковье, где первого рожала.

— В Подмосковье? — удивилась врач и переглянулась с медсестрой. — Ну ты смелая! Смотри, в машине не роди!

И ведь как в воду глядела!

12 месяцев назад

Понедельник — день тяжелый. Особенно, когда он начинается в пять утра с лопнувшего плодного пузыря! Встала пописать, дошла до туалета, с трудом опустилась на унитаз, пописала, встала с унитаза и пописала снова. Эй! Это то, что я думаю, или мне показалось? Что-то тяжелое ощутимо уперлось в самое дно (у меня есть дно?) и заткнуло собой течь. Не надо быть ученым, чтобы догадаться, что дно заткнуло головой ребенка, но именно в этот момент большинству женщин свойственно внезапно сойти с ума (от ужаса? от счастья?) и начать генерировать самые бредовые идеи, типа: «А вдруг мне это показалось, и я все-таки описалась, а вот то тяжелое, что заткнуло течь, это на самом деле ГИГАНТСКИЙ КОКОСОВЫЙ ОРЕХ, КОТОРЫЙ ПРИБИЛО ШТОРМОМ!)». Не знаю, о чем я думала, но вместо того, чтобы срочно будить мужа, так как до роддома, с которым мы заключили контракт, нужно было ехать еще 40 километров через МКАД (и если вы москвич, то знаете, что 40 километров утром в понедельник можно ехать все три часа!), но вместо этого я просто ходила по комнате из угла в угол, щупала себя между ног (там точно больше ничего не течет?), смотрела на часы и с тоской думала, что будет обидно разбудить мужа в такую рань (в понедельник, перед началом рабочей недели) по ложному вызову. Мне очень хотелось дождаться какого-нибудь знака, который бы безошибочно указал на начало родовой деятельности, но знаков не было. Черт знает что! Я уже тысячу раз перечитала все доступные статьи про начало родов, я выучила наизусть интервалы между схватками, я могла бы сдать экзамен по родоведению, но почему-то у меня все идет не так, как обещали в интернете. Пузырь лопнул, а схваток нет. Даже самых редких и самых слабых. Ну же, малыш, давай!

Схватки начались внезапно. Сразу сильные и с очень коротким интервалом в несколько минут. То есть я пережила первую, взвыв во весь голос от боли, дальше влетела в спальню со словами «Просыпайся, началось!», а через минуту уже стояла на четвереньках и скулила. За то короткое время, пока муж собирался, я успела впасть в настоящую агонию (но почему об этом никто ничего не писал?). Теперь я лежала на полу в ванной, орала, как плохая актриса в дешевых мыльных операх, и от боли не могла даже пошевелиться. Интервалы между схватками длились меньше минуты, и единственная мысль, которую я была в состоянии осознать, — что-то пошло не так.

Это фантастика, что мой муж смог как-то вывести меня из квартиры, пешком с третьего этажа и потом практически голой по снегу до машины — я совершенно не помню, как это происходило, потому что, хотя фактически еще находилась в сознании, на деле уже не соображала, что происходит. То, как мы ехали — муж за рулем, включив погромче радио (чтобы не свихнуться от страха — ведь ему было куда страшнее, чем мне!), я на заднем сидении, стоя на четвереньках и упершись лбом в холодное стекло, — тоже практически не помню. Наверное, где-то в подсознании я горячо молилась всем возможным и невозможным богам, чтобы на дорогах не было пробок и чтобы я не начала рожать в машине. В какой-то момент схватки стали слабее, а я выбилась из сил и вошла в некий транс, потому что минут на двадцать просто выпала из реальности и вернулась в нее, услышав крик: «Открывай ворота!». В этот же момент голос по радио бодро сообщил: «Сегодня, 20 марта, мы отмечаем международный день счастья…». Дверца раскрылась, и откуда-то с улицы появилось сразу много мужских рук, которые вытащили меня из машины, перенесли в приемное отделение и положили на стол. «***, да она уже рожает!» — дернулась женщина в голубом халате, словно она была из отделения стоматологии и никак не ожидала такого поворота. — «Быстро раздевайте ее!». И мой муж вместе с каким-то незнакомым мужчиной бросились меня раздевать. Как потом выяснилось, это был муж другой роженицы, который только что привез жену. Роды — дело такое, тут все действуют вместе. Но рожать все равно пришлось мне!

20 марта 2017 года. 8 часов 40 минут

Природа женщины так устроена, что она быстро забывает плохое, иначе, очевидно, она никогда не могла бы жить с мужчиной. Поэтому у большинства женщин довольно скоро после родов происходит выборочная амнезия, и они напрочь забывают о том, через что им пришлось пройти. Иногда еще подключается чисто женское желание выглядеть самой сильной на фоне остальных нытиков, и в этом случае вы можете услышать про то, что «роды были легкими», «вообще не кричала», «ничего страшного» и прочую ересь, вплоть до «получила удовольствие». Какая чушь! Думаю, что слово «п**дец» появилось только для того, чтобы можно было как-то выразить свои ощущения в процессе родов, потому что никакого другого слова в вашей голове просто не остается! Это слово огненными буквами пылает в вашем сознании, и вы хотите только одного — мгновенной смерти. Все эти модные дорогостоящие примочки типа родов в ванной, родов сидя, родов в окружении любимых — это все полная фигня. Представьте, что в ваше влагалище, заложили четыре килограмма тротила, и он медленно взрывается. В этот момент вам будет абсолютно пофиг, в какой позе вы лежите, и кто там рядом с вами! Очень здорово, если в этот момент ваш любимый мужчина держит вас за руку (на самом деле нет!). Прекрасно, если акушерка разговаривает с вами ласковым голосом и поглаживает по голове, а с океана доносится шум прибоя (нет! тоже нет!). Вот, понимаете? Роды это что-то такое. Роды это, как если вы сто тысяч раз читали, что это самая сильная боль, которая вообще существует на свете и вы всю свою жизнь пытались ее представить, а потом, когда она началась, просто окаменели от ужаса и охренели, потому что это в сто тысяч раз больней, чем вы предполагали. И вот вы лежите, мечетесь в агонии, а над вами стоят незнакомые люди, взгляды которых устремлены вам между ног, и они кричат: «Какай! Какай!». А вы откидываетесь назад и пересохшими губами беззвучно молите о смерти.

Для меня это были вторые роды, и я была уверена в себе на все сто. Я была уверена, что рожу легко и даже не пикну. Я была готова ко всему, но вот мое тело оказалось не готово к тому, что окружность грудной клетки у ребенка окажется больше, чем окружность головы. Широкоплечий мужчина — это то, что привлечет вас на пляже и абсолютно точно не то, что обрадует вас и вашу акушерку во время родов, потому что этот прекрасный атлет просто застрял на середине пути, и выродить его казалось невозможным.

Шутки, подбадривания и ласковые слова довольно быстро закончились, и врачи перешли на мат. Улыбки сменились на усталые напряженные лица. Меня били по щекам и обливали холодной водой — худшим сейчас было бы потерять сознание, а оно предательски меня покидало. Тело отказывалось слушаться — оно вдруг начало трястись крупной дрожью, так что кресло подо мной звенело и ходило ходуном. Травмировало ли меня такое жестокое отношение в тот момент? Честно — нет. Мне было абсолютно все равно, что делают со мной, я хотела только, чтобы они спасли ребенка. «Он сейчас задохнется, ты понимаешь?» — устало выдохнула акушерка. — «Еще раз!». Кажется, на меня навалились все, кто был в этот момент в зале. Меня держали, сверху давили, я орала уже не от боли, а чтобы криком собрать все силы и направить их в заключительный толчок. Что-то произошло, и из меня словно излилась половина меня самой. Ребенка сразу же схватили и унесли, не показав ни на секунду. Медсестры гремели своими жестяными мисками, врач подкатила лампу и стала что-то обрабатывать, из соседней комнаты донесся голос: «35/37!». Врач сказала: “Ого!”. 53 сантиметра, 4150, мальчик. Послышались быстрые шаги — акушерка несла что-то завернутое в толстое синее одеяло, потом без эмоций ткнула сморщенное личико в мое лицо, так, будто я его поцеловала, и тут же унесла, не дав даже разглядеть. Но я навсегда запомнила это прикосновение. С днем рождения, малыш. С днем счастья!

Час назад в прямом смысле слова умирала, а вот уже лежу в палате, смеюсь и строчу мужу в телеграм. Настроение приподнятое и кажется, что я могу прямо сейчас спрыгнуть с кровати и убежать домой. Время от времени ко мне заглядывают врачи и медсестры, но, главное, сказали, что «через полчаса сможешь забрать своего малыша», и у меня внутри все поет и пляшет от предвкушения. Мы решили назвать его Лев. Нам показалось, что это красивое и редкое имя (как потом выяснилось, одно из самых популярных в последние несколько лет, но пока я этого не знаю и вполне довольна собой). И вот он, этот момент. Не такой восторженно-торжественный, как я его себе представляла, будто в качестве защиты, чтобы мать случайно не разорвало от эмоций, ей в кровь впрыскивается мощное успокоительное, и поэтому ты просто стоишь и смотришь, отупевшая и растерянная. А он лежит и спит. Он пушист, волосат и с мохнатыми ушами. С кисточками на ушах. Как у белки или как у рыси. Представляете? С кисточками! Охренеть. Лев. Роаааарррр!

Эмоционально первые дни, или даже первые недели после родов, похожи на безумно увлекательный приключенческий триллер с элементами мелодрамы. То есть вам все время страшно, в перерывах между страхом вы рыдаете от умиления, и все это вместе не позволяет вам заскучать ни на минуту. Неважно, накроет ли вас океаном любви сразу, или вы, наоборот, будете испытывать легкое недоумение от того, что так до сих пор и не накрыло — в любом случае напряжение будет выкручено на максимум. Вам надо будет как-то уживаться вместе с этим крошечным существом и ощущением, что вы легко можете убить его одним неловким движением. Его придется брать на руки (и не ронять), кормить (чтобы он не захлебнулся), мыть в раковине (не ронять, не бить головой об кафель, не утопить) и делать еще множество других элементарных по сути, но страшно сложных под грузом ответственности вещей.

Победителем хит-парада самых жутких впечатлений первой недели будет, конечно же, кормление! С моей большой грудью и воспоминанием, какое количество молока было после первых родов, я даже не парилась на этот счет и четко представляла, как суну младенцу сиську сразу после его рождения. Но после рождения мои сиськи превратились в два упругих шара (мяча, арбуза), раздувшись, будто вот-вот лопнут, и растянув соски до состояния абсолютной гладкости. Теперь попробуйте накормить младенца, тыча ему в лицо футбольным мячом. Нет, это невозможно. Ребенок визжал от злости и голода, а я не могла даже что-то там сдавить и выдавить (попробуйте сцедить футбольный мяч).

Я просто сидела рядом и рыдала, часами массируя грудь и выжимая хотя бы пару капель молозива — вот только пары капель малышу явно не хватало, и приходилось, звеня бидонами, идти к нянькам и просить молочную смесь, на что роддомовский педиатр довольно строго объяснила зависимость между сосанием и количеством молока: «Будешь давать докорм, и молоко вообще не появится».

У вас есть какие-то идеи, что надо делать в ситуации, когда младенца нельзя кормить смесью, а грудью тоже не получается? У меня таких идей не было. Я навсегда запомню это ощущение, когда, переполненная отчаянием, в четыре утра металась по палате, прижимая к себе визжащее тельце, а со всех сторон (со стены, пеленального столика, шкафчика и упаковки подгузников) на меня смотрели и улыбались фальшивые счастливые мамаши с их фальшивыми счастливыми младенцами. Как же я ненавидела их в тот момент. Каким лицемерным и отвратительным издевательством они мне казались. Уж лучше бы на всех этих плакатах размещали какие-то полезные советы по кормлению, купанию и переодеванию. Или хотя бы писали что-то приободряющее, типа: «Да, это п****ц!». И тогда бы я читала и понимала, что да, мол, п****ц, все это знают, но никто не умер, все будет хорошо. Только перестаньте улыбаться, потому что ничего смешного и прекрасного в этих стенах не происходит!

Относительно нормально расцедиться получилось только на пятый день — отек ушел, протоки заработали и соски, хоть в каком-то убогом виде, но вернулись назад. Озверевший за почти неделю голодания ребенок научился захватывать даже такой сосок — тут уж не до выпендриваний, и грудное вскармливание началось. Тут бы самое время обрадоваться! Но нет… Во-первых, соски очень быстро превращаются в какой-то фарш, и любое прикосновение к ним вызывает в них (в сосках) сильнейшую боль, а во-вторых, любое прикосновение к ним вызывает нестерпимую боль внизу живота, заставляя матку сокращаться, и каждое кормление напоминает такие мини-роды, возвращая вас обратно в минувший кошмар. Учитывая, что в этот период вы все еще истекаете кровью, кормление превращается в совсем уж праздник — ваш сосок орет от боли, низ живота бьется в конвульсиях, матка сокращается, а откуда-то между ног вытекают реки горячей крови (по ощущением примерно 20-литровый аквариум, не меньше).

После кормления лично для меня самым страшным было переодевание. Казалось, что вся младенческая одежда сконструирована детоненавистническими маньяками, ведь для того, чтобы попасть ручками, скажем, в рукава, вам надо их, ручки, сначала вывихнуть в плечевом суставе (просто чтобы попасть в это чертово отверстие), а потом еще сломать в трех местах, чтобы как-то протащить сквозь рукав и вытащить (отрывая пальчики) с другой стороны. Ну и ножки, разумеется, тоже — вывихивая и переламывая. Одно такое одевание — минус год вашей жизни и плюс 500 седых волос на голове. Довольно быстро я дошла до хитрого решения и стала покупать одежду на несколько размеров больше — ну и пусть все висит мешком, зато надевается без нервного срыва.

Все, абсолютно все в эти первые недели настроено на то, чтобы свести вас с ума, даже если младенец рождается совершенно здоровым. Он внезапно покрывается жуткими прыщами, с невероятно красивым названием «милии» (Боже, Милия! Так должны были звать принцессу в какой-нибудь чудесной сказке!). У него распухает один сосок, а яички (в случае, если это мальчик!) опускаются до колена и наполняются жидкостью (водянка яичек), из его живота торчит ужасающего вида отсыхающий отросток (пупок), а глаза наполняются густым желтым гноем (закупорка слезного канала). Он какает нефтью (меконием), а потом желтой или зеленой пеной, мучается от газиков и колик, которые успешно НЕ лечатся дорогущими капельками из аптеки, а потому вам помогает только магия и доказательная медицина. Доказательная медицина говорит: «Все чушь, не трогайте ребенка, не заливайте в него лекарства и не пихайте в его попу трубочки, положите, отойдите, не сдохнет, мы проверяли!». А магия (а что вам остается, если медицина бессильна?) — магия работает! Мы с мужем придумали волшебное заклинание «каки-пуки, уходите», клали малыша на руку, ходили часами по комнате, гладили по спинке и все приговаривали: «каки-пуки, уходите» и каки-пуки ушли! Пусть только через месяц, но ушли же! В любом случае, домашняя магия помогает лучше, чем капли из аптеки — хотя бы бесплатно, ну и тактильные ощущения еще никогда никому не вредили! Вот видите, ничего страшного. Дальше — лучше!

Продолжение следует