Мамочки против системы: как «профессиональное мнение» убивает в родителях веру в себя

Вы замечали, что едва попав в роддом, женщина из отдельной самостоятельной личности превращается в «мамочку»? Такая больничная «Игра престолов»: «У мамочки нет имени». Оно как будто стирается, растворяется, и ты становишься отдельной функцией, приложением к ребенку, персоналом, чье имя знать необязательно.

За вроде бы ласковым словом «мамочка» скрывается не забота и нежность. Ярлык «мамочка» позволяет разговаривать с женщиной покровительственно, неуважительно, панибратски или просто грубо. Что-то среднее между «милочка» и «дурочка» — нетерпимость, плохо замаскированная под доброжелательность.

Своего сына я рожала в роддоме, на дверях которого висит большая табличка, утверждающая, что это роддом «бережного отношения к ребенку». Что ж, ребенка там и правда не обидят, а вот накричать на «мамочку» за то, что она недостаточно расторопно задирает ночнушку на утреннем обходе или не может успокоить рыдающего двухдневного младенца на осмотре у неонатолога — это пожалуйста.

Производя на свет ребенка, женщина тут же попадает в безжалостную и непрерывно работающую систему.

Роддомовские акушерки, патронажные сестры, поликлинические педиатры, воспитатели детского сада — они делают свою работу, а ты для них — очередная «мамочка», у которой нет имени, нет чувств, нет своего голоса, а есть только функции, с которыми она, очевидно, не очень хорошо справляется. Изначально задача всех этих специалистов в том, чтобы помогать, направлять, объяснять и поддерживать, но на деле все выходит совсем по-другому.

В прошлом году мы с сыном загремели в больницу — кишечный вирус, который за три дня вымотал нас обоих. Я не спала ночами, переодевая ребенка и подставляя тазики, ребенок не ел, плевался выписанными врачом лекарствами и слабел на глазах. Когда мы оказались в приемном покое районной инфекционки, напуганные и усталые, первое, что сделал врач — пожилой мужчина, прячущийся от нас за антиковидным щитком и респиратором, — начал меня ругать.

Звучали слова «родительская безответственность», «материнский эгоизм», «просто лень» и, конечно же, «мамочка».

Ни слова сочувствия, успокоения, заботы. Что уж там, меня бы устроило формальное «здравствуйте-пожалуйста», но не оглушительный разнос моей родительской некомпетентности. Впрочем, несмотря на свое жалкое положение, я смогла себя отстоять: вежливо, но решительно сообщила «доброжелательному» врачу, что я искренне удивлена его манерой общаться, и что я бы предпочла, чтобы со мной в таком тоне не разговаривали. Врач опешил и даже как будто немного растерялся, а поток обвинений и упреков в мой адрес разом прекратился.

Это была маленькая победа (в том числе — над собой), но вся ситуация заставила меня задуматься о том, насколько нормальным для системы считается обращаться с «мамочкой» вот таким образом: без сострадания, без жалости, да вообще без мысли о том, что «мамочка» — это живой человек, которому что-то может быть неприятно. И не говорите мне о профессиональном выгорании и тяжелой работе — я все это знаю.

Материнская работа тоже тяжелая, от нее тоже выгорают, но при этом врач, шпыняющий матерей, — «хороший специалист с тяжелым характером», а женщина, позволившая себе ответить на хамство или проявить настойчивость — сразу же «яжемать», которой от гормонов «сорвало кукуху».

Я дала врачу отпор, но, судя по его недоумению, такие ситуации случаются редко: спустя несколько таких вот покровительственных речей от врачей и педагогов, многие «мамочки» начинают искренне сомневаться в своей правоте и адекватности, а потому предпочитают виновато кивать и соглашаться. Да, мол, безответственная, да, неправа, да, надо лучше воспитывать. И вот это «лучше воспитывать» и «больше следить» выливается в недоверие и тревогу по отношению к собственному ребенку, постепенно разрастаясь и превращаясь в невроз.

«Ребенок устроил истерику в магазине, потому что ему не хватает дисциплины»

«Он постоянно болеет, потому что недостаточно тепло одет». «Она плачет в садике, потому что хочет вами манипулировать». И вот, из постоянного дискомфорта и желания быть «хорошей мамочкой» в глазах общества и профессиональных экспертов рождаются постоянные «нет», «нельзя», «посмотри, что ты наделал», «ты специально это делаешь», «не лезь» и «нет, тебе не жарко».

Даже если в начале родительского пути нам удавалось быть внимательными и чувствительными к своему ребенку, то постоянное взаимодействие с системой (и это я сейчас даже не про случайных бабушек и общественное порицание, а про людей, чья работа — помогать родителям и профессионально заботиться о детях, про экспертов) заставляет нас во всем сомневаться, тревожиться и в итоге — идти против своего ребенка.

Такие истории везде: одна довольно популярная инстаблогерша на аудиторию в пару сотен тысяч подписчиков рассказывает о том, как ее двухлетняя дочь «устраивает показательные истерики» в саду, и как ей самой стыдно и неловко за это перед воспитателями. К нам в приемную приходят вопросы о том, как перестать ругаться на пятилетку, которая трогает товары в магазине, за что получает замечания от продавцов. «Мамочки» на форумах обсуждают, что им неловко перед врачами за то, что ребенок плачет и брыкается во время приема — «позорит мать».

У системы нет времени и ресурсов на человечный подход к каждому — и никакие жалобы не способны на это повлиять.

У всех (ладно — у очень многих) раздраженных медсестер, назидательных врачей и недовольных воспитательниц нет желания и сил запоминать имена «мамочек», входить в вашу ситуацию, налаживать контакт с ребенком и тем более — его родителем, проявлять чуткость, терпение и креативность при решении проблем, подходить к каждому индивидуально. У них бешеный поток, у них отчетность и планы, у них 30 человек в группе и нянечка на четверть ставки — и мы не в состоянии это изменить.

Но что мы можем изменить — так это то, как мы себя ведем и чувствуем перед лицом всеядной, непоколебимой и, что уж тут, довольно тупой системы.

Мы — последняя линия обороны для наших детей.

Мы — их убежище, их залог безопасности, люди, которые всегда должны быть за них горой, даже когда они по полчаса рыдают в раздевалке садика или кусают стоматолога за палец.

Это не значит, что ребенку надо разрешить вообще все и пренебречь всеми существующими правилами морали и нравственности — это значит, что только мы можем стать буфером между ним и системой, которая, давайте признаем, в современной России довольно далека от защиты интересов детей и родителей.

И пусть она уже расчеловечила нас до уровня «мамочек», давайте не позволим ей отрезать нас от собственных детей, заставляя нас испытывать стыд, страх и волнение за то, что наш ребенок смеет орать во время прививок или не есть садовский суп. Давайте оставаться на стороне своих детей — так, чтобы они это видели и знали, что во всем этом большом мире у них точно есть пара людей, которые не дадут их в обиду.