«У ученых пока нет ответа на вопрос, что чувствует ребенок, мать которого столкнулась с послеродовой депрессией»: отрывок из книги «Не просто устала»

С чувством вины разной степени выраженности сталкивается почти каждая молодая мать, — рассказывает репродуктивный психолог Марина Юминова. — Сегодня много где пишут и говорят про ранние детские психологические травмы: некоторые родители, кажется, уверены, что, как бы они себя ни вели, это обязательно травмирует ребенка. На деле психика ребенка не такая уж хрупкая, а поступки, которые однозначно травмируют, довольно жесткие и не свойственны человеку, который готовился к роли отца или матери и ориентирован на заботу. Травма — это состояние, возникающее, когда что‐то ужасное происходит разом: например, если мать в состоянии аффекта или злости трясет или бьет ребенка. Да, такое тоже бывает, и не только во время депрессии — иногда человека охватывает гнев, и он не может с ним совладать. Еще один вид травматического опыта — когда ребенка систематически и надолго оставляют одного: бывает, малыш все время плачет, а ему так „закаляют характер“.

При этом системы взрослого организма в норме устроены так, что родитель физически не может долго терпеть плач ребенка. Биологические механизмы родителей заставляют их придумывать что‐то, чтобы облегчить состояние младенца, позаботиться о нем. Поэтому в большинстве случаев травмирующего опыта удается избежать. Сложности во взаимной настройке родителей с детьми — не беда. Ошибки — часть родительства, в этом нет ничего страшного. Важно, как с ними работать потом. Допустим, ребенок упал с дивана. Грозит ли это психологической травмой? Нет: родитель может успокоить малыша и позаботиться о нем. Травма же — это когда с ребенком происходит что‐то тяжелое и никто не приходит ему на помощь, не успокаивает его и не пытается облегчить его состояние».

По словам Марины Юминовой, матери в послеродовой депрессии нужно постараться мысленно отделить себя от младенца. «С одной стороны, — говорит репродуктивный психолог, — очевидно, что ребенок требует материнского внимания и ухода, с другой — у нее самой сейчас тяжелое состояние. Если она все время пытается включиться в заботу о младенце, но при этом у нее на это нет ресурса, страдают оба: собственные неудовлетворенные потребности не дают женщине возможности удовлетворять эмоциональные и физические потребности ребенка. Зато она может искать альтернативные варианты: например, обеспечивать базовый комфорт (кормить и менять подгузники), а в остальном просить помощи близких. Следующий шаг — обратиться за помощью для себя и организовать свою жизнь так, чтобы не испытывать глубочайшего чувства вины. Начать стоит с установления и соблюдения режима сна и питания».

— У ученых пока нет точного ответа на вопрос, что чувствует ребенок, мать которого столкнулась с послеродовой депрессией, — говорит детский психолог Алена Легостаева. — Можно что‐то предполагать и делать попытки интерпретировать поведение такого младенца, но подтвердить гипотезы сложно. Зато известно, что привязанность ребенка к матери формируется в последнем триместре беременности. К моменту рождения у мамы с младенцем уже существуют отношения, то есть их не надо строить с нуля. Когда наступает депрессия, в этих отношениях возникают сложности, в результате которых контакт теряется. Но восстанавливать его легче, чем создавать.

Главное, что вам нужно знать (и что неплохо было бы знать мне в свое время): младенцы могут устанавливать прочную связь и учиться доверию и любви не только у матери. Поэтому помочь ребенку, чья мать столкнулась с послеродовой депрессией, можно одновременно самым простым и самым сложным образом — обеспечить ему контакт с человеком, который выполнял бы материнскую функцию. Если мать получает адекватное лечение, а рядом с ребенком есть другой надежный взрослый, болезнь не окажет существенного влияния на развитие младенца.

В идеале надежный взрослый для ребенка женщины с депрессией — это тот, кто сможет взаимодействовать с младенцем так же, как мать, если бы она не заболела. Это может быть отец, бабушка и даже няня. Главный критерий: этот человек должен быть очень заинтересован в том, чтобы наладить контакт с ребенком. Алена Легостаева рассказывает, что надежный взрослый должен выполнять несколько функций: слышать сигналы ребенка (плач, недовольство и так далее) и пытаться дифференцировать их — хочет ли ребенок спать или есть? Может, у него что‐то болит или ему просто скучно? У взрослого достаточно психических ресурсов, в то время как у ребенка их совсем мало, поэтому он очень зависим. Чем младше ребенок, тем меньше у него способности к саморегуляции — к примеру, новорожденному максимально трудно ждать, когда ему дадут еду. По мере взросления он учится терпению, опираясь на голос взрослого, который, например, говорит: «Подожди, сейчас я дам тебе поесть». Период ожидания растягивается, а саморегуляция улучшается — этот навык активно развивается в первый год жизни ребенка.

Некоторые женщины, столкнувшись с послеродовой депрессией, взваливают на себя слишком много: им трудно заниматься ребенком, но и доверить заботы близким они по разным причинам не могут. Нужно понимать, что, проводя 100% времени с младенцем, будучи при этом в острой фазе депрессии, вы снижаете свои шансы на скорое выздоровление. Для успешного лечения важны не только психотерапия или прием лекарств, но и возможность отдохнуть от ребенка и провести время наедине с собой или с теми, кто помогает вам расслабиться. Если вы решили поспать днем несколько часов, пока за ребенком в соседней комнате ухаживает ваша мама или свекровь, — это нормально и правильно. Если вы принимаете ванну с пеной, пока муж укачивает малыша, — это нормально и правильно. Если вы разговариваете о своем состоянии с подругой, а няня в это время гуляет с ребенком на улице — это нормально и правильно. И еще одно: присутствие «плохого» взрослого всегда лучше, чем отсутствие взрослых вообще. Ребенок, чья мама страдает послеродовой депрессией, все же в значительно лучшем положении, чем воспитанники детских домов.

Депрессия матери — непростой опыт для всех, в том числе для младенца. И все же, несмотря на свою хрупкость и беззащитность, ребенок обладает достаточным биологическим запасом прочности и способен до определенного предела выносить сложности в контакте со взрослым. А у матери почти всегда есть возможность не оставлять ребенка с травмирующим опытом один на один. Как правило, разрыв контакта компенсируется, когда женщина приходит в норму.

Данные о влиянии материнской депрессии на ментальное состояние ребенка неоднозначны. В одних исследованиях наличие расстройства коррелировало со сниженными показателями моторного развития младенцев. В других связи между психологическим дистрессом матери и темпераментом ребенка не обнаруживали. При этом в исследованиях, выявляющих связь, речь идет скорее о хронической и рецидивирующей депрессии матери, чем о послеродовой. Предполагается, что чем тяжелее и продолжительнее депрессивный эпизод, тем выше вероятность, что он скажется на ребенке.