Ира Зезюлина размышляет о том, почему взрослые лишают субъектности, ни во что не ставят и унижают детей.
У кассы магазина очередь. Передо мной стоит ребятня, знаете, те, которых только стали отпускать гулять самостоятельно. Переминаются с ноги на ногу со своими чипсами, волнуются, активно считают на ладошках монетки. Когда их очередь дошла, оказалось, что подсчет был произведен неверно и на что-то там денег не хватило.
Кассирша разразилась укорами:
— А лучше посчитать свои деньги не могли? — Чуть ли не орет женщина за кассой, — чему вас только в школе учат. Галя, у нас отмена!
Дети погрустнели, но в ответ ничего не сказали, ушли без своего китката или что они там любят. Если честно, я судорожно стала прикидывать, хватит ли мне денег на покупки, а то вдруг эта женщина и на меня наорет? Но нет, касса «отпикала» положенное число раз, вежливое «пакет брать будете?» — все прилично и без укоров.
И дело здесь не в том, что в свои 34 года я способна понять, хватит ли у меня денег на покупки, все из-за тотальной ненависти к детям.
Стала бы она повышать голос и отчитывать ребят, если бы с ними были взрослые? Сто процентов нет. Даже не могу представить ситуацию, где сотрудник магазина отчитывает кого-то из покупателей. Набрал дядя Вова шоколадок домой по акции, а тут другая тетя за кассой ему: «Ты что, зубов не жалеешь? Взял бы лучше что-нибудь полезное!». Или разговаривают два человека в очереди, может, даже смеются, а им: «Так, вышли на улицу! Устроили тут балаган».
Но дети — это же не покупатели и не люди еще, так, что-то среднее, потому можно поучить их уму, разуму, накричать, выгнать, раскритиковать внешний вид, а в некоторых случаях и руку приложить.
В дворовом чатике не останавливаются дебаты по детям, гуляющим без родителей. Клянусь, даже пьяные дебоши местных любителей портвейна не вызывают столько неприязни, как проделки восьмилеток. То на велике по газону кто-то проехал, то на тарзанке по трое катаются, когда положено по одному, то громко смеются, мешают взрослым людям отдыхать. Очередное такое сообщение заканчивается примерно следующим: «Только не говорите, что это-же-дети! Нормальные дети вырастают, если их воспитывать».
Да уж, не поспоришь, действительно если воспитывать, то вырастают… но проблема в том, что пока они еще не выросли. В семь-десять лет не выросли, в четырнадцать еще не выросли. Видела выпускников, которые уже покуривают по подворотням, а потом бегут кто быстрее на качели. Дети еще.
Какая-то нестыковочка выходит — для того, чтобы иметь право отстоять свою позицию или защититься от нападок кассирш в магазине, ты, дорогой, еще слишком мал и слова не имеешь, а вот быть ребенком и дурачиться уже нельзя — «ишь, какая кобылица вымахала, а на тарзанку лезет».
Дети, слушайтесь взрослых, вы же дети, но будьте взрослыми, что вы как дети.
Такое чувство, что есть какой-то неформальный возраст, после которого детям нельзя совершать ошибок.
Да, подросшие дети действительно могут что-то испортить, но они это делают в силу незрелости. Они искренне могут не понимать, почему на велике по газону ездить не нужно, и тут надо не орать «ушли оттуда быстро!», а объяснять. И не единожды. Да, как детям. Потому что они дети, хоть и с 38-м размером ноги.
Это работает со всеми детьми независимо от возраста, разница только в количестве повторений. Трехлетке нужно сказать раз сто, шестилетка поймет с десятого раза, десятилетнему ребенку тоже нужно повторять, объяснять.
Если вы, как взрослый человек, беспокоитесь за сохранность газона и считаете, что восьмилетний ребенок уже взрослый, чтобы это понимать, так говорите с ним, как со взрослым, спокойно, по-человечески. Но в основном это какое-то повелительно «Я взрослый, я так сказал, а вы закрыли рты и выполняйте!».
Если вы, как взрослый считаете, что это дети и должны слушаться взрослых, тогда имейте в виду, что дети имеют право ошибаться.
Раньше я думала, что самая незащищенная часть населения, те, кому постоянно прилетает от общественности — это мамы малышей. Они по большей части не в состоянии отвечать на грубость, терпят укоры и советы. Но оказалось, что есть еще одна социальная группа, которую шпыняют куда сильнее — младшие и средние школьники. Старшие школьники тоже, но их уже побаиваются.
А этим ребятам приходится непросто. И дело даже не в том, что они действительно могут что-то сломать, нашалить и быть, в общем-то, довольно неприятными, потому что в большинстве случаев взрослые агрессируют на них без особой причины, просто потому что можно. Как в случае с той кассиршей, взрослые позволяют себе поведение, которое никогда бы не применили к равным.
Почему так? Наверное, это наш внутренний код с тех времен, когда воспитание детей считалось делом общественным. Любая тетя могла подойти к мальчику на улице и дать ему подзатыльник, потому что в ее картине мира он сделал что-то неправильно.
Хотела бы я спросить у той кассирши, что она помнит из уроков, которые любезно давали ей чужие, незнакомые люди. Уверена, она, как и многие из нас, не помнит, какие провинности совершала. Зато ее память прекрасно сохранила то чувство унижения и беспомощности, которое мы все тогда испытывали. Казалось, ты один против всего мира, и весь мир как будто бы выигрывает.
Воспитало ли такое отношение нас «нормальными людьми», научило ли уважать старших — вопрос спорный. Скорее, побаиваться и лучше прятаться. Хочется ли, чтобы наши дети тоже были унижены ради призрачного «вырастет нормальным человеком»? Однозначно нет. Пусть лучше будет шалопаем, испортившим газон. Газон мы вместе починим. Починить чувство собственного достоинства и доверие к миру гораздо сложнее (и дороже).