Монстр, которого придумала мама: реальная история Эда Гейна

3 октября 2025 года на Netflix вышел новый сезон Monster. Его герой — Эд Гейн (в исполнении Чарли Ханнэма), человек, ставший архетипом американского ужаса. История скромного фермера из Висконсина, хранившего в своем доме маски из человеческой кожи, давно вдохновляет режиссеров. Психо, Техасская резня бензопилой, Молчания ягнят — почти весь хоррор второй половины XX века начинается с него.

В сериале Райана Мерфи Гейн показан как серийный убийца, одержимый женщинами, переживший насилие, совершающий все более страшные поступки на фоне личной драмы. На экране он душит брата, похищает девочку, влюбляется в одну из будущих жертв, а в финале — как будто помогает следствию в деле Теда Банди, становясь метафорическим источником зла. Это выглядит зрелищно. Но к реальности имеет мало отношения.

В действительности Эд Гейн признался в убийстве двух женщин. Его брат погиб при пожаре, и хотя следствие зафиксировало странности, обвинений не последовало. Он никогда не обвинялся в похищении детей, не вступал в сексуальные отношения с жертвами, не контактировал с Банди. Эд Гейн был арестован в 1957 году и до конца жизни содержался в психиатрических учреждениях. Когда Тед Банди совершал свои преступления в 1970-х, Гейн уже более десяти лет находился под круглосуточным медицинским надзором. Они не были знакомы, не пересекались в следственных делах, не существовали в одной системе координат. Прямая связь между ними — выдумка сценаристов.

Это не делает его менее опасным. Напротив: ужас истории Эда Гейна не в количестве жертв, а в том, насколько глубоко он перестал быть собой. Он не искал близости, он искал слияния. Он не убивал из ярости — он пытался собрать по частям нечто утраченное. Его преступления не начинались в подвале — они начинались за кухонным столом, с молитвы, с проповеди, с тихого ужаса, который медленно вытеснял все остальное.

Чтобы понять, кем стал Эд Гейн, нужно вернуться назад — в дом, где запрещали дружить, смотреть в сторону девочек, задавать вопросы. В дом, где все было грехом, кроме беспрекословной покорности.

Потому что монстры не рождаются — их воспитывают. Иногда с молитвой на устах. Иногда из лучших побуждений.

Августа Гейн: религия, страх и контроль, ставшие началом кошмара

Мать Эда, Августа Гейн, не была убийцей. Но именно с нее начинается эта история. Ее голос он продолжал слышать и после ее смерти. Ее взгляды — о женщинах, грехе, спасении — он не просто усвоил, а сделал частью собственной психики.

Августа Вильгельмина Леркке родилась в 1878 году в глубоко религиозной немецкой лютеранской семье. Ее отец был суровым и часто бил детей за малейшие провинности. Именно в этой атмосфере строгого порядка, страха перед Богом и телесных наказаний формировалось ее представление о мире: жизнь — это испытание, тело — источник зла, женщина — потенциальный путь ко греху.

В 1899 году Августа вышла замуж за Джорджа Гейна (род. 1873), и с самого начала этот брак был скорее формальностью, чем союзом по любви. Джордж не справлялся с обязанностями кормильца, много пил, часто терял работу. Августа презирала мужа и не скрывала этого при детях. Когда у них родился первый сын, Генри (1901), она взяла на себя всю ответственность за воспитание. Но после рождения второго ребенка, Эда (27 августа 1906), она, по воспоминаниям, была разочарована — надеялась на дочь. С этого момента вся ее энергия направилась на контроль и «перевоспитание» сына.

Интересное по теме

Воспитание как преступление: история Мод Жульен — девочки, из которой отец пытался вырастить сверхчеловека

Семья сначала держала бакалейную лавку в Ла-Кроссе, Висконсин, но в 1913 году Августа настояла на переезде: она купила уединенную ферму площадью 195 акров в районе Плейнфилд, чтобы защитить детей от «греховного влияния» города. Ферма была почти в 10 километрах от ближайшей деревни, без электричества и водопровода. Так началась их изоляция от мира, ставшая для Эда нормой.

Она запрещала сыновьям дружить со сверстниками, ругала учителей, высказывалась о матерях других детей как о развратных женщинах. Каждый вечер она читала вслух Библию, выбирая самые мрачные главы — об аде, наказаниях и падении женщин. Все, что Эд знал о мире, он знал от нее. Все чувства проходили через ее одобрение или осуждение.

Джордж Гейн умер 1 апреля 1940 года в возрасте 66 лет от сердечного приступа. По некоторым данным, к тому времени он был полностью подавлен и физически слаб. Его смерть оставила Эда и Генри наедине с матерью, в полной эмоциональной и хозяйственной зависимости от нее. Генри первым начал сомневаться в авторитете Августы, пытался завести друзей, говорил брату: «Ты не обязан слушать ее всегда».

В 1944 году, во время тушения пала на болотистой части фермы, Генри погиб. Эд сообщил, что потерял брата в дыму, но смог привести полицию прямо к телу. Тело Генри было покрыто сажей, но без признаков ожогов — только синяки на голове. Следствие не дало точных ответов: смерть сочли случайной, от удушья, и дело не расследовали. Это остается одной из самых загадочных страниц биографии семьи Гейнов.

После смерти Генри Эд остался с матерью один на один. В те месяцы их изоляция стала еще глубже. Летом 1945 года Августа перенесла первый инсульт. Эд стал ее опекуном: ухаживал, кормил, читал вслух из Библии. Уход за ней стал смыслом его жизни, а ее слабость — новым проявлением власти.

К концу года здоровье Августы ухудшилось. Ее второй инсульт произошел, по данным биографов, после того как она увидела соседа в компании женщины, не являвшейся его женой. Это зрелище вызвало у нее вспышку гнева, и на этом фоне произошел повторный приступ. Она умерла 29 декабря 1945 года в возрасте 67 лет. На похоронах присутствовали только Эд и ее ближайшие родственники.

После этого Эд замкнулся окончательно. Он закрыл спальню матери, сохранив ее в том виде, в каком она была при жизни. Комнату он не трогал годами. Сам переселился на кухню и одну из хозяйственных кладовок. Остальная часть дома постепенно приходила в упадок: пыль, мусор, обломки мебели — на фоне идеально нетронутого святилища.

Соседи вспоминали: Эд становился все более отстраненным. Он почти не мылся, не ухаживал за собой, ходил в одной и той же одежде, говорил сам с собой. Ему приписывали странные походы на кладбище, но в небольшом городке никто не задавал лишних вопросов. Он считался просто чудаком. Одиноким, тихим, немного странным — но не опасным.

Однако в психиатрических отчетах позже появится другая картина. После смерти матери Эд Гейн начал слышать ее голос. Он говорил, что она обращалась к нему через стены, через умерших, через внутренние ощущения. Он утверждал, что пытался вернуть ее «силой воли». Когда это не сработало — начал воссоздавать ее из обрывков памяти, тел, образов, кожи. Из страха. И любви. И вины.

Это было не горе, а психотическое слияние. Он не оплакивал мать — он не мог без нее существовать. Его разум не справился с потерей. Он начал собирать женщин, похожих на нее. Искал ее черты, форму тела, волосы. Так начался путь, который закончится арестом в 1957 году. Но в его сознании все это время существовала только одна цель: вернуть Августу.

Интересное по теме

Результат долгов: женщина убила родителей и четыре года хранила их останки дома

Кого убил Эд Гейн: жертвы, преступления и ночные вылазки на кладбища

Сразу после смерти матери Эд начал совершать ночные вылазки на кладбища. Он читал некрологи в местной газете и раскапывал свежие могилы — искал тела, похожие на Августу. Вскрывал гробы, забирал головы, половые органы, кожу. Иногда — целые трупы. Он говорил, что делал это в тумане, а «приходил в себя» уже дома. По его словам, в какой-то момент он испугался — понял, что делает, — но не мог остановиться.

Изначально Эд довольствовался только мертвыми. Но зимой земля промерзала, и выкапывать становилось сложно. Тогда он начал искать тех, кто был жив.

Официально Гейн признался в убийстве двух женщин — Мэри Хоган и Бернис Ворден.

Мэри Хоган родилась в Германии и переехала в округ Портидж из Иллинойса около 1949 года. Была дважды замужем, но к моменту смерти жила одна. У Мэри была таверна в Плейнфилде, она открывала ее только днем и только для постоянных клиентов — опасалась незнакомцев. Жила в том же здании, где находилось заведение, и, по слухам, хранила при себе крупные суммы наличных.

Хоган в последний раз видели живой вечером 8 декабря 1954 года — между 16:40 и 17:30. Сосед зашел и обнаружил пятна крови на полу. Позже, уже после ареста, Гейн рассказывал, что был в таверне «раза три», а однажды просто выстрелил. В доме Гейна позже нашли ее череп и кожу лица, оформленную как маску.

Жители Плейнфилда вспоминали, что, когда Хоган исчезла, Эд шутил: «Она не пропала — просто у меня дома». Тогда это сочли неловкой попыткой юмора.

Бернис Ворден исчезла 16 ноября 1957 года. Она владела хозяйственным магазином в Плейнфилде. В тот день ее сын Франк пришел утром на работу и обнаружил, что касса открыта, а на полу кровь. Последний чек был выписан на имя Эда Гейна. Вечером полиция прибыла на его ферму и обнаружила тело Бернис в сарае — подвешенное за ноги, обезглавленное, вспоротое. Причиной смерти стал выстрел из винтовки 22 калибра.

В доме нашли мебель, чаши, маски и одежду, сделанные из человеческой кожи. Сердце лежало в сковороде. Всего было идентифицировано останков не менее пятнадцати человек. Большинство этих останков принадлежали эксгумированным телам. Он не охотился ради удовольствия. Не стремился к власти. Он собирал — как будто восстанавливал утрату. Его жертвы напоминали мать. Их смерть казалась ему не преступлением, а шагом к воссоединению.

Эда Гейна арестовали в тот же день, 16 ноября. После вскрытия сарая и обыска дома он признался. А позже сказал, что не помнит, как все происходило. Психиатры говорили о шизофрении, диссоциативных состояниях и тяжелой утрате связи с реальностью. Суд признал его невменяемым. Остаток жизни Эд Гейн провел в психиатрической клинике, где умер 26 июля 1984 года от дыхательной и сердечной недостаточности, вызванной осложнениями рака. Ему было 77 лет.

Интересное по теме

Дело мальчика в коробке: как в США уже 65 лет ищут убийцу четырехлетнего ребенка

Почему Эд Гейн стал иконой ужасов

История Эда Гейна редко воспринимается буквально. Он признался в двух убийствах — и стал источником вдохновения для десятков фильмов. Именно из его образа выросли Норман Бейтс из «Психо», Кожаное лицо из «Техасской резни бензопилой», Буффало Билл из «Молчания ягнят». Он стал архетипом — хотя почти не соответствовал ни одному канону серийного убийцы.

Причин этому несколько.

Во-первых, эстетика. То, что полиция обнаружила в его доме, выглядело как хоррор-декорации: маски из кожи, чаши из черепов, пояс из сосков, занавески из человеческой кожи. Его преступления шокировали даже опытных следователей. И именно визуальные детали стали главной приманкой для поп-культуры.

Во-вторых, образ. Он не был ни харизматичным, ни устрашающим. Напротив — тихий, неловкий, ссутуленный. Это рождало особый ужас: зло выглядело не как монстр, а как сосед. Как кто-то, кого ты бы не заметил. Или — не поверил бы.

Интересное по теме

«Обычный дедушка с добрым взглядом». Как на самом деле выглядят преступники, совершающие сексуализированное насилие над детьми?

И главное — мать. История Гейна позволяла рассказывать не про преступления, а про психологию. Про одиночество. Про эмоциональную изоляцию. Про контроль. Она давала авторам и режиссерам редкую возможность: исследовать зло не как яркое событие, а как медленный, незаметный процесс.

По мнению кинокритиков и исследователей криминальной культуры, режиссеры и сценаристы в своих образах серийных убийц заимствовали у Гейна в первую очередь символику, а не факты. Так, роман Роберта Блоха «Психо», по которому Хичкок снял свой фильм, вдохновлен не столько самим Гейном, сколько атмосферой, созданной в СМИ вокруг его дела. Персонаж Буффало Билла в «Молчании ягнят», по признанию критиков, представляет собой собирательный образ, основанный на нескольких убийцах, в том числе Гейне — особенно в части стремления «влезть в чужую кожу». Даже «Техасская резня бензопилой» заимствует у него только внешний образ и фетишистский аспект — без точного следования фактам.

В этом и кроется парадокс. Чем больше поп-культура рассказывает про Эда Гейна, тем дальше она уходит от него самого. Потому что настоящее зло — почти всегда молчит.