Девочка-амазонка: разговор о третьем дане, детях, мужчинах и гендерных стереотипах с обладательницей черного пояса

Я сижу на маленьком стульчике в небольшом, пропахшем носками спортивном зале, а напротив меня находится женщина, которую иначе как очаровательной не назовешь. Тонкие черты лица, светлые волосы и брови, красивые серо-голубые глаза, грамотная речь… Однако сегодня я говорю не с королевой красоты, а с обладательницей черного пояса третьего дана, призеркой всероссийских и международных соревнований, киокусинкай-каратисткой Еленой Лаптевой.

Зал заполнен детьми от пяти до пятнадцати лет — в разгаре смена спортивного лагеря, который организует клуб «Удар». Этот клуб основала Елена — она для детей высший авторитет, сенсей. Где-то среди этих ребят в белых кимоно находится и моя дочь. Но следить за перемещениями своего ребенка я быстро перестаю — уж очень у нас интересная беседа. Сегодня мы говорим о тренерстве, об упорстве в достижении черного пояса, о декретах, о гендерных стереотипах, о семье и о сильных женщинах.

И если вы спросите, почему у нас в рубрике «Интервью» не селебрити мирового уровня, а барнаульско-новоалтайский тренер, то вся эта беседа станет вам ответом. Сильные женщины есть везде!

О начале пути

Первым делом, я хотела бы спросить: как вы дошли до жизни такой? Потому что у всех девушек, пришедших в боевые искусства и решивших остаться, есть какая-то интересная история.

Я с детства была сорванцом, девочкой-амазонкой, можно сказать. Мне было интересно прыгать по гаражам, играть в активные игры, смотреть боевики и мечтать о том, чтобы уметь красиво и эффективно драться. Вообще, каждый ребенок, столкнувшийся с какими-то агрессивными действиями сверстников, хочет научиться за себя постоять, так что я тут вообще не уникальна. Кроме того, я обожала фильмы о сильных женщинах (их тогда было очень мало) и мечтала стать такой же, как эти героини.

Родители у меня были людьми возрастными, и мое поведение им не очень нравилось. Меня пытались увещевать, донести до меня мысль, что я девочка и не должна так себя вести, но помогало мало. Тогда мама решила, что клин вышибают клином.

Она работала в школе, туда пришел молодой тренер по киокусинкай-каратэ, чтобы набрать группу. Мама записала меня, понадеявшись, что меня погоняют, будет очень сложно, и я решу, что не потяну такую нагрузку.

В Барнауле в начале 2000-х каратэ занимались, в основном, взрослые и старшие подростки, а мне было всего 12 лет. Приходилось сложно. Однако я поняла, что там, где мне тяжело, я учусь быть сильной, учусь преодолевать свой страх. Я своим спортсменам постоянно говорю, что мы все приходим в спорт трусишками, но трусость — это не слабость. Это нормальная черта человека. Просто мы, спортсмены, учимся над этим работать. Мы учимся контролировать страх, идти ему навстречу и побежать.

Так я в каратэ и осталась — чтобы доказать самой себе и окружающим, что могу.

Помню свой первый экзамен: полный спортзал взрослых людей, очень редкие вкрапления тех, кто помладше. Вообще, я каждый экзамен помню, в том числе тот, который завалила, потому что чересчур торопилась сдать и не сладила со сложной техникой. Сейчас я детям и родителям стараюсь объяснять, что нет никаких «отставаний» — каждый ребенок движется в своем темпе. Лучше потренироваться подольше и выдать хороший результат, чем погнаться за поясом и провалиться.

Интересное по теме

Секции для детей: какие бывают и как выбрать

И свой первый турнир помните?

Конечно помню, это был первый и последний раз, когда меня вырубили! Соперница отправила меня в нокаут: у меня побелело в глазах, я замахала руками по воздуху и медленно упала. Мама тогда в первый и последний раз присутствовала на турнире, она сказала, что больше на соревнования ни ногой — слишком страшно. Хотя позже ничего похожего не происходило.

Читателю на заметку: киокусинкай — это единственный полноконтактный стиль в каратэ. Спортсмены не просто обозначают удары, а реально друг друга бьют. В частности, вот тот кудрявый мальчик в углу совсем недавно сломал ногу сопернику во время поединка.

О поддержке родителей

Родители потом ваши увлечения и выбор приняли или так и продолжали считать, что это несерьезно?

Ну, папа умер, когда моему первенцу два месяца было, а мне — 23 года. Он гордился мной, очень гордился, но страшно осуждал, что я выбрала такой вид спорта.

Он считал это не очень серьезным, но сильно переживал; он был безумно горд, но при этом постоянно капал мне на мозг: «Ты ж девочка ты не должна этим заниматься!». Я не понимала этого раздвоения: если проповедуешь, что я девочка и, якобы, не должна продолжать, то почему радуешься, когда я приезжаю с дипломами и наградами?

Мама смирилась с моим выбором. Ей тоже тяжело это давалось, но по другим причинам. Она знала, что вид спорта очень жесткий и возможны серьезные травмы, да и инвалидность не исключена, — понятно, что ей было страшно. Но уже, наверное, к 30 моим годам она поняла, что ее волнение бесполезно, и меня ничем отсюда не вытащишь.

И уже после моего второго декрета она очень сильно хотела, чтобы я шла на третий дан — это было ее последнее предсмертное желание. Вот именно в этот момент она верила как никогда в моей жизни. В эти последние два месяца перед смертью, она твердила: ты самая сильная и лучшая каратистка в крае, ты должна это еще раз доказать! В меня верила она, и команда спортсменов верила, у меня просто выбора не было, я решила сделать все, что смогу. А до сдачи мама не дожила.

Глаза моей собеседницы наполняются слезами, да и мои тоже чешутся.

Но ее поддержка стала решающей для меня. Это было как в фильмах — на эмоциях ты делаешь такое, что тебе раньше и не снилось. Из-за того, что мама страстно этого хотела, но так и не дожила до заветного дня, получение третьего дана стало очень эмоциональным переживанием. Когда объявляли, что я сдала экзамен, меня очень хвалили: рассказывали про работу моего клуба, называли его «жемчужинкой России», заявили, что я лучше всех сдала, — а я разрыдалась. Я подхожу, забираю свой паспорт, и меня спрашивают: «О чем ты плачешь?» А у меня одна мысль в голове: моя мама этого не услышит. Мне так этого хотелось, что от от одной мысли, что этого не случится, становилось очень больно.

И этот момент очень многое определил для меня по жизни: я поняла, что я сенсей — и все. Если до этого я еще могла какие-то для себя профессии прикидывать, после я осознала — все, это мое призвание, я буду этим заниматься всегда, тем более мне это так нравится.

Сложность третьего дана в том, что нужно придумать свою схему поединка. Авторскую: со связками, общепринятыми движениями, ударами и так далее. Это очень сложно, и я долго не могла решиться, а когда пришло время, получилось «тык-тык-тык, тык-тык и все».

Я 12 лет не могла сделать рывок между вторым и третьим даном, но стоило маме в меня поверить — и все буквально случилось само.

Интересное по теме

Ее борьба: как восьмидесятилетняя женщина обучает девочек древнейшему боевому искусству Индии

Дети разбились на группы: старшие, подростки, сидят в уголке и болтают. Младшие кувыркаются на матах, колотят беззащитную грушу и все время пытаются просочиться в зону нашей с сенсеем беседы. Дети прикидываются, что хотят водички, подкрадываются, греют уши, замирают, чтобы услышать ответы. Елена их мягко отправляет дальше — и все слушаются, даже моя непокорная дочь.

Об авторитете и родительстве

Дети вас так слушаются, в чем секрет?

Я для них не «она», не «он», а буквально «оно» — сенсей, который знает больше них и может научить. Многие отцы приходят и говорят с пренебрежением: «А, девочки тренируют…» А эти «девочки» — это я с третьим даном и моя воспитанница с первым. Вы попробуйте эти черные пояса получить, учитывая сложность экзамена по Федерации и общий уровень спортсменов!

У нас в каратэ так принято: те, у кого пояса «постарше» помогают тем, у кого пояса «помладше». Предполагается, что ты должен уметь объяснить менее опытным технику, движения, правила. А человек с черным поясом может объяснить это все абсолютно любому человеку. Соответственно, менее опытные спортсмены должны слушать тех, кто их пока что превосходит, потому что от этого зависит их безопасность и успех. Обладатель или обладательница черного пояса — это высший авторитет.

Со своими, конечно, так не получается — я для них, в первую очередь, мама.

Их у вас двое?

Старший приехал сегодня тусить с нами, вон тот мишка зелененький в углу сидит, а младшая у нас в лагере по танцам. 

Оба занимаются каратэ?

Мне сложно быть тренером для своих детей, я мать, они мной крутят, как хотят. Дергают за невидимые родительские ниточки, пробуют авторитет на прочность.

Я вам честно скажу, мой сын это нечто. Это такое испытание, которое меня постоянно учит и дисциплинирует. Однако когда у меня умерла мама, у него что-то переклинило, и он решил, что будет заниматься каратэ, но только под моим руководством.

Младшая у меня маленькая еще, она любит и каратэ, и танцы. Я на нее не давлю — пусть делает то, к чему больше душа лежит. У меня есть ученики, через которых я реализуюсь, как тренер, а дети пусть сами выбирают собственный путь.

Так вот, когда мои дети приходят на тренировку, очень сложно соблюдать баланс между родительством и тренерским авторитетом. Для них я тот человек, который их кормит, возит на занятия, покупает одежду, напоминает, что надо чистить зубы и учить уроки. Конечно любой ребенок проявляет непослушание перед родителями, и мои дети не исключение! И на тренировке они ведут себя так же. Младшая-то ладно, ей четыре года, дети даже внимания не обращают. Но когда старший пытается возражать или огрызаться, для учеников это дико: «Ты что говоришь, это же СЕНСЕЙ!»

Забавно, меня быть тренером учили, а мамой — не учили, и все приходится постигать интуитивно. Но я стараюсь.

Интересное по теме

Контролируемый стресс: зачем девушкам боевые искусства?

Трудно было возвращаться к тренировкам после второго декрета?

Смеется. Да я не бежала на тренировку — я туда летела. Со старшим-то я полноценно вернулась к тренировкам уже через два месяца после его рождения.

А младшая оказалась очень «ручной» и требовательной девочкой. Но даже при этом, когда Анастасии было полтора месяца, мы отправились на сборы. Прямо с люлькой. Я тренировку веду, а рядом стоят родители детей и такие «ой, не отвлекайся, я покачаю».

Кормить закрывались в раздевалке. Я Настю кормила, укладывала, и мы молча проводили тренировку. Но это были только сборы, в остальное время я до ее полутора лет выходила на две тренировки в неделю. Я много ревела во втором декрете, мне не хватало этого всего, казалось, что так будет теперь всегда.

Потом стало полегче. И вот уже я бегу на тренировку с удовольствием, устаю, но мне плохо без занятий — это уже жизнь.

Я поняла со временем, что надо искать баланс между работой и личной жизнью, потому что и то и другое тебя «выпивает», и, одновременно, восстанавливает. Нельзя впахивать без перерывов в спортзале, чтобы не выгореть: ты приходишь домой, занимаешься обычными делами или просто на диване лежишь, отдыхая. Но и находясь дома все время тоже можно впасть в уныние! Мне кажется, очень важно, чтобы на работе ты могла отдохнуть от семейных дел, а в семье — отдохнуть от работы.

О браке и гендерных стереотипах

А супруг тоже каратист?

Нет, боец-рукопашник, но не каратист. Сам он учился всему и везде по чуть-чуть, плюс армейская десантная закалка. Мы познакомились случайно, он в армии служил на тот момент за пределами Алтайского края, а сюда приезжал отдыхать.

Он сейчас мне очень помогает, поддерживает, увлеченно ведет с нашими спортсменами дополнительными занятиями по своему направлению — это силовые функциональные тренировки, взрывные силовые тренировки, развитие выносливости. Он у нас мужской наставник. В сборную очень вкладывается эмоционально.

И хочу сказать, что за этот год, пока мы вместе работаем, у ребят прямо серьезный, большой прорыв произошел в результатах. То есть у нас такой тандем и в семье, и в работе — поддержка, и помощь.

Но любовь и брак, кстати, это отдельная больная тема, потому что девочкам-спортсменкам очень сложно найти достойных мужчин. Когда ты имеешь какие-то результаты, медали, да еще в «неженском» виде спорта, ты постоянно сталкиваешься с тем, что мальчики, грубо говоря, пытаются мериться с тобою письками.

Да, ты умеешь драться в чем-то сильнее, да, возможно, у тебя навыков и умений больше, но они все равно остаются мужчинами, и, к сожалению, это мало кто из них понимает. Часто возникают ситуации с неуважением к жизненному выбору, с какими-то обидными подколками, попытками принизить твои результаты.

С супругом мы создали семью, потому что он никогда не препятствовал моему развитию, не мерился достижениями, заинтересован был в моей работе, и прекрасно понимал, что я в каратэ разбираюсь и собираюсь ему посвятить жизнь.

Однажды, когда он уже вернулся из армии домой, он меня спросил: «Как ты всю жизнь это терпишь?» Оказалось, его товарищи узнали, что у него жена каратистка с черным поясом и начали смеяться: вот, она тебя вырубит, если выпимши домой придешь. А он говорит им: «Это не так, она обычная девочка: дома уют, кушать всегда есть, мы не деремся, не ругаемся. То есть, я прихожу домой и даже не понимаю, что у меня жена каратистка — обычная, такая, жена, как и у всех!»

Но стоит людям о твоих достижениях узнать — они начинают строить какие-то нелепые предположения о твоей семейной жизни. Это какая-то узость мировоззрения, которая не позволяет понять, что можно оставаться в таком виде спорта, драться, выступать, но при этом быть обычной мамой, воспитывать дочь и, одновременно, тренировать каратистов-чемпионов.

С гендерной предвзятостью часто сталкиваться приходилось?

Конечно. Причем не внутри сообщества спортсменов — там-то все понимают, кто чего стоит, а с людьми со стороны.

Женщине, например, гораздо тяжелее открыть собственный клуб, потому что считается, что мужчины — лучшие тренеры, спортсмены и бойцы. Я уже рассказывала, приходят и говорят: «А, девочки тренируют…» — слышать такое довольно обидно, особенно от тех, кто и не занимался каратэ никогда. Я по своему 17-летнему тренерскому опыту скажу: девочки очень мотивированные и упорные бойцы.

Потом, конечно, предположения о твоем поведении вне татами. Часто сталкивалась с тем, что каратисток считают этакими мужиками в юбках, думают, что ты всех строишь и в нокауты укладываешь, чуть что не так. Я всеми руками за то, чтобы девушки были женственными, если им хочется, но при этом могли за себя постоять, были сильными и смелыми.

Примерно в этот момент подростки смотрят на часы, встают с матов, строят тех, кто помладше и начинают тренировку без какого-либо сигнала со стороны моей собеседницы. В зале стихает посторонний шум, все занимаются, олицетворяя собой дисциплину и целеустремленность. В пору восхититься, что я и делаю.

О губительных родительских амбициях

Очень самостоятельные подростки. Много сил понадобилось, чтобы этого добиться?

На самом деле нет. Дети все усваивают быстро, схватывают на лету. Они буквально за год понимают, что если сенсей занят, то тренируют те, кто может. И если я что-то говорю — к этому прислушиваются.

Другое дело — родители. Я с ними постоянно общаюсь, чтобы мы вместе могли вырастить психологически устойчивых личностей, стабильных спортсменов. И объяснять приходится очень многое. Часто ко мне подходят и спрашивают: «А почему мой ребенок отстал? Он занимается год, другие уже получили свой первый пояс, а он — нет». Я говорю: ребенок не отстал, он просто движется в своем темпе. Кому-то полугода хватает, чтобы сдать первый экзамен, а кому-то нужно два. Не надо давить — когда будет готов, тогда и сдаст. Я заметила: у тех, кто долго раскачивается на первых этапах, потом дела идут очень хорошо и гладко. Им просто нужно освоиться.

Есть еще такие, кто говорит: «Ну и ладно, мы пойдем в другой клуб — там всем пояса дают». Да зачем вам просто пояс?! Какой в нем смысл, если его дали просто так? Пояс — это показатель мастерства, а не аксессуар для фоточек.

Часто слышу, как родители отчитывают детей: «Тебе что, сложно, что ли, еще раз упражнение сделать?» Ну слушайте, если не делает — то, наверное, сложно. У нас не самый легкий вид спорта, дети от этого устают. Надо понимать, когда ребенок ленится, а когда действительно больше не может.

Хорошо, что мы в этом году набрали взрослую группу — в нее как раз родители потянулись. И кааак поняли! «Ой, — говорят, — это и вправду тяжело!» Взаимопонимания сразу стало гораздо больше.

Дети правда все эти вещи понимают легче и быстрее — и про свой темп, и про усталость, и про работу. У родителей еще амбиции зудят. Ну, в таком мире живем, везде конкуренция. Мне важно, чтобы дети знали, что мгновенный успех — это еще не все. И они оправдывают ожидания.

Я собираюсь домой, а моя дочь пытается увязаться за мной, чтобы технично слинять с тренировки пораньше. Елена ловко отвлекает ее от этого намерения с помощью обещания круассанов на полдник и грядущей работы с грушей. Первый аргумент неотразим, но удивительно, что и второй срабатывает!

Расставшись с встрепанными, довольными детьми и их сенсеем, я иду к автобусу. Я испытываю вдохновение и воодушевление при мысли о том, что человек, нашедший себя, — это драгоценная редкость. Умение не отступить, не поддаться стереотипам, выстроить свою жизнь по собственному плану и наслаждаться ей, делает личность цельной, состоявшейся, уравновешенной. Но чтобы таких личностей было больше, стоит поддерживать своих детей, хотя бы для того, чтобы им пришлось меньше превозмогать.