«Путь отвержения и буллинга». Как мама ребенка с РАС пыталась встроить его в общество

Ирина Реймерс — психолог и мама. Когда ее сыну Леше было четыре года, у него начались проблемы с поведением. Они сменили несколько детских садов, неизменно сталкиваясь с предубеждением воспитателей и недовольством других родителей. Ирине и самой стало сложно справляться с истериками мальчика, и она сводила его к психиатру.

Специалист поставил Леше расстройство аутистического спектра (РАС) и тревожное расстройство. После этого они продолжили попытки встроиться в систему, но это снова обернулось усугублением состояния мальчика и нервотрепкой для мамы. В итоге Ирина решила, что мальчику лучше учиться онлайн — и внезапно столкнулась с резкой критикой такого решения.

Свою историю Ирина рассказала НЭН.

Проблемы с поведением у Леши начались в четыре года. Воспитательница детского сада, в который он ходил, стала жаловаться, что он кричит и не слушается. Ирина тогда занималась новорожденной дочерью, так что в сад сына водил отец. Родители не понимали, в чем именно проблема, а воспитатели не могли или не хотели объяснить конкретно.

Ухудшение поведения Леши совпало с рождением у Ирины дочки, и многие связывали это со стрессом от появления дома еще одного ребенка, но мама не согласна: «Никакого стресса для него не было, потому что у нас все было подготовлено, мы вместе ждали малышку, изучали эту тему».

А после еще одного эпизода воспитательница пригрозила, что потребует перевода Леши в другую группу: мальчик не хотел выходить на улицу, устроил истерику и никак не мог успокоиться. Ирина стала выяснять, в чем дело, и протестовать против таких методов воспитательницы, но снова не получила никаких внятных объяснений.

На следующий учебный год родители решили отдать Лешу в другой муниципальный сад — ему как раз дали место в учреждении поближе к дому. А на лето оставили его в частном саду. В первые же дни здесь родители получили ту же жалобу: Леша кричит. Воспитательницу, которая и раньше знала мальчика, такое поведение сильно удивило. Она сделала вывод, что в прошлом садике его что-то травмировало. Скоро мама выяснила, что там его запугивали уколами и тем, что отправят в ясельную группу. Три летних месяца воспитательница пыталась вернуть Леше доверие к взрослым, учила договариваться и решать конфликты словами.

Поведение Леши улучшилось лишь отчасти: он перестал кричать, стал больше доверять взрослым, но обнаружилась еще одна проблема — Леша начал проявлять агрессию к другим детям: мог ударить, толкнуть, специально наехать на кого-то на самокате. Родители и воспитатели объясняли ему, что так нельзя, но это помогало слабо. Было видно, что мальчик все понимает, но в моменте не всегда способен отрегулировать свое поведение, говорит мама.

С осени Леша пошел в новый муниципальный сад. Памятуя о прошлом опыте, Ирина попросила воспитательницу сразу обращаться к ней, если у мальчика будут проблемы с поведением. Но та решила использовать свои методы: обвинять Лешу по поводу и без, угрожать ему, указывать его родителям, что его нужно наказывать и лишать его подарков. «Если кто-то из детей косячил, все шишки летели на Лешу. У воспитательницы сложилось против него предубеждение», — делится мама. Ирина пыталась защитить сына, но ни споры с воспитательницей, ни жалобы заведующей ситуацию не меняли.

А как-то весной Ирина узнала, что воспитательница пообещала Леше принести в сад ремень для него и порекомендовала папе лупить мальчика. Мама снова пожаловалась заведующей на угрозы и эмоциональное насилие, и Лешу перевели в другую группу.

Интересное по теме

Один из ста: что такое мелтдаун и как его избежать

Со следующего учебного года он снова поменял группу. Здесь воспитатели тоже жаловались на его поведение — Леша все еще мог стукнуть или толкнуть кого-то из других детей. В чатах некоторые родители высказывали недовольство поведением мальчика, обращались напрямую к Ирине или писали претензии на всеобщее обозрение. «Мы разговаривали с ними, извинялись, заглаживали вину», — вспоминает Ирина. Это выматывало. Леша впадал в истерики, сильно капризничал, и это тоже было тяжело выдерживать.

Ирина предположила, что поведенческие проблемы сына могут быть связаны с какими-то ментальными проблемами, и записалась с ним к детскому психиатру. Врач поставил Леше диагноз «расстройство аутистического спектра» (синдром Аспергера), а также тревожное расстройство, развившееся в результате травматичного опыта в образовательных учреждениях. У самой Ирины — ей тогда было 34 года — врач тоже диагностировал РАС.

Леша стал принимать антидепрессант. Его эмоциональное состояние улучшилось, но проблемы с поведением остались: мальчик не мог спокойно себя вести, отвлекал одногруппников на занятиях, мог валяться, ползать, привлекать к себе внимание. Решив, что проблема в том, что в саду много детей — в группе 30 человек, — мама перевела его в новый частный сад, где группа вдвое-втрое меньше — 10-12 человек. Но и здесь без проблем Леша продержался только месяц — потом снова начались жалобы.

Зная Лешин диагноз, воспитатели относились к нему с предубеждением. «От него постоянно ожидали жестких вспышек агрессии. Был такой случай. Дети сидели что-то вырезали, клеили. Один мальчик задирал Лешу, они спрыгнули с мест, и сын побежал за ним с ножницами в руках. Какому-то другому ребенку просто сказали бы: „Ай-яй-яй, с ножницами бегать не надо, это опасно“. А в случае с Лешей воспитатели это представили так, будто он хотел пырнуть того ребенка ножницами».

Воспитатели стали обсуждать между собой, что Леше не место в этом саду и что его могут выгнать. Мальчик это услышал и рассказал маме. Никакой дополнительной поддержки — тьютора или психолога для Леши — даже в этом довольно дорогом частном саду не предлагали. У мальчика начались нервные тики, он кусал себя от сильного напряжения. Наконец Ирина забрала его и оттуда.

С первого сентября 2025 года Леша начал обучение в первом классе онлайн-школы. Сейчас ему шесть с половиной лет. Этим летом ему поставили диагноз «СДВГ».

Интересное по теме

Ученые считают, что диета мамы влияет на риск СДВГ и РАС у ребенка

Социализация

Когда Ирина на одном из мамских форумов рассказала, что Леша будет учиться онлайн, она услышала много критики: мол, что она лишает мальчика социализации.

«Мы прошли длинный травматичный путь, пытаясь вписаться в эту систему, — система нас не приняла. В нашем обществе очень низкий уровень толерантности к тем, кто отличается, а в образовательных учреждениях нет условий и полноценного сопровождения, необходимого нейроотличному ребенку, — объясняет мама свое решение. — Пробовать снова, только теперь в школе, чтобы снова получать хейт, буллинг, жалобы? Нет, спасибо. Онлайн-образование для нас сейчас лучший вариант из доступных».

Да и кроме того, мальчик не лишен социализации, даже если он не сидит за партой среди 30 таких же учеников, уверена мама. Он так же живет свою жизнь, ходит на кружки и на спорт, гуляет во дворе, заводит друзей. Если в какой-то момент он захочет больше общаться со сверстниками, родители готовы рассмотреть вариант частной школы. Получать высшее образование и работать он также сможет онлайн.

В чате мам нейроотличных первоклассников, который создала Ирина, история про «лишение ребенка социализации» при переводе на онлайн-образование стала внутренним мемом. «Каждая из нас это слышала много раз, и это уже смешно», — говорит она.

Интересное по теме

«Помню день, когда поняла, что мы с сыном из врагов превращаемся в друзей». История мамы и ее ребенка с глубоким аутизмом

Новое поведение

После того как Леша перестал ежедневно стрессовать, находясь в большом коллективе, его поведение улучшилось. Он перестал толкать и бить других детей на площадке и занятиях. Иногда может сказать что-то обидное, но не чтобы оскорбить, уверена мама, а потому что он может быть прямолинейным и резким в общении. Он гораздо медленнее сверстников усваивает социальные нормы и ожидания. Родители объясняют ему те нюансы взаимодействия с другими людьми, которые нормотипичные дети усваивают «из воздуха».

Иногда мальчик все еще устраивает истерики, но в течение нескольких минут они прекращаются. «Он теперь не тратит силы на ежедневный стресс от нахождения в большом коллективе. Так что ему легче ориентироваться, регулировать свои эмоции и социально приемлемым образом вести себя во время прогулок и занятий», — говорит мама.

Леша — высокофункциональный и очень умный, говорит Ирина. Сама она, как психолог, помогала и помогает ему развивать эмоциональный интеллект, справляться с тревожными мыслями, выражать обиду и гнев словами. В прошлом году мама учила Лешу общаться с его младшей сестрой: девочка тогда еще не говорила, и ему было сложно с ней взаимодействовать. В итоге он научился, теперь они очень любят друг друга, постоянно играют вместе, рассказывает мама.

То, что у нее самой РАС, помогает Ирине в общении с сыном. «Иногда нормотипичному человеку сложно понять, что значит „человек не может поддерживать порядок в комнате или на столе“. Мне с этим проще, я сама такая». Но есть и сложности: у Ирины гиперчувствительный сенсорный профиль, так что лишние прикосновения, громкие звуки и яркий свет ей неприятны, а у Леши тип гипочувствительный: ему, наоборот, важно шуметь, нужно много звуков и тактильности. На этой почве бывают конфликты.

Поддержка

«Путь, который мы прошли с Лешей, казался очень сложным, уникальным, как будто только у нас было так, — вспоминает Ирина. — Иногда проскакивала мысль: может, я что-то воспринимаю или делаю не так?»

Но потом она нашла других родителей нейроотличных детей, начав с учеников онлайн-школы, где учится Леша. Сейчас в их чате 27 человек.

«Там много поддержки, принятия и нет никакой токсичности. Мы делимся своими историями и проблемами, с которыми сталкиваемся, — рассказывает Ирина. — Мы поддерживаем друг друга. Никто не понимает лучше нас самих, какой непростой путь отвержения и буллинга нам пришлось пройти в попытках встроить своих нейроотличных детей в общество».