Путь до Южной Кореи занял у Сонгми год, но она ни о чем не жалеет.
31 мая 2019 года. Сонгми Парк сидит на берегу реки, опустив пальцы ног в воду. Река кажется глубокой, а течение — сильным. Если Сонгми поймают, то ее точно накажут. Возможно, даже расстреляют. Но она сильнее страха — она бежит из Северной Кореи, чтобы найти мать, которая покинула ее, когда она была ребенком.
Побег из Северной Кореи — опасное и сложное дело. В последние годы, особенно с начала пандемии, власти стали пресекать попытки бегства еще жестче: пограничникам приказано расстреливать любого, кто собирается покинуть территорию страны.
До 2020 года около тысячи северокорейцев ежегодно прибывали на территорию Южной Кореи, однако в 2020 году всего лишь 229 жителей Северной Кореи смогли добраться до Южной. Сонгми Парк была одной из них.
Девушке было 17, когда в 2019 году она решилась на побег, целью которого была долгожданная встреча с матерью.
За всю свою жизнь Сонгми толком не виделась с матерью и почти не помнила ее. Будучи четырехлетним ребенком, примотанная к материнской спине, однажды она уже пересекала границу Северной Кореи. Тогда полиция довольно быстро обнаружила семью на свиноводческой ферме у родственников в Китае. Сонгми помнит, как мать и отец умоляли, чтобы их не отправляли назад. «Лучше отправьте меня!» — кричал родственник. Полицейские избили его до крови.
Она помнит отца позже, в Северной Корее — его руки закованы наручниками за спиной. Сонгми стоит на железнодорожной платформе и смотрит, как обоих ее родителей отправляют в один из самых страшных и жестоких лагерей страны.
Сонгми отправили жить на ферму к родителям отца. Пойти в школу она не могла: несмотря на то, что образование в Северной Корее считается бесплатным, семьи учеников зачастую должны заплатить учителям, чтобы их приняли в класс. У семьи Сонгми лишних денег не было. Все детство девочка провела на местных лугах, собирая клевер для кроликов с фермы.
Спустя пять лет после того, как ее родителей забрали в лагерь, Сонгми вновь увидела своего отца: внезапно он вернулся домой. Жизнь могла начаться заново. Однако через три дня отца не стало — тюрьма подорвала его здоровье.
Еще через неделю вернулась мать, Мен-хе. Узнав, что муж умер, она приняла немыслимое решение — попробовать сбежать снова. На этот раз — в одиночестве.
Интересное по теме
«В одной палате оказались люди, которых к койкам привязывают, и я — женщина, которая просто не захотела жить с мужем»: история Лины
В то утро, когда мама бежала, Сонгми почувствовала что-то неладное. Мама зачем-то надела старую бабушкину одежду. «Я не знала, что она собирается делать, но знала, что, если она исчезнет, я не увижу ее еще очень долго», — говорит она. Когда Мен-хе выходила из дома, Сонгми свернулась под простыней и плакала.
Следующие десять лет были для Сонгми самыми тяжелыми. Через два года умер дедушка. Десятилетняя девочка была вынуждена заботиться о бабушке, прикованной к постели. «Мои родные уходили один за другим. Это было так страшно», — вспоминает она.
Каждое утро Сонгми на два часа уходила в горы — собирала растения, которые они с бабушкой могли съесть или продать. Их необходимо было вымыть, обрезать и высушить — девочка трудилась до поздней ночи.
Мен-хе удалось добраться до Южной Кореи — через Китай, Лаос и Тайланд. Она поселилась на южном побережье, чтобы иметь возможность работать: каждый день с утра до вечера она драила суда и верфи, чтобы накопить на побег дочери. Организация побега стоит дорого: нужно оплатить работу посредника и иметь возможность дать много взяток.
Мен-хе заплатила посреднику 20 400 долларов, чтобы тот организовал побег дочери. Спустя много лет появилась реальная надежда, что они воссоединятся.
Интересное по теме
«Мы сбежали ради свободы. Мы ни о чем не жалеем, даже если нас убьют». Как дагестанкам удалось сбежать от домашнего насилия
В тот день, 31 мая 2019 года, Сонгми удалось преодолеть реку и оказаться в Китае. Из одного населенного пункта в другой она перебиралась по ночам, чтобы ее не поймали. На автобусе она доехала до Лаоса, где нашла пристанище в церкви, затем попала в южнокорейское посольство. Там она провела три месяца, после чего ее наконец отправили в Южную Корею. Как и прочих беженцев из КНДР, Сонгми поместили в пункт для переселенцев. Все путешествие заняло год, но Сонгми показалось, что прошли все десять.
Наконец воссоединившись, Сонгми и Мен-хе сидят на кухне, едят домашнюю лапшу с холодным острым бульоном, которую приготовила Мен-хе. Это типичное северокорейской блюдо — любимое у Сонгми.
«За день до выхода из центра для переселенцев я очень нервничала — не знала, что скажу маме, — говорит она. — Я хотела выглядеть красиво, но я много набрала за год бегства и на голове у меня было черт знает что».
Мен-хе в последний раз видела дочь, когда той было восемь. Теперь, спустя десять лет, она ее не узнала. «И вот она передо мной, — рассказывает Мен-хе. — Я так много хотела ей сказать, но слова будто застряли в горле. Я обняла ее и сказала: „Молодец! Ты так много преодолела, чтобы оказаться здесь“».
«Мы просто плакали и обнимались минут 15. Все это было как во сне», — говорит Сонгми.
Один вопрос Сонгми задавала себе каждый день в течение десяти лет — и никогда не решалась задать матери.
— Почему ты оставила меня?
Мен-Хе, нервничая, объясняет. Их первый побег был ее идеей. Как после этого она могла вернуться из тюрьмы в дом к свекрам? Она выжила, а их сын — нет. У нее не было денег, и она не знала, как им с маленькой дочерью выжить вдвоем.
— Я хотела взять тебя с собой, но посредник сказал, что с детьми нельзя, — рассказывает она. — И если бы нас снова поймали, мы бы обе страдали. Так что я попросила твою бабушку присмотреть за тобой в течение года.
— Понятно, — отвечает Сонгми и опускает глаза. — Только год превратился в десять лет.
— Да. В то утро, когда я уходила, ноги не хотели двигаться, но твой дедушка торопил меня. Он сказал мне выбираться. Я хочу, чтобы ты знала: я не отказалась от тебя. Я хотела дать тебе лучшую жизнь. Казалось, что я делаю правильный выбор.
Интересное по теме
Можно ли оставить ребенка с родственниками и уехать жить в другой город? Отвечает психолог
Жители Северной Кореи иногда вынуждены принимать такие душераздирающие решения, чтобы спастись. И ситуация становится только хуже. Власти усилили охрану на границах и назначают более строгие наказания тем, кто пытается сбежать. В прошлом году только 67 жителей Северной Кореи прибыли в Южную, большинство из них покинули КНДР еще до пандемии.
Жители города Мусан, откуда Сонгми родом, зарабатывали либо за счет сельского хозяйство, либо трудясь на шахте. После сильной засухи в 2017 году количество урожая сильно сократилось, начался голод. Санкции, налолженные на Северную Корею в 2017 году, лишили страну возможности продавать железную руду другим странам.
Но к 2019 году люди стали больше бояться не того, что не смогут найти достаточно еды, а того, что их поймают за просмотром иностранных фильмов или телепередач. Из них местные жители могли узнавать хоть что-то о жизни за границей. Образы современной гламурной Южной Кореи, какой ее показывают в сериалах, представлялись правительству главной угрозой.
«Если тебя ловят за просмотром южнокорейского фильма, тебя штрафуют или отправляют в тюрьму на два-три года, но в 2019 году за просмотр того же фильма тебя бы отправили в лагерь», — говорит Сонгми.
Ее саму как-то поймали с индийским фильмом на флешке, но она смогла убедить сотрудника спецслужб, что не знала, что этот фильм там, и отделалась штрафом. Ее подруге повезло меньше. В июне 2022 года, когда Сонгми уже прибыла в Южную Корею, ей позвонила мама подруги. «Она сказала, что подругу поймали с копией „Игры в кальмара“, и поскольку она была единственной, кто распространял этот сериал, ее казнили», — рассказывает Сонгми.
Сонгми собирает истории, как в Северной Корее людей казнят за растространение иностранных видео. «Кажется, что ситуация становится еще страшнее, чем когда я была там. Людей расстреливают или отправляют в лагеря независимо от возраста, если у них находят южнокорейские медиа», — говорит она.
Сонгми налаживает отношения с мамой, между ними только иногда проскакивает напряжение. Они часто смеются и обнимаются, и Сонгми утирает мамины слезы, когда они говорят про болезненные эпизоды прошлого.
Мамин выбор был правильным, считает Сонгми, потому что сейчас они обе живут счастливо в Южной Корее. Мен-хе, может быть, и не узнала дочь, когда увидела ее спустя десять лет, но выглядят они на удивление похоже.
Их отношения больше напоминают дружбу или отношения сестер. Сонгми любит рассказывать Мен-хе про свои свидания. Она переживает, только когда они спорят. «И потом я такая: „Вау, я и правда живу с моей мамой“», — говорит она и смеется.