«В НЭН я прочитала уже множество рассказов об акушерском насилии и ужасах отечественных роддомов и решила поделиться своей историей, чтобы наконец прожить ее и успокоиться», — так начиналось письмо, которое мы получили на днях от нашей читательницы. Оно похоже на множество других историй, героини которых столкнулись с пренебрежением и агрессией в роддоме.
Мы считаем важным привлекать внимание к проблеме акушерского насилия, — вербального, эмоционального, физического — чтобы с ней можно было начать бороться. Чем больше женщин заявляют о том, что хамство и откровенный абьюз в роддоме — это не норма, тем выше вероятность того, что система начнет меняться.
Если вы столкнулись с акушерской агрессией, не молчите! Не стесняйтесь обращаться за помощью и отстаивать свои права. Вот здесь можно найти список инстанций, в которые можно обриться в случае акушерского насилия.
За неделю до ПДР я отправилась на плановый прием к гинекологу. Надо отметить, что беременность моя протекала почти идеально. У меня не было токсикоза, максимум — преследовал запах жареного лука. Вес я набирала, как по учебнику. Ни одного лишнего килограмма. Никаких отеков, больной поясницы, тяжести в теле и прочих радостей. Поэтому никакие предчувствия меня не терзали, с собой у меня было полбутылки воды и конфетка — планировалось еще КТГ.
На приеме вдруг обнаружилось, что давление у меня 140/90. Гинеколог забила тревогу и отправила меня в процедурный под капельницу. А сама, как оказалось, вызвала скорую. Я была последним человеком, который об этом узнал. Естественно, капельницу завершить не удалось, поэтому мне поставили в вену катетер (я не смотрела, но после завершения процедуры врач скорой оттирала кровь салфетками от моей руки, кушетки и пола) и отвели в машину. Гинеколог мне сказала, что переживать не из-за чего: посмотрят и, если все хорошо, отпустят.
Интересное по теме
«Страшное наступило, а я не готова»: отрывок из романа «Сердце» Малин Кивеля
Когда мы приехали в роддом, я все еще не ждала подвоха. Кровь из вены постепенно переливалась в трубку капельницы, но чувствовала я себя хорошо. Главные приключения начались уже в роддоме. Для начала минут сорок я просидела в приемном отделении. Когда меня наконец позвали, я должна была параллельно отвечать на вопросы в письменном опроснике и устные от врача, переодеваться (мне было не во что) и собирать вещи, которые должны были отправиться куда-то на хранение. Я растерялась. Взяла с собой свою несъеденную конфету, невыпитую воду, завернула джинсы в выданную мне пеленку, напялила уродливую сорочку и отправилась в бахилах поверх капроновых носков куда-то на осмотр.
Болезненный осмотр — это, видимо, общее место. Сломанное кресло, хамское отношение персонала, отсутствие элементарных удобств. Меня отправили в туалет перед осмотром. В туалете я обнаружила унитаз без сиденья и отсутствие туалетной бумаги. Гигиена? Не, не слышали. Пройдя через унизительное понукание, пока я пыталась вскарабкаться на кресло, я отправилась под конвоем в палату. Мне сообщили, что я везунчик, ведь заселяюсь в палату как раз к обеду. Ну что я могу сказать. Безвкусный суп и ячневая каша с рыбой энтузиазма мне не добавили.
А самое главное — я поняла, что из роддома до родов меня уже никто не выпустит. Ощущение было, будто меня предали. Весь остаток дня я сидела в своих носках и казенной сорочке на кровати и ревела. Муж привез вещи, но лучше не становилось. Наутро меня осмотрел врач и подтвердил мои догадки. Дома остались муж, живность, недоделанный ремонт и ворох нереализованных планов.
Самой большой проблемой оказалось то, что в роддом меня положили не по прописке, в полутора кварталах от дома, а у черта на рогах, в часе езды от дома. Правда, в отзывах пишут, что он лучший в городе. Возможно, так и есть, но мне во многом не повезло.
УЗИ показало, что срок уже 40 недель, пора рожать. Ребенок никуда не собирался, поэтому меня стимулировали трижды: таблетками, катетером Фолея и наконец проколом плодного пузыря. В патологии за всеми этими занятиями я провела неделю и выяснила, например, что сыр на завтрак дают только в рабочие дни, а в выходные и праздничные — нет. Повеселила роддомовская диета. Все это очарование с рыбными котлетами, на 80 процентов состоящими из костей, и ужинов в стиле от-икоты-кому-то-туго: макарошек с сыром, булочки и печеного яблочка. Все это время я продолжала заниматься работой, и только она и созвоны с родителями и мужем спасали меня от дичайшей тоски.
Когда первая часть праздников уже закончилась, а вторая еще не началась, меня отправили рожать. Прокололи плодный пузырь и положили в палату. Роды у меня были первые, ждать нужно было долго. За первые четыре или пять часов схваток мне принесли на завтрак йогурт и чай и заглядывали раз в час осведомиться о самочувствии. З — забота. Потом наконец отправили в родзал и поставили эпидурал, за что персоналу огромное спасибо: я поспала и отдохнула. А потом схватки усилились, начались потуги, и как-то очень быстро на свет появилась моя дочь. Она была с кефалогематомой, а я вся в пятнышках лопнувших сосудов, потому что я неправильно тужилась.
В послеродовое отделение я попала в десятом часу вечера зверски голодная, зато в платную палату. Это было очень правильное решение. Мы с дочерью были там вдвоем, о нас очень хорошо заботились, у нас был свой VIP-туалет. Я бы и не догадалась о своем привилегированном статусе, если бы однажды не попала в общий санузел. Там было две душевые, в одной из них был оторван кран и работал только душ, в другой — оторван шланг и работал только кран. И везде одинаково сильно пахло мочой.
В общем, обо мне врачи акушерского отделения заботились прекрасно. А вот неонатологи были специфичны. Ну о том, что они появляются всякий раз, когда ребенок только уснул, не говорил только ленивый.
Моя дочь спала много, кричала мало, и даже после визитов врачей быстро успокаивалась и засыпала. Но. Она мало ела. Моя грудь оказалась ей не по размеру, она не могла захватить сосок, и все попытки наладить грудное вскармливание в роддоме заканчивались истерикой. Я рассказала об этом пришедшему врачу и попросила ребенка докармливать. В ответ получила резкое: «Ну-ка покажи грудь! Нормально у тебя все, молозиво есть, не будем мы ребенка докармливать». Молозиво молозивом, но лялька начала стремительно терять вес и потеряла гораздо больше нормы. И, конечно, я услышала и «плохо кормишь», и «если не начнет прибавлять, мы вас не выпишем». Вот спасибо-то. А когда я говорила, что грудь не берет и ест мало, мне не верили…
В конце концов смесь нам все-таки стали давать. И вот я подобралась к своей главной боли. В день выписки ко мне пришла заведующая отделением новорожденных, провела лекцию по физиологии младенца (хорошо, что во время учебы в вузе я много общалась со студентами из меда, иначе мало что поняла бы) и на редкость невнятно объяснила порядок выписки, резко подчеркнув: «Мои медсестры за вами сумки таскать не станут». Я и не просила, мне бы домой поскорее. У меня там, как известно, муж, живность, недоделанный ремонт и нереализованные планы.
Выписка была около четырех, смесь мне принесли в девять утра — и все. Ребенок голодный, грудь не берет, кричит, я метнулась к дежурному врачу и услышала, что нас выписали, значит, и смесь больше не дадут. Никакие мои слезные просьбы не помогли, более того, к ним обратились с просьбой врачи акушерского отделения, но и им отказали.
Пришлось дать пустышку и ждать выписки. Я до сих пор реву, вспоминая, как моя дочь усиленно сосала пустышку, надеясь поесть. Похоже, проживать мне эту травму еще долго.
Сейчас дочери четыре месяца, она прекрасно берет грудь, нормально набирает вес, у нее чудесная улыбка и очаровательные щечки. Возможно, мои воспоминания о ее рождении были бы гораздо лучше, если бы не этот финальный аккорд врачебной грубости и бессердечия. После этого пустышки я ей не давала несколько недель.