Почему хорошим отцам не нужны традиционные ценности

Можно много разного рассказать про нюансы традиционного «регламента» отношений женщин и мужчин. Но я не буду сейчас про это. Вместо этого я бы хотел вам рассказать, почему традиционная парадигма воспитания не нужна детям, а также о том, как хреново она влияет на систему «Отец-ребенок».

Начнем с главных проблем традиционного подхода отцов к воспитанию, к так называемой проблеме, имеющей даже книжное название — проблеме конфликта поколений или борьбе отцов и детей. Мы пойдем по таймлайну от рождения детей и проследим, что происходит в традиционных семьях. Итак:

Отцы дистанцируются от ухода за ребенком и заботы о нем в первые годы детской жизни. В лучшем случае они делают это номинально. Считается, что мужчине это не по природе, не по статусу и, как рациональному существу, вообще неинтересно, потому что «мужское» воспитание начинается с мига, когда в детях просыпаются какие-то осознанность и сознание. Это редкий средневековый и псевдонаучный булшит. Потому что привязанность появляется от участия и заботы, а не по природе. К тому же у мужчины тоже есть природные механизмы выработки гормона привязанности — окситоцина.

Матери испытывают огромную физическую, эмоциональную и психологическую перегрузки в первые годы жизни ребенка. В итоге они замыкаются на себе, малыше и своих переживаниях, о которых не рассказывают мужчине. Потому что мужчины считают, что лучшая помощь — это не мешать женщине разобраться с этими проблемами, они не хотят загружать себя тем, в чем как бы не разбираются. Это странная позиция. Когда вашего друга Коляна месят какие-то гопники в подворотне или наезжают, вы вмешиваетесь в драку и помогаете решить вопрос. Здесь то же самое, только в роли гопников выступают другие проблемы: физическая и ментальная усталость, недосып, однообразие и рутина, истощение, эмоциональное выгорание, депрессия, стресс от тяжести ответственности за чужую жизнь и невозможности перестать принимать решения, от которых зависит качество и продолжение этой чужой жизни.

Когда дети подрастают и начинают осознавать себя, то есть года в два с половиной — три с половиной, отцы часто начинают как бы «снисходить» до ребенка, но из-за отсутствия глубокого погружения в уход и заботу на более ранних этапах, они не чувствуют его, не понимают его потребностей. Они не считают его желания и чувства адекватными, уместными и правильными, не могут понять вообще, что и почему думает и чувствует маленький человек, пытаются требовать с него как со взрослого. Но невозможно решать дифференциальные уравнения, когда таблица умножения еще не выучена. В итоге в руках пап остается только одно средство воспитания — концепт «Так надо». Это примитивный и грубый инструмент, который убивает в детях индивидуальность и делает из них «еще один кирпич в стене».

Под прессом «Так надо» ребенок начинает испытывать стресс и страх при общении с отцом, вместо того чтобы видеть в нем поддерживающего родителя и, наоборот, ощущать покой и безопасность. В традиционной системе координат это считается нормальным и даже поощряется, но это лишь закрепляет разрыв. Человек так устроен, что он не склонен воспринимать человека, которому не доверяет и которого боится. И единственное средство общения в таком случае для отца — доминирование и подавление. В ход идут авторитетные спичи в формате «Я глава семьи и мне виднее», угрозы и в итоге даже насилие. А применение насилия возможно только до тех пор, пока вы в несколько раз умнее и сильнее. Как только сила и ум становятся сравнимы, начинаются проблемы.

В подростковом возрасте дети начинают очень глубоко задаваться вопросами «А чего я на самом деле хочу?», «Почему я на самом деле должен делать так, а не иначе?» и «Почему от меня требуют уважения, когда меня не уважают?». Со стороны родителей звучат симметричные: «Чего он еще от нас, родителей, хочет, сволочь неблагодарная?», «Почему подростки не делают то, что им говорят?» и «Почему нас не уважают?». И если первые вопросы не звучат в силу подростковой неуверенности в себе и из-за давным давно утраченного доверия к отцам, то вторые постоянно задаются под дружный скрежет затылков, которые скребут волосатые руки авторитетных и авторитарных отцов. У традиционной системы ценностей есть какие-то невнятные ответы на эти вопросы. Они лежат где-то в плоскости «Ох уж эти подростки», «Это проблемы подросткового возраста» и «Само пройдет к совершеннолетию». Но нет, оно не проходит, а уходит глубже. Часто вместе с уходом совершеннолетних (а иногда и не очень) детей из дома, которые валят из родительского гнезда при первой возможности. Отношения отцов и детей носят далее формальный и потребительский характер, о глубине говорить не приходится, потому что затрагивание большинства тем неминуемо ведет к проявлению старых и нерешенных и неразрешимых конфликтов, за решение которых несут ответственность родители, а не дети. Хотя бы в силу своего опыта и претензий на лидирующее положение в системе отцов и детей.

Если отцы как-то осознают, что облажались, традиционная система ценностей мешает им признаться в своей неправоте даже самим себе — уж не говоря о признании своей неправоты перед детьми. Считается, что те, кто старше, всегда правы. Ну, в силу традиционности, которая тянет примеры и модели из прошлого, от истоков и авторитетов. Кроме того, традиционная система трактует ошибки и их признание как слабость, а слабость равна утрате авторитета и доверия. Что, в общем, бредово, потому что в вопросах отношений авторитет и доверие никогда не держатся на силе. Отношения держатся на партнерстве и уважении нужд всех сторон и прав всех сторон, в том числе и на ошибки, на умении и нормальном восприятии их признания.

Если вы не наблюдаете тут проблем, дальше можете не читать. Вы безнадежно ретроградны, и ничто не поможет ни вам, ни вашим детям. Вот увидите.

Но если вы согласны с тем, что все вышеперечисленные проблемы имеют место, и их решения крайне важны, а также хоть как-то согласны с тезисом, что все они возникают из-за норм воспитания, диктуемых обществом с традиционными ценностями, то, пожалуйста, прочтите об альтернативном подходе к построению системы отцов и детей. Она если и не решает все проблемы, то значительно снимает напряжение в системе. Это то, что может помочь сделать отношения отцов с детьми понятными, прозрачными, гигиеничными, теплыми и доверительными с обеих сторон. Вот что помогает при решении острых вопросов и проблем:

1. Равное вовлечение обоих родителей в воспитание, уход и общение. Детям не нужен суровый, но справедливый чужой дядя, который как бы снисходит до ребенка с высот своего авторитета. Ребенку нужен второй любящий родитель, который будет рядом в моменты, когда ему страшно, грустно, плохо, больно. А также спокойно, весело, интересно и хорошо. Эти чувства, состояния и эмоции ребенок — маленький человек — уже испытывает. Научитесь это замечать, признавать, уважать и поддерживать. Это не розовые сопли, это научный подход по теории привязанности, которая меняет формат работы с детьми в развитых странах последние 20-30 лет. Ваше участие в жизни ребенка до пробуждения его осознанности — залог появления крепкой и здоровой связи, вашего понимания того, что происходит с ребенком на самом деле.

2. Разделение забот партнерши, вовлечение в рутину по уходу, отказ от деления обязанностей в семье по принципу «отцу — мужское, а матери — женское». Потребности ребенка и их удовлетворение не имеют пола. Ему нужны чистота, уход, безопасность, игры, одежда, игрушки, комфорт, личное пространство и возможность изучать мир. Обеспечение всего этого не делится по полу и не должно. Так же как, впрочем, нет девчачьих и мальчишеских игрушек. Мальчики играют в куклы и кухни, а девочки — в машинки и пистолетики с одинаковым интересом. Сегментирование на какой-то части и игнорирование другой части игр, занятий и игрушек ограничивает кругозор ребенка, загоняет его в узкие рамки прошловековых стереотипов. Кстати, знаете ли вы, что какие-то 100-150 лет назад розовый считался мальчиковым цветом, а синий — девчачьим? Ничто не догма.

3. Старайтесь быть с ребенком наравне. Буквально: чаще садитесь на корточки, колени и жопу, чтоб быть с ребенком на одном уровне и смотреть глаза в глаза. Присоединяйтесь к детским играм, старайтесь увидеть мир глазами ребенка, попробуйте забыть на время свой опыт и представлять чаще, что бы вы сделали, подумали и почувствовали, если бы столкнулись с предметом или явлением впервые. Ощутите сквозь эту призму, что детские переживания столь же ценны, полны и сильны, сколь и ваши. Забудьте о снисхождении до детей — они и так видят в отце и матери главных людей в своей жизни. Вам не нужно доказывать детям свое превосходство здесь и сейчас. Да и потом, кстати, тоже.

4. Не позволяйте страху перед вами укорениться в ребенке. Не позволяйте ему слепо преклоняться перед вами, не пытайтесь играть в бога и в игру «Я всегда прав». Вы ошибаетесь чаще, чем вы думаете. Потому что у ребенка есть свое видение, и оно для него столь же ценно. Поощряйте желание детей делиться им с вами, а когда они делятся, не ломайте то, что они построили. Страх порождает недоверие, недоверие разделяет и обрекает на одиночество даже самых близких людей. И я сейчас говорю о ситуациях, когда вы не проявляете достаточно эмпатии и не подключаете эмоциональный интеллект. Ситуаций с насилием мы вообще не касаемся, потому что на дубовость и непонимание у вас есть право, а на применение насилия — нет. Ни при каких обстоятельствах. Никогда. Ну, если, конечно, вы не хотите разрушить без возможности восстановления ваши отношения и доверие, которые строятся годами, одним действием всего за треть секунды. Всего один удар может и, скорее всего, будет иметь именно такие разрушительные последствия. Оно того стоит? Едва ли, да и традиционное «Так надо» гораздо менее важно, чем «Так надо» взрослеющего ребенка. Вспомните про цвета. Если ваша дочка хочет синий пистолет, не заставляйте ее играть в розовую куклу. Хотя бы потому, что еще через 100 лет розовый опять может стать «мальчишеским» цветом.

5. Если вы все делаете правильно и с должным уважением, то ваши дети приходят к подростковому возрасту с ясным пониманием, чего и почему они хотят, почему вы просите их делать то или иное и с осознанием, что вы как отец уважаете своих детей, их выбор, предпочтения, границы и право на отказ. Вы не приказываете, а договариваетесь. Так делают разумные люди.

И да, вы все так же отвечаете за гигиену ваших отношений, за доверие, за безопасность и прочее. Вы обязаны не только говорить, а еще и поступать честно, открыто, говорить о проблемах и эмоциях. Не об эмоциях детей, а о своих. Вы — пример. Вы любите. Вы уважаете. Вы признаете право молодых парней и девушек выбирать за себя, право на границы, право на свою жизнь. Это все невозможно одно без другого, если вы хотите сохранить хорошие отношения со своими детьми.

6. Вы умеете говорить о своих слабостях и ошибках, а также извиняться за это все. Возможно, это самое сложное для традиционного мужчины, потому что они же мужчины — сильные и всегда правые. Хотелось бы, но это не так. Мы в первую очередь люди, а не мужчины и не женщины. Все люди бывают сильными и слабыми, правыми и неправыми. Мы постоянно меняем эти агрегатные состояния вместе со сферами жизни и деятельности. Это нормально. Это по-человечески. Если вы признаете право на ошибку за собой и своим взрослым ребенком, вы сохраняете тесную связь, хорошие отношения. Вы дружите, вы понимаете. Вы одной крови не только по мясу, но и по духу.

Эти нехитрые вещи помогают нам с женой не поехать крышей, любить наших детей, воспитывать их в дружелюбной комфортной среде. Это позволило нам избежать подросткового кризиса. У нас теплые и доверительные отношения. У каждого в нашей семье есть права и границы, потребности всех одинаково важны. Никто не более важен, все одинаково важны. У нас нет отцов и матерей, у нас есть два родителя. И родительство это не про воспитание история, это про тьюторство и про менторство. Это история про взаимное уважение и партнерство в системе. И да, если вы видите это нормальным и правильным, если вы чувствуете, что это ваше, то у меня для вас новость, которая может удивить или даже шокировать, если вы мужчина.

Вот она: вы только что посмотрели на родительство через фемоптику — иначе говоря, с точки зрения феминизма.