Буду откровенна: об этом трудно говорить. Но, думаю, я должна. Потому что об этом не расскажут на курсах подготовки к родам. Потому что об этом вообще никто нигде ничего не говорит. Но я скажу. У меня разрывы четвертой степени.
Оговорюсь сразу: в роддоме [при выписке] мне [в карте] указали разрывы второй степени. Можно ли эти степени перепутать или не заметить какие-то повреждения, я не знаю. Но вся правда о моем состоянии вскрылась гораздо позднее, при проведении диагностических процедур: колоноскопии и ТРУЗИ (трансректальное ультразвуковое исследование, — НЭН).
Во-первых, это боль. Первые месяца три после родов было больно просто стоять, сидеть вообще нельзя. Потом боль стала терпимой в течение дня и нарастала только под вечер, так было еще месяца четыре. Позднее боль ощущалась как дискомфорт, если не таскать тяжести/ребенка.
Забота о новорожденном полностью легла на плечи мужа. Он купал сына, переодевал, менял подгузники, вставал по ночам. Мне приносил только на кормления. И я не знаю, как в таком состоянии остаться один на один с малышом. Я лежала, мне самой нужен был уход. Помню, как я храбрилась перед родными, говорила, что все нормально. Не хотела, чтобы мама переживала за меня. И если ты читаешь это, мам, не плачь только, уже все прошло! Я справилась!
И да, мой муж перестал ходить на работу. Он перешел на удаленку, но, к сожалению, это здорово подкосило наше финансовое состояние. Хотя один несомненный плюс во всем этом все же есть: такого включенного отца еще нужно поискать. Кстати, на полный рабочий день супруг до сих пор не вышел, но уже по собственной инициативе, а не по вине обстоятельств.
К слову, все это время я кормила ребенка грудью. И худела. Мой минимальный вес составлял 42 килограмма. Это не про тонкую талию. Это про мышечное истощение и внешний вид [как у] подростка.
В-третьих: невозможность нормальной жизни. Здесь я имею в виду спорт, секс, встречи с друзьями. Их просто не было в моей жизни.
И, конечно, вишенка на торте — это психоэмоциональное состояние. Это слезы, много слез, особенно в первые дни. Ощущение беспомощности и стыда. А еще — чувство вины. Вины за то, что я не смогла «нормально» родить ребенка. За то, что вместо ношения на ручках своего малыша в первые месяцы я лежала. За то, что мой муж не может рассчитывать на интим. Вины за то, что я не знаю, как с этим жить дальше.
Как же часто я задавала себе этот вопрос. Наверное, всему виной моя миниатюрность — врачи были на 100 процентов уверены, что ребенок будет маленький. Мне не мерили таз, не делали УЗИ перед родами. Мне говорили: «Тужься нормально, ребенок у тебя 3100–3200, не больше». Спойлер: вес плода — 3910.
Я готовилась к родам, я училась правильно дышать и тужиться. Я слушалась врачей, даже когда мне начали давить руками на живот, оставляя синяки. Я все делала правильно. Мои роды длились 16 часов. Мне было страшно и одиноко. И дико больно. Я просила о проведении кесарева сечения, но мне ответили, что к нему нет показаний. Помню, как меня смотрел хирург после родов и говорил, что орать не надо. Интересно, он бы не орал при таких травмах? Под наркозом меня зашили, а на следующий день вечером разрешили сидеть. Жаловалась ли я на боль? Конечно. В первый раз мне сделали инъекцию обезболивающего, во второй сказали: «Поболит и перестанет». На выписке сказали то же самое.
Интересное по теме
Что я хотела бы знать до того, как мне сделали кесарево
Через десять месяцев после родов мне сделали сфинктеролеваторопластику (опреация при травмах запирательного аппарата прямой кишки, — НЭН). Столько времени потребовалось, чтобы найти врача, который сможет мне помочь. Сразу по окончании послеродового периода были консультации нескольких гинекологов и проктологов, но ничего внятного они не говорили. В конце концов я полетела в Санкт-Петербург, а уже оттуда — в Москву. Доктор осмотрел меня и довольно позитивно произнес: «Да, вам требуется операция, и я вам ее сделаю». Чуть на шею ему от радости не бросилась, честное слово!
Операция проводилась в Медицинском научно-образовательном центре МГУ им. М. В. Ломоносова — прекрасная клиника с чуткими врачами и отзывчивым персоналом. Трое суток без еды и постельный режим. Самым трудным было оставить дома ребенка. Мы были на ГВ (пришлось свернуть пораньше, чтобы отпустить меня в столицу, мы живем за 300 км от Москвы). Больше недели меня не было рядом с сыном, а когда я вернулась, он очень долго всматривался в мое лицо. Я вздохнула с облегчением, наконец-то увидев улыбку на его лице.
На сегодняшний день все неплохо. Я еще только начинаю заниматься спортом, проводить время с мужем в постели, но я уже могу это делать, это — главное. Я понимаю, что как раньше уже не будет. Никакой уровень медицины не вернет мне мое тело, которое было до родов. Но я надеюсь на новую норму. Я надеюсь, что когда-нибудь смогу спокойно вспоминать свои роды и послеродовый период. Я надеюсь, что вы никогда с таким не столкнетесь.
Мерч
Рассылка
