«Несколько недель после родов ты ничего не делаешь по дому и быту. Вообще. Только отдыхаешь, спишь, ешь и занимаешься ребенком»: рассказ о беременности и родах в Индии

Я из Якутии, но сейчас живу и работаю в Центральной Индии, на родине мужа. Республика разнообразная настолько, что обычаи одного клана будут отличные от обычаев клана родственников. Поэтому мой опыт родов и послеродового восстановления не претендует на универсальность. Но в целом он достаточно традиционный.

В Индии, к сожалению или к счастью, всех «форейнеров» (иностранцев) считают очень богатыми и не стесняются трясти с них деньги. Первая клиника, где вели мою беременность, нравилась, пока на пятом месяце не сделали УЗИ. И трое «гинекологинь» меня пугали короткой носовой перегородкой и синдромом Дауна. Разговоры о том, что у северных народов России носы в принципе маленькие, ни к чему не привели. Врачи были суровы. Но потом, выписав кучу анализов на астрономическую сумму, включая забор околоплодной жидкости, чтобы исключить синдром, повеселели и отпустили. Диагноз не подтвердился, а осадок остался. И клинику сменили.

Пол плода родителям не сообщают, поскольку это запрещено законом. Ты подписываешь бумагу, что не знаешь пол плода, а врач тебе его не сообщил. Везде таблички: «В данном учреждении не производят услугу установления пола плода». Связан запрет с фемицидом. Культура и обычай в некоторых, особенно бедных, асоциальных и необразованных семьях приняли извращенные формы. Исконно сын считался благословением как в семьях мусульман, так и индусов. Девочка же — сплошные убытки. Дочь необходимо отдать замуж. Семья в нее вкладывается, поит, кормит, учит (если учит), а она потом становится частью другой семьи. Некоторые мужчины, невзирая опять же на республиканский запрет, требуют приданое, иначе жениться не хотят. А иные, если жена родила дочь, могут требовать дополнительного приданого с ее семьи. В общем, феминизму есть за что бороться. Так, определение пола привело к тому, что женщин отправляли на селективные аборты, мужчин стало больше, фемицид приобрел небывалый размах. И правительство под страхом уголовного преследования запретило определять пол. О том, что у меня мальчик, я узнала только после родов.

Если ты начала рожать, то довезти тебя до клиники — задача твоих родных. Есть услуга платной скорой конкретной клиники, с которой ты заключила договор. Вызовешь государственную — увезут, куда сочтут нужным.

На седьмом месяце беременности проводят праздник, на котором будущей матери дарят ткани, одежду, сладости, сухофрукты и рис. Очень пышно иные семьи празднуют — с ресторанами, бронированием гостиницы и банкетного сада, приглашением родных и близких и тремя приемами пищи в день. Во радость-то, на седьмом месяце!

На полу организуют из пуфиков и подушек возвышение, на которое тебя ведет сын одной из сестер мужа. Причем у нее все беременности должны быть удачные. На счастье. Садишься. Тебя украшают гирляндами желтых цветов. Начинают все по очереди подходить, дарить подарки и подавать сладкое. Рис и сухофрукты, подаренные на этот праздник, полагается есть только самой беременной. А после этого следует уехать в дом к матери. Исторически сложилось так, что в некоторых семьях к невестке могли относиться грубо, не освобождать от тяжелой работы даже в период беременности, поэтому обычай предписывает на седьмом месяце уехать в родительский дом, где к женщине должно быть гарантированно хорошее отношение и забота.

После родов муж приезжает через несколько месяцев и забирает жену с младенцем обратно к себе. Я никуда не ездила, понятное дело. До моего родного Якутска — четыре аэропорта.

Отдельных роддомов мало в нашей провинции. В основном это многопрофильные больницы. Это означает, что ты необязательно будешь с другими роженицами в палате. В индивидуальную я не попала из-за наплыва больных, а в двухместной, разделенной перегородкой, сперва был пациент с суставом (вывих, что ли), а потом — с диабетической комой.

Пациентов и рожениц всегда сопровождает толпа родни. На фоне чтения форумов про карательную медицину и гинекологию в странах бывшего СНГ и страшного чувства одиночества я пришла к выводу, что мне повезло. Персонал был очень отзывчивый, даже за руку держали. Даже на мои ужасные вопли ближе к делу (я перестала говорить на английском и перешла на очень грязный русский) отыскали врача из другого корпуса (не акушера-гинеколога), который учился в Харькове, чтобы он рядом стоял и переводил. Вдруг я что-то очень важное ору.

Высок процент кесаревых родов. Если что-то идет не так, сразу кесарят. Три дня максимум держат под присмотром врачей после и отправляют домой.

Но в государственном роддоме мне тоже удалось побывать. Нам сказали найти один госпиталь, так как там работает лучшая акушерка штата. У нее нулевая смертность при полнейшем практически отсутствии препаратов и оборудования. Пусть посмотрит на всякий случай.

Долго ли, коротко ли, поехали мы искать лучшую акушерку. Выехали за черту города, уже пригород — пейзаж пасторальный, кусты и сельскохозяйственные угодья. Редкие лавки, где усатые мужики торгуют табаком и чаем на розлив. Город остался позади, а мы все ищем лучшую акушерку. Спрашиваем у местных, где тут госпиталь. И показал нам один мужик в сторону холма, на котором не то гараж, не то сарай стоит. Подъехали мы. И не сарай, и не гараж это, а государственное бюджетное учреждение. Вокруг на лавках в теньке под деревьями сидят мужья, которые жен привели на осмотр. Жуют табак, газеты читают, кто-то из упомянутых выше лавок принес чай в полиэтиленовом кульке на всех и разливает по бумажным наперсткам. В общем, культурная жизнь. Целое событие — жену к врачу привести.

Заходим в здание, а там такой длинный коридор, покрашенный как подъезды в КПДшках — половина зеленая, а выше — побелка. В потолке лопастями скулят вентиляторы, только не охлаждают, а просто гоняют кипяченый воздух. Вдоль стены — длинные лавки до самого кабинета врача, на них сидят индийские красавицы в самом лучшем и нарядном. Жара, гипертермия беременных, за окном без стекла градусов сорок и все — выше нуля. Да, окон на стеклах нет, даже в смотровом. За зарешеченным окошком, прикрытым зеленой тряпкой, снуют сосредоточенные чужие мужья. Я их вижу, а они меня, наверное, нет.

У самой лучшей акушерки в кабинете все старое и истертое, кроме наград и медалей. Зеленая занавеска колышется на жарком ветру, я смотрю в потолок из листа железа. Между потолком и стенами — пустоты. Гуляет ветер, с дерева упавший лист заносит в кабинет, воробьи скачут и цокочут. В этих условиях и работает самая лучшая акушерка штата в государственном учреждении. И я решила, что можно обойтись хорошим, необязательно самым лучшим. И снова вернулись в частную.

Гинекологические осмотры проводят без кресла-эшафота. Лежа. Четыре клиники. Четыре — лежа и никаких эшафотов.

Перед кесаревым мне сунули на подпись листик: «…предупреждена об осложнениях, приведенных перечнем. В случае того-то и того-то претензий не имею. Согласна на переливание донорской крови».

Подготовили операционную. Рядом муж уже переодетый в медицинскую робу и с шапочкой поверх кудрей. Меня усадили, велят не вертеться. Сразу стало небольно, как холодок по ногам пробежал.

Вскрыли меня. Достали мальчика. Один из врачей приглашает сделать памятные фото и просит передать телефон. Делаем портреты на фоне. На лице моем застыла растерянность.

Индийцы не лежат в больнице одни. Со мной в палате были муж, свекровь и лучший друг мужа. А после родов — хоровод родственников, друзей и их родителей. Я приходила в себя, словно выныривала со дна океана. Они стирали пеленки, подкладывали ребенка на кормление. Это мне понравилось. Одна бы я не сдюжила. Гости принесли детскую одежду, потому что верят, что до родов покупать нельзя.

Интересно, что тут довольно странно определяют знак зодиака новорожденного — здесь он меняется каждые пятнадцать минут в зависимости от положения звезд. И хоть сын родился в конце июля, по положению звезд он — Водолей, по версии индийцев. Первый слог имени тоже определяется положением звезд. У нас выпали слоги «Га» или «Ги», поэтому сына зовут Гаврил.

На третий день, перед выпиской, гинеколог посмотрела мой шов и ободряюще сказала, что он скроется за волосами, приведя этими словами меня в ужас. Но посмотрела меня внимательнее, в частности, руки, и спросила что-то вроде: «Почему у вас так волосы на теле плохо растут? Значит, не зарастет. Можете собираться».

Лучший друг мужа принес гору сладостей. Он все эти три дня организовывал мой любимый кофе с молоком в 7 утра и питание постояльцам моей палаты, потому что обеды полагались только роженице.

На пару раздали сладкое каждому встречному-поперечному, крутясь, как флюгеры, делясь радостью на все четыре стороны. А потом мы опять всей толпой погрузились в машину и поехали домой, потому что в больнице больше делать было нечего.

После родов полагается, опять-таки по традиции, адаптационный период. Несколько недель (я — два месяца) ты ничего не делаешь по дому и быту. Вообще. Только отдыхаешь, спишь, ешь и занимаешься ребенком. Можно даже просто лежать несколько недель и есть. Многие так и делают. Для меня это был просто взрыв мозга. Я же начиталась, как женщины героически совмещают похудение, вскармливание, готовку, стирку, покупки, развитие ребенка. В блоге — фото Водяновой, Ольги Хилл и других звезд, которые без сна и отдыха, сами, как суперженщины, быстро пришли в суперформу. Но в Индии времени ни много ни мало — оно вообще. Мне понравился адаптационный период, если честно. Время прийти в себя и привыкнуть к новой роли матери. Из питания особо запомнились пирожные из кокоса, масла и кусочков смолы на завтрак. Смола, как уверяла свекровь, стягивает мышцы и убирает растяжки. Я — скептик, конечно, но растяжек почему-то действительно не осталось. Может, потому что изначально толстая была, и моя кожа была готова.