О работе в независимой журналистике, семье, эмиграции и будущем России.
18+
Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Смирновым Сергеем Сергеевичем либо касается деятельности иностранного агента Смирнова Сергея Сергеевича.
Сергей Смирнов* — главный редактор «Медиазоны»**, папа двоих сыновей: Андрею шесть лет, Артему — восемь месяцев. Еще в семье два кота и такса.
Рождение второго ребенка пришлось на непростое время — в феврале 2021 года Сергея за репост в социальной сети арестовали на 25 суток (из них он отбыл в заключении 15 суток), дома у журналиста провели обыск. Спустя несколько месяцев семья на полгода уехала в Грузию, а с весны 2022 года — перебралась в Литву. Всю редакцию «Медиазоны» также релоцировали.
В рамках проекта «Родитель номер один» НЭН поговорил с Сергеем о том, как воспринимала происходящее его семья, как адаптировался к переезду старший сын и что больше всего волнует сейчас главного редактора одного из ключевых независимых русскоязычных СМИ.
Сергей, давайте начнем с задержания в прошлом феврале. Как ваша семья отреагировала на это?
Я понимал, что задержание может произойти. Меня сначала остановили на улице, зачитали уведомление о запрете призывов к участию в несанкционированных акциях. Была проверка по уголовному делу, обыск по месту прописки. Я понимал, что могут быть и другие неприятности.
В тот день жена работала. Я знал, что одному выходить на улицу — не лучший вариант. Ко мне приехали два редактора, и мы с ними и с Андреем (старшим сыном, — прим. НЭН) пошли гулять. На выходе из подъезда я увидел оперов. Мы немного прошли по улице — и приехал автобус ОМОНа. Меня задержали человек восемь. Я говорю: «У меня жена на работе». Они отвечают: «Позвоните». Я позвонил жене, сказал ей приехать. У редакторов были ключи от квартиры, они с Андреем пошли домой. Жена тоже туда приехала.
С Андреем все нормально. Неприятно, конечно, когда отца забирает полиция, но он перенес это без потрясений, спокойно, не погрузился в себя. Мы следили за тем, чтобы он глубоко не переживал. У меня довольно открытый ребенок, ему можно все рассказать, объяснить. И очень хорошо, что я уже вечером был дома.
А вы потом с Андреем это обсуждали?
Конечно. Больше в шутливом тоне — не хотелось придавать всему этому характер трагедии. Когда мы после этого были в Москве осенью, он видел полицейскую машину с мигалками и спрашивал: «Папа, это не за тобой?». Я ему ответил: «Не волнуйся, Андрей, если за мной, то скорее придут домой, а не будут по улице ездить с мигалкой. Все в порядке».
Как-то и к обыску готовили, чтобы это не было шоком. Говорили, что могут прийти незнакомые люди. Полноценно все равно нельзя подготовить, но все равно говорил, что то, чем я занимаюсь, не нравится власти.
То есть вы прямо с пятилетним сыном про все это говорили?
А зачем выдумывать какие-то истории? Достаточно прямо говорил — чем папа занимается, почему полиция им интересуется. Не хочется получать вопросов типа: «Папа, ты что, преступник?» Мы ему прямо рассказывали и о том, почему мы в Литве.
Когда именно вы решили уехать?
Окончательное решение приняли в марте. Когда был принят «закон о фейк-ньюс», стало понятно, что независимым медиа в России практически невозможно работать.
Но и до этого у меня особо иллюзий не было. В прошлом году у меня прошел обыск, проверка по уголовному делу. Меня на 15 суток арестовали. В начале лета на «Медиазону» написали донос. В сентябре объявили иноагентами. Было понятно, что мы находимся в группе риска и к чему все идет. Весной 2022 года мы приняли решение о релокации всей редакции.
Интересное по теме
«Иногда легче управлять редакцией, чем справиться с одним малышом». Интервью главреда «Верстки» Лолы Тагаевой
В начале марта мы с семьей уехать не успели — Артем родился в феврале, надо было делать документы — свидетельство о рождении, прописку, загранпаспорт.
Одним из приоритетов, когда вы принимали решение об отъезде, было будущее ваших детей?
Закон об иностранных агентах сформулирован таким образом, что любое публичное выступление я должен был сопровождать плашкой («данное сообщение создано…») — даже сообщение в родительском чате в Вотсапе. Когда вот это себе представляешь, вопросы про отъезд как-то попроще становятся.
В классе из 20 человек 19 могут сочувствовать, а одного не сочувствующего хватит для травмы и для травли ребенка.
Насколько ваша семья была готова к отъезду?
Мы давно это в семье проговаривали, были готовы к релокации, так что это не было большим сюрпризом. Мы не хотели уезжать, но, находясь в России, работать в «Медиазоне» сейчас практически нереально.
В какой-то момент вы отказались от иноагентской плашки. Что было решающим?
Я ставил плашку из соображений безопасности, пока был в России и в России была моя семья. В редакции мы решили отказаться от плашки, только когда все уедут.
Я написал об этом решении на латвийско-российской границе. Когда я был на той стороне и встретил жену с детьми, котами и таксой — они переходили границу пешком — я написал давно задуманный твит и давно задуманный пост в блоге***.
У вас в соцсетях много мата. А при детях вы ругаетесь?
Стараемся не особо ругаться. Я, конечно, не тешу себя иллюзиями, в какой-то момент они узнают эти слова. Но мне очень удобно — у меня десятилетний опыт работы в школе, могу обходиться без мата.
Но я не тороплюсь, чтобы ребенок научился читать и нашел мой твиттер.
Интересное по теме
«Ах ты глядь!», «Жеваный крот!» и «Укуси меня пчела»: родители рассказали, как ругаются при ребенке
На самом деле, ничего страшного. Узнает он мат, никуда не денется, объясним ему, что это такое. Конечно, не хочется, чтобы он в школе на него переходил раньше всех. Главная же проблема для родителей не в том, что дети узнают матерные слова, а в том, что именно их ребенок первым начнет ругаться матом в школе.
Андрей был готов к тому, что в какой-то момент нужно будет уехать? Как он это все воспринял?
Мне кажется, шестилетнего ребенка сложно подготовить полноценно. Но мы же еще в прошлом году уезжали из страны на полгода в Грузию после обыска. Для него переезд — не новость. Мы его брали во все поездки. Мы даже в Москве переезжали уже при нем, с одной квартиры на другую. Мне кажется, если ребенок в этом растет, к этому привык, что можно перемещаться и ездить, ему чуть попроще. К тому же, мы ему говорили, что скоро уедем в другую страну.
В Вильнюсе ему нравится, и дети есть, и развлечения. Есть хороший развлекательный центр для детей, очень большой. И там можно проводить весь день, с ума сходить, прыгать на батуте. Огромные эти горки. Это то, что нужно ребенку. Найти каких-нибудь детей, подружиться за пять минут, бегать друг за другом.
Вы ограничиваете информацию, которую Андрей потребляет?
Ничего не ограничиваем. Мне кажется, тут нет информации, которая могла бы его травмировать. Обыска тут не должно быть.
Я больше имею в виду интернет.
Он не интересуются политическими штуками. Он смотрит, как строить майнкрафт и мультики, типа Бубы. Мы вообще не форсируем его развитие, например, читает он пока не очень хорошо. Ну а что торопиться? В семь-восемь лет научится, никуда не денется. Я противник раннего обучения всем сложными вещам. Пусть будет детство как детство — игры, детские площадки, Playstation, телефон и все прочее.
Он в школе с девяти утра до шести вечера. Остается несколько свободных часов — пусть делает что хочет. У нас примерно такая политика. Ну, кроме домашнего задания, когда задают.
Как Андрей адаптировался в новой школе, в новой стране?
Он пошел в англоязычную школу, ему не очень хорошо дается английский, но прошло не так много времени. Вокруг много русскоязычных детей, они между собой, конечно, говорят по-русски — и белорусы, и украинцы. Но потихоньку чему-то учится, на площадке старается говорить по-английски. Это мы тоже не форсируем. Среда поможет.
Интересное по теме
Личный опыт: как выбрать школу в новой стране
Андрей пошел в в нулевой класс через неделю после нашего приезда. Дома он страдал от отсутствия общения, он с полутора лет в садиках. Бывают какие-то капризы, но в целом ему всегда нравились компания, игры, общение. Это ребенок, которому надо компанию, «все вместе»: есть дома нормально не буду, в садике — буду нормально. Дома буду есть только что-то вкусное, в садике буду есть все.
При каких условиях вы вернетесь?
Лично я бы хотел вернуться, я считаю Россию родиной, мне гораздо комфортнее жить на родине. Но прямых вариантов я пока не вижу.
Жить возвращением, ждать, когда мы вернемся, — это значит ухудшать свое психологическое состояние и нервировать окружающих.
За счет чего вы держитесь?
Последние две-три недели держусь на ненависти: во что они превратили Россию, знакомых и других людей? Ненависть меня очень сильно подстегивает.
Второе — это наши подписчики, те люди, которые пишут комментарии, чего-то хорошего желают. На улицах Москвы подходили, в Вильнюсе тоже иногда подходят, говорят какие-то теплые слова. Когда видишь этих конкретных людей, чувствуешь благодарность и нужность, это очень сильно поддерживает.
Это целенаправленная позиция властей сделать так, чтобы независимые медиа и гражданское общество ничего не могли поменять, чтобы у них не было никакого результата. Если относиться к этому так, ты начинаешь спокойнее относиться к своей работе и ко всему происходящему.
У независимой журналистики нет вообще никакого импакта?
Влияние будет отложенным, скажется не сразу. Это будет важно для историков, которые будут анализировать, как и что происходит. Не хочу звучать пафосно, но я так вижу миссию «Медиазоны». Если не можешь добиться цели сейчас, продолжай это делать, чтобы потом люди прочитали и узнали.
То есть сохранение правды о происходящем, о реальности.
Сохранение несколько другой реальности — не той, какую вы представляете, если читаете официальные газеты. О Советском времени мы, в основном, знаем из газеты «Правда», максимум — из воспоминаний диссидентов, у нас очень мало другой информации.
Мы внутри своего информационного пузыря многое видим и замечаем. А десятки миллионов людей, которые смотрят Первый канал, ничего этого не видят, им кажется, что все нормально. Очень хочется, чтобы наш голос, наша альтернативная информация и правда достигала миллионов и в дальнейшем чтобы миллионы знали, что происходило в России.
Вы говорили о том, что в вас много ненависти. А тревоги, страхи, еще какие-то переживания есть?
Конечно. И страхи, и волнения, и тревожность повышенная. Но тревожность не сравнить с московской. В Москве я год просыпался в шесть утра, ждал обыска и думал, как успеть «обнулить» второй телефон и спрятать.
Тут другая тревожность — как независимому российскому СМИ выживать за границей? Здесь более высокие расходы, теперь у нас почти нет подписчиков из России (раньше было девять тысяч). Думаешь про выживание, что людям надо давать выше зарплату, отправлять их на обучение.
Второй риск, из-за которого я очень переживаю, — это что мы, находясь за границей, перестанем понимать происходящее в России. Одна из ключевых задач — не потерять это понимание. И это непростая задача. Когда работаешь за границей, общаешься с людьми за границей, постепенно перестаешь чувствовать, что происходит на родине. Поэтому я стараюсь общаться с теми, кто еще в России, собирает мнения, данные. Не уверен, получится ли так сохранить понимание.
Какие у вас главные переживания сейчас?
Меня ужасно раздражает несправедливость — и когда она касается разницы в зарплатах, и когда мы говорим о поведении государства в отношении каких-то групп граждан.
Еще меня сильно беспокоит, что во всем мире сейчас развивается толерантность, а наше общество, благодаря власти, идет в противоположном направлении. Доброжелательное отношение друг другу надо сохранять и максимально продвигать.
А ценности?
Мне важна честность, хоть это и банально звучит. Хочется честно прожить свою жизнь, чтобы потом было не очень стыдно за то, что ты делал, и чтобы совесть тебя не мучила.
Другие банальные штуки — чтобы дети выросли и чтоб все у них было нормально, чтобы были готовы к жизни и были самостоятельными. Российское общество с патернализмом на любом уровне не учит детей быть самостоятельными. Вот у меня ребенок с самого начала ходит в раздевалку в вильнюсской школе сам. Мне кажется, сейчас в школе он единственный, кто без родителей поднимается наверх. Я очень доволен этим маленьким фактом.
Мы попросили Сергея составить список книг, фильмов и сериалов, которые поддерживают его в трудные времена. Вот что получилось.
Энтони Бивор, «Падение Берлина»
В этом году максимально полезно читать эту книгу: что происходило с немцами в последний год войны. И как война пришла в их дом.
Концерт Sex Pistols в Брикстоне, 2007 год
Можно оставаться панком и собой спустя 30 лет. Больше всего нравится публика этого концерта: да, не обязательно выглядеть скучным стариком в пальто или нелепом костюме, а можно орать «God save the queen. The fascist regime», когда тебе за 50, и никто на тебя не смотрит как на психа.
Сериал «Чернобыль»
Когда живешь прямо во время большой катастрофы вроде должно отвлекать что-то максимально далекое. Но не меня. Прекрасный сериал — мы живем в такое время, что его стоит пересмотреть.
Джордж Оруэлл, «1984»
Несмотря на все напрашивающиеся аналогии, я о другом. Недавно перечитал и убедился, что это замечательно написанный роман. Именно как роман.
Владимир Сорокин, «Доктор Гарин»
Новый Сорокин напомнил серию «Библиотека приключений» из моего детства. Сорокин всегда прекрасен, готов его перечитывать постоянно. А ядерная война между Алтаем и Казахстаном придает приключенческому роману реализм.
Лучшие эпизоды с участием Луки Дончича на ютубе
Перечитал список своих рекомендаций. Может показаться, что любой успокоительный и развлекательный контент проходит мимо меня. На самом деле так и есть, я никогда специально не ищу, но чаще всего я случайно вижу ролики на ютубе. И сам не замечаю, как с радостью смотрю их целиком. Последний, который я запомнил, — лучшие моменты Луки Дончича в НБА. Когда-нибудь у меня будет больше времени, чтобы успевать и за спортом следить. Но пока только короткие ролики с маленькими шедеврами.
`* — Сергей Смирнов внесен Минюстом РФ в различные «реестры выполняющих функции иностранного агента»
** — «Медиазоны» внесена Минюстом РФ в реестр «СМИ, выполняющих функции иностранного агента»
*** — В материале упомянуты организации Meta Platforms Inc., деятельность которой признана экстремистской и запрещена в РФ
Еще почитать по теме
«Можно я к тебе приеду и просто буду рыдать пару часов?» Журналистка Александра Довлатова — о любви и тревоге, безрадостных мыслях о будущем и компотах в красивых бутылках
Мерч
Рассылка
