А теперь — внимание, здесь можно запутаться. Первая дочь Катя родилась от второй жены писателя — Елены Довлатовой, а вторая Маша — от первой жены Аси Пекуровской, через два года после развода. Чувствуете, какой простор для сценария какого-нибудь латиноамериканского сериала?
Но это еще не все! Еще через пять лет гражданская жена Тамара Зибунова рожает Сергею дочь Александру, а затем в 1984 году, уже в эмиграции от второй жены Елены, с которой он восстановил отношения, появляется сын Николай.
Так Сергей Донатович оказался многодетным отцом, хотя дочь Марию не признал. Ася Пекуровская (мама Маши) в одном из интервью рассказала, что Сергей готов был признать ребенка только в том случае, если бы она к нему вернулась (при этом он уже был женат на Елене). Ася не вернулась, а потому дочь Маша познакомилась с отцом только на его похоронах. Но это лишь одна из версий — по другой, писатель считал отцом ребенка другого мужчину, к которому она и ушла от Сергея.
Несмотря на существенное количество детей в судьбе писателя, о них в книгах, многочисленных письмах и интервью сказано не так уж и много. Но то, что есть, как и все довлатовское, наполнено одновременно юмором и щемящей грустью.
Собрали его цитаты о детях, любви и семье.
Семья — не ячейка государства. Семья — это государство и есть. Борьба за власть, экономические, творческие и культурные проблемы. Эксплуатация, мечты о свободе, революционные настроения. И тому подобное. Вот это и есть семья.
Интересное по теме
Почему плачет Лев Толстой? НЭН публикует фрагмент комикса
Отношения у меня с дочкой прежние. Я, как и раньше, лишен всего того, что может ее покорить. Вряд ли я стану американским певцом. Или киноактером. Вряд ли разбогатею настолько, чтобы избавить ее от забот. Кроме того, я по-прежнему не умею водить автомобиль. Совершенно равнодушен к частной жизни знаменитой актрисы Лорен Бокал. (Такая фамилия подошла бы неопохмелившемуся флотскому офицеру.) И главное — плохо знаю английский. Что делает меня иногда совершенно беспомощным…Короче, у нас все по-прежнему. И я всего лишь — папа…
Женщины любят только мерзавцев, это всем известно. Однако быть мерзавцем не каждому дано. У меня был знакомый валютчик Акула. Избивал жену черенком лопаты. Подарил ее шампунь своей возлюбленной. Убил кота. Один раз в жизни приготовил ей бутерброд с сыром. Жена всю ночь рыдала от умиления и нежности. Консервы девять лет в Мордовию посылала. Ждала… А хороший человек, кому он нужен, спрашивается?
Семья — это если по звуку угадываешь, кто именно моется в душе
Наши дети так быстро меняются. Английский язык им дается легко. Они такие уверенные, независимые, практичные…Мы были другими. Мы были застенчивее и печальнее. Больше читали. Охотнее предавались мечтам. Мы носили черные ботинки, а яблоко считали лакомством. Я рад, что нашим детям хорошо живется. Что они едят бананы и халву. Что рваные джинсы у них — крик моды. Для того мы и ехали.
Меня поражала в дочке ее беспомощность. Ее уязвимость по отношению к транспорту, ветру… Ее зависимость от моих решений, действий, слов…
Дочка росла. Ее уже было видно из-за стула. Помню, она вернулась из детского сада. Не раздеваясь, спросила:
— Ты любишь Брежнева?
Это безумие — жить с мужчиной, который не уходит только потому, что ленится.
Нет, как известно, равенства в браке. Преимущество всегда на стороне того, кто меньше любит. Если это можно считать преимуществом.
Моя жена уверена, что супружеские обязанности — это прежде всего трезвость.
Любовь — это свобода. Пока открыты двери — все нормально. Но если двери заперты снаружи — это тюрьма.
Заговорили мы в одной эмигрантской компании про наших детей. Кто-то сказал: — Наши дети становятся американцами. Они не читают по-русски. Это ужасно. Они не читают Достоевского. Как они смогут жить без Достоевского? На что художник Бахчанян заметил: — Пушкин жил, и ничего.
Интересное по теме
«Мой ребенок — иностранец»: колонка о воспитании сына-трилингва
Я лично пишу для своих детей, чтобы они после моей смерти все это прочитали и поняли, какой у них был золотой папаша, и вот тогда, наконец, запоздалые слезы раскаяния хлынут из их бесстыжих американских глаз!
Сейчас я стал уже немолодой, и выяснилось, что ни Льва Толстого, ни Фолкнера из меня не вышло, хотя все, что я пишу, публикуется. И на передний план выдвинулись какие-то странные вещи: выяснилось, что у меня семья, что брак — это не просто факт, это процесс.
Выяснилось, что дети — это не капиталовложение, не объект для твоих сентенций и не приниженные существа, которых ты почему-то должен воспитывать, будучи сам черт знает кем, а что это какие-то божьи создания, от которых ты зависишь, которые тебя критикуют и с которыми ты любой ценой должен сохранить нормальные человеческие отношения. Это оказалось самым важным.