Почти под каждым нашим постом в соцсетях возникает спор из-за феминитивов, которыми мы пользуемся. Нас обвиняют в «уродовании русского языка», безграмотности и даже в издевательствах над читателями. Мы много раз разъясняли свою позицию по этому вопросу, а теперь решили разобраться: когда появились феминитивы и действительно ли это — всего лишь «новые слова, загрязняющие язык»?
Феминитивами или феминативами называют слова женского рода, у которых есть парное или однокоренное слово мужского рода. Таким образом феминитивы — штука настолько же старая, как сам русский язык. Кстати, большинство языков на планете прекрасно обходятся без категории рода — 68 процентов от всех существующих на планете наречий не делят слова по «половому» признаку.
Для носителей языка важно, чтобы явлению или вещи полагалось свое название. И нашим предкам важно было разделение на «мальчиков и девочек». Но не потому, что они были сексистами (хотя и это тоже), а потому, что род нужен для согласования между существительными и зависимыми от них словами.
Таким образом, феминитивы — это не только вызывающие бурление в массах «редакторка» и «членесса», но и вполне стандартные «сестра», «королева», «волчица».
Косвенным признаком древности феминитивов как явления выступают суффиксы, служащие для их образования. Этих суффиксов великое множество: -ниц, -ин-, -к-, -ш- и -их-.
Интересное по теме
Пиши через «ка»
Феминитивы, обозначающие социальное положение, появились почти одновременно с маскулятивами: князь и княгиня, король и королева, крестьянин и крестьянка. «Профессиональных» феминитивов изначально было не так много, поскольку доступ женщин к большинству профессий был ограничен.
Тем не менее, слова «служанка», «ткачиха», «цветочница» никого не удивляли и в XVIII веке, а «учительница», «гувернантка», «поэтесса», «актриса» — не вызывали никакого праведного гнева в веке XIX. Почему?
Проникновение женщин на рынок труда, как уже упоминалось, шло очень медленно. Для работы, которую выполняли оба пола изначально, придумывали феминитивы одновременно с маскулятивами.
А для профессий, которые ранее «принадлежали» мужскому полу, а затем в них проникли женщины, придумывали феминитивы по мере надобности. Могли даже несколько феминитивов образовать, а в языке приживался один — самый благозвучный. Например, когда женщины стали сочинять стихи, возникла необходимость их как-то называть. Родились слова «поэтка» и «поэтесса», но выжило из них только одно.
Проникновение новых слов в язык было постепенным и очень неспешным. И привыкали к ним довольно-таки быстро. Ну а что делать, если учительницы и поэтессы теперь есть? Надо же их как-то называть!
На рубеже XIX и XX столетий женщины стали играть все большую роль на рынке труда. Сначала им разрешили получать высшее образование — и все смеялись над словом «студентки». Затем появились телеграфистки, журналистки, продавщицы, а также докторши, агрономши, инженерки и даже летчицы.
Словообразование не поспевало за эмансипацией, а человеческое сознание и приверженность привычке не поспевали ни за тем, ни за другим. У людей только в головах уложилось, что женщины могут лечить, а они уже самолеты пилотировать рвутся! И запоминать все эти новые слова было трудно — да и не хотелось, поскольку человек существо по своей натуре крайне консервативное.
Даже сами женщины не всегда желали, чтобы к ним применяли феминитивы. Например, Марина Цветаева и Анна Ахматова предпочитали зваться «поэтами», а не «поэтессами». Думается, этим они хотели подчеркнуть то же самое, о чем говорят многие наши комментаторы: «Не важно, какого я пола — главное, как я работаю!»
Интересное по теме
На словах ты Лев Толстой… Как язык отражает отношение общества к матерям
К тридцатым годам волна образования феминитивов пошла на спад. В официально-деловой речи закрепилась норма именовать профессионала любого пола маскулятивом, если профессия не была настолько «женской», чтобы он попросту отсутствовал («сестра-хозяйка» не имеет пары в виде «брата-хозяина», а жаль). Многие «профессиональные» маскулятивы приобрели свойства слов общего рода («судья» — это слово общего рода изначально, дорогие критики, к нему не нужно придумывать ни феминитив, ни маскулятив!).
Но эти свойства сохранялись только в именительном падеже. Можно было вполне легально написать в газете: «Врач выписала рецепт». Но нельзя было: «Я попросила мою врача выписать рецепт». Чтобы указать на пол специалиста, приходилось исхитриться, например, добавить к слову «врача» фамилию «Сидорову». Но местоимение все равно было бы «моего», а не «мою».
Женщины продолжали проникать в исконно мужские профессии, но феминитивы для них больше не придумывали. В языке надолго закрепилась норма называть маскулятивами всех представителей профессии, независимо от пола.
Вскоре женщины, для профессий которых феминитивы существовали с давних времен, захотели, чтобы их тоже называли маскулятивами. Например, в детсаду, куда ходит моя дочь, воспитательницы предпочитают, чтобы их называли «воспитателями», хотя ни одного мужчины в этом заведении не было с момента его основания!
В 2010-х годах русские феминистки обратили внимание на то, как называют женщин-профессионалок, и обнаружили, что они — невидимы. Для большинства профессий не было феминитивов, хотя еще в начале XX века их успешно применяли. Словообразовательных же возможностей было хоть отбавляй!
Тогда начался процесс воскрешения старых слов и образования новых. Но многие суффиксы за годы эксплуатации в разговорном языке приобрели пренебрежительный оттенок. Нужен был какой-то нейтральный вариант.
Родственный русскому чешский язык феминизировал любое слово, если оно относилось к женщине, чаще всего — с помощью суффикса -к-. В русском языке этот суффикс тоже весьма распространен, так что большую часть новых феминитивов образовали с его помощью.
И опять новых слов стало очень много! А люди, привыкшие называть профессионалов маскулятивом, вознегодовали. С точки зрения словообразования, «президентка» никак не покушается на устои русского языка, потому что это слово создано совершенно характерным для нашего наречия способом. Но с точки зрения обывателя, слово плохо, потому что «президент-мужчина» уже закрепился в языке и сознании, а «женщина-президент» для наших широт еще экзотика. Таким образом, сознание опять не поспевает за словообразованием и желает возвращения к старым добрым маскулятивам, к которым привыкло.
Язык пластичен и подвижен — он не может быть зафиксирован в неизменном виде на века. Он отражает то, что происходит в обществе.
Слова «компьютер» когда-то не было, были только «ЭВМ». Со временем неудобную аббревиатуру заменило заимствование, которое прекрасно прижилось. И даже самые пожилые граждане страны уже не испытывают трудностей в понимании слова «мэр», хотя в начале 90-х по его поводу стоял такой вой на болотах, что хоть уши затыкай! В газеты приходили сотни писем от разгневанных читателей: «Что это за „мэр“ такой? Русского слова, что ли, не нашлось? Хватит засорять язык!»
Интересное по теме
«Русский язык и не такое выдерживал»: колонка в защиту слова «тоддлер»
Слова — отражение мира, в котором мы живем. Появление феминитивов указывает на появление значимого количества женщин, которые хотят быть заметными в своей профессии. Женщин, которые не желают больше говорить: «Не важно, какого я пола — главное, как я работаю», — а хотят, чтобы их воспринимали всерьез без дистанцирования от собственного гендера и сопутствующих ему предрассудков.
Естественно, то, что процесс запустили феминистки, не красит его в глазах общественности. Во-первых, феминисток у нас почему-то не любят.
Во-вторых, если принять феминитивы за норму, остается еще огромное количество женщин, которых оскорбляет их применение. Если бы вы знали, сколько наших эксперток говорили нам: «Психологиня как-то несерьезно звучит, давайте напишем, что я — психолог»! Как употреблять слово, если оно прямо-таки обижает чуть ли не половину собеседников?
В-третьих, любые новые слова, будь они заимствованными или образованными стандартными способами из существующих русских, вызывают отторжение на уровне инстинктов. Требуется время, чтобы люди к ним привыкли, протестировали их в речи, интегрировали их в свой активный словарный запас — а это дело не быстрое.
Что касается «уродования и загрязнения» русского языка, лингвисты не согласны с мнением обывателей в этом вопросе. Например, лингвистка Ирина Левонтина, ведущая научная сотрудница Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН в интервью «Радио Свобода»* на вопрос, надо ли нам подчеркивать с помощью феминитивов гендерное разнообразие в речи, ответила: «Язык же принадлежит нам всем, монополии нет ни у кого. Вам, может быть, не надо, но для многих это важно, и таких людей становится все больше. Жизнь движется. Может быть, дальше это перестанет быть так уж важно, значит, те новые феминитивы, которые успеют закрепиться, останутся в языке, а те, которые не успеют, не останутся».
Схожей позиции придерживаются многие специалисты по языкознанию. Они считают, что язык сам разберется, какие слова принимать, а какие — нет. Как бы ни потели люди, если слово неудобно, некрасиво и неактуально — оно постепенно заменится другим, забудется и останется лишь на страницах старой прессы. Предполагаю, что такое может произойти с «членессой», которую читатели особенно недолюбливают. Впрочем, время покажет!
* «Радио Свобода» внесено Минюстом РФ в «реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента, а также признано в РФ нежелательной организацией».