«„Нездоровые женщины“ — это не просто и погружение в историю медицины, но и размышление о тех сложностях, с которыми сталкиваются уже современные женщины. Книга посвящена тому, как традиционная медицина прошлых лет объясняла и воспринимала женское тело, какие теории о женском организме сформировались в условиях патриархальных представлений о женственности и к каким последствиям это приводило», — говорит в издательстве. С его разрешения мы публикуем фрагмент из главы под названием «Контроль рождаемости».
Во время борьбы за предоставление избирательного права женщины восстали против участия медицины в социальном контроле над их жизнями и правами. Принудительное кормление, как и многие другие вмешательства, которым активисток подвергали «ради их же блага», представляло собой только один из способов, которыми мужская медицина устанавливала господство над женскими телами и умами.
Даже в родильных залах, где исполнялся «священный долг» по принесению в мир новой жизни, роженицы страдали из-за мизогинической идеи о необходимости боли. В 1871 году Элизабет Кэди Стэнтон осудила необходимость «страдания матерей» в своей речи «Брак и развод», произнесенной на конференции по правам женщин в Сан-Франциско.
Пытка «рождением детей» была наказанием в обществе, считавшем, что женский пол виновен во всех земных грехах.
Врачи часто заявляли, будто следование «естественному закону» деторождения — единственный для женщин способ обрести «здоровье и счастье». Слова из Бытия о том, что они рожают детей в муках, продолжали укреплять идею о боли как женской доле.
У женщин была возможность получать обезболивающее во время родов с середины XIX века, когда Джеймс Янг Симпсон стал использовать «благословенный хлороформ», но это не стало рутинной процедурой. К началу 1900-х годов большинство все еще рожали дома с помощью акушерок и членов семьи, в то время как ингаляционные анестетики (хлороформ, эфир и оксид азота) можно было получить только через врача.
Даже если женщина могла позволить себе семейного врача или акушера, она получала анестетик лишь в том случае, если врач умел и хотел его использовать. Многие медики сомневались в безопасности обезболивающих средств, кто-то осуждал наркотическое вмешательство в естественный процесс родов по нравственным или религиозным мотивам. Большинство считали, что эти препараты опасны, отнимают много времени и вводят женщину в состояние эротического безумия.
Кроме того, бытовало мнение, что именно врачи должны быть судьями родовой боли. Многие из них, подобно Чарльзу Мейгсу, полагали, что боль во время родов физиологически важна и вовсе не такая сильная, как утверждают женщины. Такие аргументы десятилетиями приводились против обезболивания во время родов.
Интересное по теме
Почему рожать — это больно?
Оспаривание необходимости и неизбежности родовой боли стало важной частью женской борьбы с социальной и медицинской мистификацией в начале ХХ века. Эта дискуссия продолжается по сей день, хотя сегодня большинство акушеров-гинекологов не настаивают на том, что необходимо терпеть боль из-за того, что это божественное наказание.
К сожалению, и сейчас многие женщины, рожающие в больницах и родильных домах, сталкиваются с тем, что их решения и потребности, особенно касающиеся анестезии и обезболивания (например, эпидуральной анестезии и опиоидных обезболивающих), не учитывают, игнорируют, упрощают и отвергают.
В начале 1900-х годов женщины, поддерживающие борьбу за избирательное право, но при этом желавшие иметь детей, начали отстаивать и свое право на контроль над деторождением. Мотивы, стоявшие за этими процветающими кампаниями, такие как уважение к женскому телу, сохранение достоинства путем предоставления телесной автономии и информированное медицинское согласие, сегодня остаются не менее актуальными.
В начале 1900-х годов в Женской больнице при Фрайбургском государственном университете был разработан новый способ избавления рожениц от боли. Осознание того, что отсутствие страданий — это реальность, стало откровением для многих женщин. В течение следующих десяти лет усилия пациенток и защитниц прав женщин изменили не только женский опыт, связанный с болью, но и социально-медицинскую культуру деторождения и материнства.
В 1913 году американская суфражистка и писательница Мэри Самнер Бойд приехала из Нью-Йорка во Фрайбург, чтобы испытать чудесный новый метод обезболивания при родах. Женская больница при Фрайбургском государственном университете, возглавляемая акушером-гинекологом Бернардом Кренигом и его ассистентом Карлом Гауссом, оказалась единственным местом в мире, где женщины могли рожать во время «дэммершлаф», или «сумеречного сна».
Когда Самнер Бойд ощутила первую схватку, ей ввели комбинацию морфина и скополамина — психоактивного вещества, получаемого из растений семейства пасленовых. Женщину начало клонить в сон, а после второй инъекции ее сознание стало затуманенным.
Когда Самнер Бойд проснулась, медсестра принесла ей вымытого, сытого, завернутого в одеяльце младенца. Женщине казалось, что во время родов она мирно спала, в то время как акушер и медсестра руководили процессом. При этом она охотно откликалась на их указания: тужилась или учащенно дышала, когда просили.
Самнер родила ребенка силой собственных мышц, и ее тело перенесло это тяжелое испытание, хотя она вообще ничего не помнила. Скополамин действовал как амнезиак, стирая воспоминания о боли. Приходя в себя в одноместной палате с видом на горы Шварцвальд, женщина восхищалась рождением «безболезненного ребенка».
Самнер Бойд узнала о «сумеречном сне» не от врача или мужа — ей рассказали о нем нью-йоркские женщины, восторгавшиеся собственным опытом родов во Фрайбурге. Крениг и Гаусс предлагали «сумеречный сон» с 1906 года, и состоятельные женщины из России, Индии и Южной Африки совершали паломничество за безболезненными родами.
Подруга Самнер Бойд миссис Темпл Эмметт стала первой американкой, «решившейся на „дэммершлаф»». Во время беременности она находилась во Фрайбурге и договорилась, что роды будут проходить в Женской больнице. Однако ее опыт нельзя назвать безмятежным сном. Ранние схватки оказались мучительными, и действие первой дозы морфина не смогло унять «неистовую боль». По ее словам, она чувствовала себя «связанной и беспомощной».
В звукоизолированном помещении с двойными дверьми было темно, за исключением мягкого зеленого света от лампы. Крениг настаивал на том, что «ограждение» женщины от любой «психической и физической стимуляции» необходимо для поддержания деликатного состояния «затуманенности сознания». Все эти приготовления совершались уже после того, как женщины засыпали.
В какой-то момент миссис Эмметт разбудил яркий свет смотровой лампы. Медсестра быстро положила ей на лицо марлевую маску. Привязанная к кровати и лишенная чувств, роженица получила вторую инъекцию скополамина и «тут же погрузилась в идеальный „дэммершлаф“». Она больше ничего не запомнила о своих родах. Ее опыт выглядит, мягко говоря, пугающим, но избавление от боли и страха побудило ее рожать второго и третьего ребенка таким же способом. Оба последующих раза ей вводили скополамин до появления боли, и она «вообще ничего не помнила».
Интересное по теме
От опиума до эпидуралки: краткая история анестезии в родах
С 1900 года скополамин иногда использовался как хирургический анестетик, однако этот препарат мог быть чрезвычайно опасен. Идея сочетать его с морфином для облегчения родовой боли была впервые высказана Ричардом фон Штайнбюхелем, врачом Фрайбургского университета. Доза, необходимая для облегчения страданий рожениц, была гораздо меньше той, что использовалась при операциях, поэтому Штайнбюхель был уверен: она не представляет опасности ни для матери, ни для ребенка.
Крениг и Гаусс продолжили работу Штайнбюхеля, найдя идеальный баланс двух веществ, позволяющий достичь «полной забывчивости о ходе родов» за счет устранения мысленного восприятия боли. В полукоматозном состоянии «внешние впечатления ускользали», потому что скополамин нарушал «кровообращение таким образом, чтобы боль, воспринимаемая нервами, не ощущалась женщиной или по крайней мере исчезала <…> из воспоминаний».
Поскольку успех «сумеречного сна» зависел от того, насколько мало запоминала женщина, Крениг и Гаусс разработали тест, позволяющий проверить, как хорошо их волшебный эликсир стирает память. Пациентке показывали какой-либо предмет сразу после второй инъекции и спустя полчаса. Если она его узнавала, вводили еще одну дозу. В противном случае «дозу не следовало повторять до тех пор, пока воспоминания снова не начнут формироваться».
Но соглашаться на полностью контролируемые врачом роды женщин побуждала не только перспектива отсутствия боли. В 1908 году Крениг заявил, что доза скополамина в сочетании с морфином «не оказывала никакого неблагоприятного влияния», если ее вводил акушер, следивший за всем процессом. Анализы мочи новорожденных показывали, что препарат передается им в слишком малом количестве, чтобы представлять опасность. Иногда у младенцев возникали трудности с дыханием, которые, по заверениям Кренига, были временными и устранялись энергичным массажем.
Из 1500 пациенток, рожавших в «сумеречном сне», только одна пациентка умерла. Разумеется, это никак не было связано с препаратами — у нее просто был слишком узкий таз. Муж умершей отказался дать согласие на кесарево сечение, и она истекла кровью из-за разрыва матки.
Несмотря на риски, Женская больница при Фрайбургском университете продолжала хвалиться уровнем смертности рожениц, который был несравнимо ниже зафиксированного в США. Но хотя роды становились более медикализированными (по крайней мере, для женщин, которые могли себе это позволить), их опасность не уменьшалась. Материнская смертность в США оставалась одной из самых высоких в мире.
Они были более опасны для женщин, чем несчастные случаи, рак, сахарный диабет, заболевания сердца, врожденные дефекты и инфекционные заболевания. Второй по распространенности причиной смерти женщин этой возрастной группы оказалось самоубийство.
Во время затяжных родов у женщин часто случались разрывы промежности, шейки матки и влагалища, которые могли привести к свищам и опущению матки. А при возникновении послеродового кровотечения повышался риск инфекции и смертельно опасного сепсиса.
Интересное по теме
Кто был первой акушеркой и как проходили роды в Средневековье? Тезисы из подкаста «Почему мы еще живы»
В последние десятилетия XIX века щипцы стали особенно популярными, однако применение этого инструмента неумелыми руками приводило к страшным последствиям для матери и ребенка. Вдобавок к этому лишь врач решал, заслуживает ли женщина получить обезболивающее, прежде чем металлические щипы будут с силой введены в ее родовые пути.
Стэнтон заявляла, что «больные женщины», на «лучшие годы жизни» которых оказалась брошена «мрачная тень», никогда не станут счастливыми матерями. Их дом превращался в больницу, поскольку у них не было другого выбора, кроме как рожать множество детей и воспитывать их, лишая себя «здоровья и счастья».
Опасности родов, ужасы их последствий и неизбежность мучительной боли вселяли страх в сердца девушек. С конца 1800-х годов акушеры, поддерживавшие использование анестетиков, утверждали, что они облегчают «невыносимую агонию» и делают процесс безопаснее и быстрее. Многие сочувствующие врачи признавали, что страх боли — это опасное препятствие для родов.
Однако не все женщины, по существовавшим в то время убеждениям, имели одинаковую чувствительность и болевой порог: все еще жило убеждение, что чем «цивилизованнее» женщина, тем тяжелее ей терпеть родовую боль.
Стэнтон выразила эту идею в письме к Лукреции Мотт в 1852 году, после того как та легко родила девочку весом 5,5 килограмма. «Неужели я дикарка? — писала Стэнтон. — Разве утонченная, нежная, благородная, цивилизованная женщина восстановится за такой неприлично короткий срок?»
Подобные расистские и классистские утверждения и побудили Кренига разработать «сумеречный сон». Он заметил, что тяжелые роды особенно распространены среди обеспеченных образованных женщин, которые крайне чувствительны к боли из-за хорошей жизни и чрезмерной умственной работы. «Современная женщина, — объяснял он в лекции 1908 года, — реагирует на раздражитель в виде сильной боли нервным истощением и параличом воли, что мешает успешному завершению родов». Женщины, занимавшиеся «напряженным умственным трудом», были для него гораздо более чувствительны к боли, чем те, кто «зарабатывал на жизнь ручным трудом».
Именно среди «нервных» рожениц использование щипцов стало «угрожающе распространенным». Даже в опытных руках этот инструмент повышал риск разрывов, кровотечения, опущения матки и инфицирования. Неумелое их использование было равносильно резне. Крениг не видел физиологических причин, делавших столь частое использование щипцов обоснованным, и считал, что они должны лишь облегчать боль матери, у которой из-за затянувшихся родов не оставалось физических сил на то, чтобы тужиться.
В случае женщин, «неспособных терпеть боль <…> до конца», хирургическое вмешательство казалось ему единственным вариантом. Крениг отмечал, что любой врач, наблюдавший за «полным ходом родов» нервной женщины из «лучших классов», согласится, что у такой боли нет преимуществ.
Кренига также беспокоило влияние травматичной боли на психическое и физическое здоровье женщины до и после рождения детей. Он считал, что воспоминания о боли и ее пугающее ожидание приводит к нервному истощению, «многочисленным жалобам» и «ипохондрическим настроениям» во время беременности.
Ощущение надвигающейся беды усугубляется рассказами подруг о своих затяжных и болезненных родах. По мнению Кренига, травматичными были не болезненные физические ощущения, а негативные эмоции, которые женщины с ними связывали.
Самнер Бойд была как раз одной из тех «цивилизованных» женщин, о которых говорил Крениг. Она невероятно нервничала из-за грядущих родов. Ее сестра страшно мучилась в течение суток и стала инвалидом в течение нескольких месяцев после рождения ребенка. Помимо этого, Самнер Бойд считала, что из-за «структурных дефектов» — узких родовых путей — ей не избежать щипцов.
Однако, услышав о Женской больнице при Фрайбургском университете, она избавилась от страхов. Бойд близко общалась с миссис Сесил Стюарт, второй американкой, рожавшей в «сумеречном сне», и встреча с ее крепким и хорошеньким годовалым сыном вселила в нее уверенность.
Интересное по теме
Схватки у-у-у: 8 нетривиальных способов легче пережить родовую боль
В сопровождении своей подруги Маргариты Трейси, сестры миссис Стюарт, Бойд прибыла в Женскую больницу темным утром середины зимы. Ее «час настал». Старшая медсестра, которая, похоже, никогда не спала, проводила ее в палату с голубыми стенами, как бы намекая на рождение сына. В больнице было четыре класса палат: первый — для самых нервных пациенток и самый дорогой. Бойд относилась как раз к нему и получила уход высочайшего качества. Она легла в постель и начала ждать развития родов. К 16:00 схватки стали сильнее и регулярнее, а боль — интенсивнее. Через два часа пришла медсестра и сделала инъекцию, сулящую сон. Однако боль не стихла, и через некоторое время пациентке сделали вторую инъекцию. Она «заснула мертвым сном» практически сразу.
Через несколько часов Самнер Бойд проснулась. «Я испугалась во сне: мне казалось, будто я в склепе — живая, но захороненная, словно мертвая». Она поняла, что не чувствует боли, и забеспокоилась: вдруг ей дали скополамин слишком рано. Затем медсестра принесла «бойкого и жизнерадостного» мальчика.
«Я пробудилась после десятичасовых родов, думая, что просто ненадолго заснула и вся работа еще впереди, — писала она позднее. — Пока мозг спал, мышцы и нервы работали, и я родила ребенка <…> своими силами». Она родила «без разрывов, изнеможения» и ужасающих щипцов. Следующей ночью у Бойд наблюдались расширенные зрачки, онемевшие пальцы, сильная жажда и потливость из-за скополамина, но в остальном она чувствовала себя прекрасно, и уже через час после родов выполняла упражнения для восстановления фигуры, рекомендованные медсестрой.
Она наслаждалась супами, омлетами, отварной говядиной, капустой, зайчатиной, картофелем, морковью, горохом, салатами, десертами и пивом. С 22:00 до 10:00 ребенка уносили в детскую, чтобы мать могла отдохнуть. Самнер Бойд десять дней восстанавливалась в этом чудесном месте.
«Ночь родов навсегда останется ночью, выпавшей из моей жизни», — писала она.
Крениг, Гаусс и медсестры не знали о своей пациентке одного: Бойд была тайным агентом Маргариты Трейси, которая вместе с журналисткой Констанцией Лейп писала разоблачительную статью для McClure’s Magazine. Женщины пытались взять интервью у Кренига и Гаусса, но те «отбивались и сопротивлялись до последнего».
Поэтому пришлось писать статью на основе рассказов «фрайбургских матерей», «ожививших» сухие гинекологические записи, к которым у авторов статьи был доступ. Бойд хотела принять участие в распространении информации о «безболезненных детях» среди американок. Если Крениг и Гаусс не желали рассказать о своих методах двум журналисткам, Бойд была готова сделать «решительное заявление», которое было бы столь же ценным, как «лабораторный эксперимент».
Она начала готовиться заранее, изучив всю существующую медицинскую литературу о «сумеречном сне». Однако ее собственное «заточение» дало такую информацию, которой не найти ни в одном научном журнале.
В июне 1914 года в журнале McClure’s Magazine вышла статья «Безболезненные роды». Трейси и Лейпп рассказали о клинической разработке, практическом методе и опыте применения «дэммершлаф». На страницах журнала разместились фотографии Бойд и миссис Стюарт с их «фрайбургскими младенцами», а также фото обнаженного пятилетнего немецкого мальчика с протянутыми руками, которое показывало, насколько крепкими становятся дети, рожденные в «сумеречном сне».
Авторы статьи восхваляли безопасность этого метода, спокойную красоту клиники и сосредоточенных на работе медсестер. Хотя Трейси и Лейпп считали Кренига ужасно упрямым, они аплодировали ему за привнесение скополамина в акушерство. Статья «Безболезненные роды» призывала женщин требовать, чтобы «сумеречный сон» такого же класса, как в Женской больнице при Фрайбургском университете, был доступен всем женщинам или по крайней мере тем, кто мог его себе позволить.
Статья стала сенсацией. Две «обычные женщины» рассказали о революционном методе родов, который ставил женщину на первое место. В следующем году Трейси и Самнер Бойд опубликовали книгу «Безболезненные роды», которая стала расширенной версией одноименной статьи. В нее вошли полные истории Бойд, миссис Стюарт и миссис Фрэнсис Кармоди.
Последняя стала первой американкой, которая отправилась во Фрайбург в ответ на «пропаганду безболезненных родов». Прочитав статью, она незамедлительно позвонила своему врачу, который «горячо поддержал» ее решение и пообещал тоже приехать, чтобы понаблюдать за методом. Позже в газете Brooklyn Eagle было опубликовано письмо мужа Кармоди, в котором он восхваляет роды своей жены, прошедшие без «травм и нервов», а также трехразовое питание, которое напоминало настоящий пир.