«Матери для этого и нужны, чтобы посягать на их время»: отрывок из книги «Право на гнев. Почему в XXI веке воспитание детей и домашние обязанности до сих пор лежат на женщинах»

Отцовское участие — свободное и эпизодическое

Я стала искать и обнаружила, что есть почти бесконечное число способов измерить семейные обязательства и их градацию по половому признаку. В 2008 году социолог из Университета Цинциннати Дэвид Мом сформулировал «вопрос экстренной помощи». Он свел родительские обязанности в семьях с двумя кормильцами к одному-единственному параметру: если ваш ребенок заболеет, кто отпрашивается с работы?

Опираясь на данные Национального исследования изменений в трудовых ресурсах (по американским работникам), он пришел к выводу, что 77,7 процента женщин и 26,5 процента мужчин считают, что эта обязанность ложится только на них (в опросе принимали участие индивиды, а не пары, поэтому общее число превышает 100 процентов).

Мом считает, что практически ничего не изменилось с конца 1980-х годов, когда семейные исследователи писали, что мужчины «соглашаются» заниматься своими детьми, когда они не на работе, а женщины «подстраивают» свои рабочие обязанности под график своих мужей и нужды своих детей.

В подавляющем большинстве случаев женщины остаются основными родителями, «родителями по умолчанию».

В 2009 году группа исследователей Утрехтского университета в Амстердаме взглянула на тот же вопрос с другой стороны. Они начали с гендерно нейтральной гипотезы, которую назвали способностью реагировать на требование.

Этот подход гласит, что участие в заботе о детях зависит прежде всего от требований, которые предъявляются к тому или иному родителю, и того, насколько этот родитель способен отреагировать на эти требования. Когда твой партнер работает и у вас маленькие дети, это повышает семейные требования. Рабочие обязанности ограничивают способность реагировать на них.

Исследователи опросили 639 голландских пар с детьми, чтобы проверить теорию, согласно которой, если один из партнеров не сможет выполнить семейное требование из-за рабочих обязательств, другой партнер берет это требование на себя.

Результаты оказались вовсе не гендерно нейтральными. В то время как матери и отцы демонстрировали практически идентичную ответственность по отношению к оплачиваемой работе, матери тратили гораздо больше сил на то, чтобы работа не мешала их семейной жизни. У матерей рабочая нагрузка не влияла негативно на время, которое они уделяли детям.

Исследователи пишут: «Наш опрос показывает, что матери обладают меньшей гибкостью относительно времени родитель/ребенок. Свои рабочие обязанности они выполняют зачастую в ущерб другим занятиям, таким как индивидуальный отдых. Отцы тратят свободное время на развлечения, а не на уход за детьми… Общий паттерн, который показало наше исследование, предполагает, что отцы обладают большей свободой действий относительно заботы о детях, чем матери. Матери чувствуют себя ответственными за выполнение этих задач».

Миранда (38 лет) из Вермонта, специалистка по использованию природных ресурсов и мама двоих детей младшего школьного возраста, говорит: «Когда дома цейтнот, а у нас обоих дел по горло, я чаще говорю: „Ничего страшного, доделаю работу потом“. На прошлой своей работе мой муж Лоуэлл занимал более ответственную должность, и он сразу сказал мне, что отпрашиваться не сможет. Иногда так оно и было, но дело в том, что у меня очень мало отпускных дней. Он отдыхает гораздо больше, чем я. Поэтому я говорю: „Если я отпрошусь на этот день в счет отпуска, я его потеряю“, а он может отпроситься и при этом сохранить весь свой отпуск. Но в наших решениях это никогда не учитывается. И это злит меня безумно».

Дилемма Миранды, ее неоднозначное отношение к своей роли родителя по умолчанию, объясняется противоречием между делением жизни среднего класса на две отдельные гендерные сферы, которое произошло в XIX веке, и новыми паттернами трудоустройства конца XX века.

Историк Стефани Кунц, говоря об Америке 1800-х годов, отмечает: «Женская привязанность к дому и мужской индивидуализм развивались параллельно, как альтернатива более разнообразным социальным связям, эмоциональной привязанности и материальной взаимозависимости». Когда мужчины перестали работать дома и большая семья из нескольких поколений перестала жить вместе в одном доме, общественному и частному секторам пришлось подстраиваться под эти изменения, и мы все знаем, к чему это привело. Матери взяли на себя заботу о семье, отцы получили личную свободу, а общество, по крайней мере в США, полностью исключило себя из уравнения.

Кунц пишет: «Самостоятельность и независимость устраивали мужчин, потому что зависимость и обязательства взяли на себя женщины». Что-то меняется, а что-то нет.

Социолог Аннет Ларо наблюдала, как отцы, когда детям нужна была помощь с домашним заданием, отправляли их прямиком к матерям — даже если матери в тот момент готовили ужин. «Мужчины берут на себя подобные обязанности, только когда женщин [физически] нет рядом»,  — говорит она.

Профессор семейных исследований Клэр Кэмп Даш замечает за собой, что, когда ее муж делает что-то по дому, она готова его прямо-таки захвалить. «Если говорить о моем муже, я выиграла джек-пот. Нахвалиться не могу. Но иногда он хочет, чтобы его хвалили просто за то, что он не ведет себя как осел, а ведь по сути он просто делает то, что обязан делать любой родитель».

Специалистка по психологии развития Холли Шиффрин чувствует себя виноватой за отсутствие благодарности по отношению к мужу. «Мой муж принимает активное участие в воспитании детей, намного больше, чем среднестатистические мужья. Если я иногда все же жалуюсь маме, она говорит: „Но он у тебя такой замечательный“. Она сравнивает его с моим папой. А я сравниваю его с собой и вижу, что делаю больше!»

Другая специалистка по психологии развития, Сара Чопп-Салливан, видит, как ее муж сидит в телефоне, пока их 11-летняя дочь старается привлечь его внимание. «В целом он прекрасный отец, но я вижу такое и думаю: дело плохо. Он ничего не замечает. Если бы я так поступила, моя дочь расстроилась бы: „Мама, обрати на меня внимание!“ От отца она этого не ждет».

С тех пор как социальный психолог Франсин Дейч выпустила книгу «Делим пополам: равноправное родительство на практике», исследование 150 пар с двумя кормильцами, прошло двадцать лет. Как и другие работы в этой области, проект Дейч вырос из ее личного опыта как женщины, воспитывающей детей вместе с мужчиной, — а вернее, из того факта, что «когда я стала матерью, эгалитарные идеалы пошли коту под хвост».

Среди своих респондентов Дейч нашла неравноправные семьи — те, в которых женщины были родителями по умолчанию. Она разделила мужей из этих пар на три категории второстепенных родителей: помощники, участники и халтурщики.

Например, как рассказывает одна мама: «Эрик готов помочь, но он хочет, чтобы его просили. Он хочет записать конкретную задачу в свой список дел. Он и думать об этом не будет, пока я не вмешаюсь, хотя помогает много». Эрик — помощник. Участники же вовлечены в родительство, но только если это не идет в ущерб рабочим обязанностям и досугу. Ну а халтурщики отдыхают, пока их жены работают во вторую смену дома.

Во всех неравных семьях из исследования Дейч «преобладает мнение, что у женщин более свободный график работы. Всегда проще посягнуть на время матери; матери для этого и нужны, чтобы посягать на их время».

Говорит Карисса из Сиэтла: «Одна из проблем в нашей семье — негласные представления о том, кто должен взять на себя все заботы. Мой муж строит планы на пятницу с друзьями. Он считает, что может себе это позволить. Если я хочу чем-то заняться, мне нужно сначала предупредить его, чтобы он был дома. Он не тусовщик. Он не делает ничего плохого. Но у него есть свободное время. А у меня нет».

Мэг (24 года) из Лас- Вегаса, охранник и мама двухлетних близнецов и новорожденного малыша, работает с полуночи до восьми утра. Ее муж работает в те же часы таксистом. Мэг приходит домой, отпускает няню и занимается детьми: ванная, завтрак, чистка зубов, одежда. Ее партнер приезжает домой и сразу идет спать.

Она говорит: «По сути я воспитываю детей одна. Он так и не научился быть папой». Я спрашиваю Мэг, когда она спит. «Никогда»,  — отвечает она.

Матери избегают не только межличностных конфликтов, но и внутренних, когда отказываются принуждать к чему-либо своих партнеров. Если мужчины решают стать вовлеченными отцами, им иногда приходится отказаться от денег или статуса в обмен на нечто более благородное — повышение качества семейной жизни.

Когда женщины отказываются от роли родителя по умолчанию, они не удостаиваются того же почета. Им не светит искупаться в сладких лучах нравственного героизма. Им приходится жертвовать своей материнской добродетелью ради личного интереса или хотя бы ради того, чтобы время от времени вздремнуть.

Таких капризов мы женщинам не прощаем. Недавнее исследование Университета Калифорнии, к примеру, показало, что участники, которые посмотрели видео про родителей, оставивших своих детей без присмотра, чтобы решить рабочий вопрос, осудили отцов не так сурово, как матерей. Вовлеченный отец может столкнуться с критикой из внешнего мира за то, что он отказывается от своей традиционной мужской роли. Мать в этой паре будет терзаться нравственными муками — неодобрение общества и его последствия, страх, что любой шаг в сторону независимости нанесет ущерб детям.

Родительская осознанность и нравственные принципы материнства

Одним зимним вечером в начале 2018 года, когда я бесцельно сидела в Twitter, мое внимание привлекло сообщение незнакомой женщины: «Регистрация в летний лагерь — смерти подобна, даже если у вас есть все возможные привилегии. АУ, ЖЕНЩИНЫ ТЕПЕРЬ РАБОТАЮТ!» Мама по имени Дэб выразила сочувствие, ответив: «Проклятие каждой матери с февраля по март», а затем третья женщина присоединилась к их переписке: «И почему же, интересно, не проклятие каждого отца с февраля по март?»

Действительно, вопрос вполне обоснованный. И я написала всем троим, попросив их поделиться мыслями. Дэб ответила: «Папы не думают, мамы не настаивают. Отцы и не задумываются о миллионе мелочей и организационных моментов в жизни своих детей».

Выражаясь языком семейных исследований, у женщин и мужчин, когда они становятся матерями и отцами, складывается разная «родительская осознанность»; они продолжают идти двумя разными, неравными путями — одни знают все, другие не знают ничего — по мере того как их дети растут и меняются. Родительская осознанность — это когда ты знаешь о нуждах своих детей и постоянно о них думаешь.

Женщины называют ее психологической нагрузкой, причем в относительно равноправных семьях, где мужчины занимаются детьми, возят их в садик/школу и даже складывают постельное белье, именно этот аспект воспитания детей чаще всего «становится причиной трений между матерями и отцами», как говорит социолог Сьюзен Вольцер из Колледжа Скидмор.

Франсин Дейч пришла к следующему выводу: «Иногда, даже если оба родителя стараются жить по принципам гендерного равенства, матери и отцы подходят к родительству по-разному. Матери делают больше. Психологическая нагрузка родительства ложится только на них».

Другие исследователи отмечают, что даже мужчины, которые ставят отцовство превыше всего, как правило, остаются на должности маминых помощников; их огромный потенциал родительской осознанности находится в состоянии спячки.

Говорит Молли (27 лет), работница службы опеки из Теннесси: «Мы не можем позволить себе детский сад или няню на весь день, так что справляемся общими усилиями, но график составляю всегда я. Не представляю, чтобы мой муж сел за стол и сказал: „Давай посмотрим, какие у нас планы на неделю“. Чтобы что-то получилось, инициатором должна быть я. Это очень утомительно. Я заведую всеми домашними и семейными делами. Он делает все, что должен сделать, но только с моей подачи. Если я скажу ему об этом, он ответит: „Да, понимаю“. Он обратит внимание, если я укажу на проблему, но ненадолго. На следующий день он опять спрашивает: „Чем помочь?“ — и я даже не знаю, что на это сказать».

Говорит Кристин (41 год) из Иллинойса, бухгалтер с новорожденным малышом и шестилеткой: «Я не могу рассчитывать, что он запомнит хотя бы минимум из того, что я прошу его сделать. Мне приходится напоминать ему обо всем. Чем бы он ни занимался, все равно получается, что это моя обязанность. Так что просить его о чем-то — это никак не облегчает мой стресс и нагрузку. Он даже не понимает, что можно составить список дел… Если я вдруг заболею или еще что-то, утром о моем сыне никто не позаботится».

Проблема в том, что осознанность не увидишь глазами. Невидимость психологической нагрузки мешает попыткам двух совершенно по-разному мотивированных сторон управлять своей семейной жизнью. Проиллюстрировать эту ситуацию сложно, поэтому мультик французской художницы Эммы, которой это все же удалось («Fallait Demander», «Надо было попросить»), сразу же стал в 2017 году вирусным.

В мультфильме мы видим самую обыкновенную женщину — такую, как любая из нас,  — которая показывает, что значит быть родителем по умолчанию: «Психический груз — это когда нужно помнить обо всем. Помнить, что нужно добавить ушные палочки к списку покупок, что сегодня последний день для заказа овощей на выходные, что давно надо было заплатить няне за прошлый месяц. Что малыш вырос на три сантиметра и уже не влезает в свои штаны, что ему пора делать прививку или что у твоего партнера не осталось чистой рубашки… Так что, хотя большинство гетеросексуальных мужчин говорят, что они выполняют свою долю домашних забот… их партнерши смотрят на ситуацию совершенно иначе: „Он всегда включает стиральную машину, но никогда не развешивает стирку сушиться“; „Постельное белье скорее одеревенеет, чем он вспомнит, что его надо поменять“; „Он ни разу не готовил для малыша“».

Социальные психологи придумали свой термин для психологической нагрузки. Они называют ее мнемонической работой. Исследования показали, что пары делят работу по планированию и запоминанию интуитивно, а не осознанно и открыто. И интуитивно она почти всегда ложится на плечи жен. В сфере совместного воспитания детей слово «интуитивный» на самом деле означает «этим занимается мама»; интуитивное, а не осознанное совместное родительство — вот как современные пары загоняют себя в угол.

Психолог Элизабет Хейнс и ее коллеги из Университета Уильяма Патерсона попросили мужчин и женщин высказать свои мысли по поводу того, кто в семье склонен напоминать об обязанностях, нуждах и задачах, а кто ждет, что ему напомнят. Оба гендера сказали, что женщины напоминают, а мужчины этим пользуются. По мнению мужчин и женщин, мужчин никто и никогда не призывает за это к ответственности.

Когда их попросили проиллюстрировать психологическую нагрузку в их собственных отношениях, 64 процента женщин привели пример, в котором они напоминают обо всех делах и обязанностях. Среди мужчин, которые привели пример, где их жены несут основную психологическую нагрузку, процент был таким же. Более того, в тех редких случаях, когда мужчины выполняли мнемоническую работу, это происходило, как правило, потому, что у них был личный интерес (например, «Я напомнил жене, что она собиралась купить мне куртку»).

Психологи пришли к следующему выводу: «Мнемоническая работа — одно из отражений женской склонности к общинности… Директивный аспект этого стереотипа предписывает разные стандарты женщинам и мужчинам — социальный стандарт для мужчин относительно этого типа работы более расслабленный, чем для женщин, и, следовательно, мужчины выполняют меньше мнемонической работы, чем женщины».