Женское обрезание и насилие в семье: как живут девочки и девушки в Дагестане

О том, с какими трудностями сталкиваются женщины в Дагестане, в медийном пространстве заговорили во многом благодаря Светлане Анохиной — активистке, главной редакторке портала «Даптар». Многие материалы этого сайта посвящены таким темам, как домашнее насилие, женское обрезание, умыкание, ранние браки и «убийства чести». Позиция редакции портала озвучена прямо: все вышеперечисленное — это не какие-то разовые отклонения, а система, и «Даптар» хочет показать реальное положение женщин в северокавказском обществе.

Помимо информационного портала, Светлана Анохина вместе с правозащитницей Марьям Алиевой основали группу помощи женщинам, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. Эта инициатива носит название «Марем», в память о молодой девушке с Северного Кавказа, которой один раз удалось убежать от мужа, но семья заставила ее вернуться, и муж ее зарезал. Важно сказать, что «Марем» — это не зарегистрированная НКО, но здесь делятся контактами психологов, юристов, оказывают помощь в планировании побега из семьи, собирают средства для жертв домашнего насилия. Несколько раз в месяц публикуются отчеты о том, что удалось сделать за это время. Читать эти истории очень страшно: например, одна девушка случайно узнала, что братья хотели ее отравить и просила активисток помочь ей сбежать из дома (сделать это не так просто, потому что не каждый таксист согласится стать соучастником побега), а другая девушка скрывалась от собственного дяди, угрожавшего его «убийством чести». Мы все еще в 2020 году? Кажется, что уже нет.

Женское обрезание

В 2015 году Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун призвал положить конец использованию калечащих операций на женских половых органах. По статистике, в мире сейчас живет около 200 миллионов девочек и женщин, которые прошли через эту болезненную процедуру.

С какой целью вообще проводят обрезание девочек, если опустить размышления о том, что это «непоколебимая традиция»? Есть разные точки зрения. Кто-то считает, что это метод инициации, которую проводят исключительно во благо девочек и таким образом дети становятся взрослее, осознаннее. Кто-то уверен, что с помощью подобной операции традиционное общество пытается контролировать сексуальность женщины и сделать так, чтобы после замужества она меньше «гуляла» (распространено поверье, что чем меньше женщина сможет получать удовольствия во время секса, тем меньше ей захочется вступать в интимную связь на стороне и вообще «грешить»). То есть это такой карательный метод контроля над нравственностью.

В некоторых регионах процедуру проводят в клиниках, но во многих селах по-прежнему обращаются за помощью к доморощенным хирургам без медицинского образования.

В кустарных условиях женское обрезание особенно опасно из-за риска заражения. Помимо того, что подобное оперативное вмешательство действительно снижает у женщины чувствительность в зоне клитора, негативные последствия — это психотравма, ужас и боль при воспоминании о процедуре, страх перед сексом.

В обзоре Светланы Анохиной о практике проведения женского обрезания в Дагестане есть несколько свидетельств девушек о том, как матери повели их на обрезание, когда самим девочкам было от пяти до десяти лет. Интересно, что одна девочка четко запомнила гендерную разницу:

В тексте Светланы Анохиной приводится ссылка на первый доклад о практике проведения калечащих операций на женских половых органах в Дагестане. Эту научную работу в соавторстве провели юрист Юлия Антонова и президент «Центра исследования глобальных вопросов современности и региональных проблем «Кавказ. Мир. Развитие» Саида Сиражудинова.

По данным этого исследования, женское обрезание в Дагестане наиболее распространено в высокогорных районах и районах, где больше всего переселенцев из высокогорной местности, сильнее всего эта практика распространена среди аварцев. Проводить само исследование было очень непросто — многим респонденткам было тяжело говорить об опыте женского обрезания, а помимо этого ответы респонденток проходили контроль мужчин или других старших членов семьи.

Большинство опрошенных женщин, которым делали обрезание в детстве, были готовы сделать его и своим дочерям (хотя некоторые все же допускали мысль о том, что в городах или в равнинных поселениях эта традиция уже перестанет быть обязательной).

Европейский суд по правам человека классифицирует калечащие операции на женских половых органах как действия, нарушающие статью 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод («никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию»). Но на территории Российской Федерации пока нет поправки в законодательстве, которая бы ограничивала именно эту религиозную практику (получается, что сейчас в правовом поле ее можно трактовать как совершение религиозного обряда, а не как умышленное нанесение вреда здоровью). Пока что широкую огласку в нашей стране получил лишь один случай судебного разбирательства: все произошло в Ингушетии, новая жена отца отвела девятилетнюю девочку на процедуру женского обрезания в клинику «Айболит». За две тысячи рублей ребенку сделали калечащую операцию, которую судебно-медицинская экспертиза признала лишь нанесением легкого вреда здоровья. А вот психологическую экспертизу даже и проводить не стали.

Только в августе 2020 года муфтият Дагестана сделал первый шаг к тому, чтобы если не запретить, но хотя бы осудить практику калечащих операций на женских половых органах и признать ее необязательной в официальном заявлении. Это большой шаг вперед, ведь всего четыре года назад муфтий призывал «обрезать всех женщин, чтобы разврата не было на Земле». Продолжив полемику, православных женщин пытался уберечь от этой процедуры протоиерей Всеволод Чаплин — он говорил, что православных обрезать нет смысла, ведь они и так не развратничают.

Снявшие хиджаб

В ноябре этого года на телеканале [признан нежелательной организацией в РФ] вышел документальный фильм Марфы Смирновой о жизни женщин в Дагестане под названием «Снявшие хиджаб» (это часть документального сериала о том, как женщины сбегают из ортодоксальных семей). Фильм начинается с небольшой исторической справки: «Исламским Дагестан стал достаточно поздно, к концу семнадцатого века. После тысячи лет мусульманская вера и мусульманские традиции неспешно, но все же стали основой местной жизни».

Одной из героинь фильма, Нине, в детстве тоже сделали обрезание. Девушку очень рано выдали замуж, а супруг бил ее даже в тот период, когда она была беременной. Нина решила уйти от мужа, забрала детей, смогла основать собственный бизнес — открыла магазин нижнего белья в Махачкале. Вторая героиня фильма сбежала из отчего дома из-за насилия со стороны отца. Третья героиня рассказала о том, что семья полностью игнорировала ее психические расстройства. Девушку насильно выдали замуж, заставили родить, и только вырвавшись из этого семейного кольца, она смогла начать терапию и получить нужные ей медикаменты.

После публикации фильма на YouTube за Ниной начали следить двое неизвестных мужчин, она попросила журналистов об огласке, а общественность в интернете — открыть сбор средств на охрану. Реакция в Сети на фильм [телеканала, признанного нежелательной организацией в РФ] была очень разной — как и в случае с порталом «Даптар», многие пользователи писали, что это не системные вещи, что нельзя обвинять во всем религию и традиционное устройство общества (а некоторые комментаторы и вовсе советовали оставить мусульман в покое и сфокусироваться на том, какие ужасы происходят в других ортодоксальных религиозных общинах).

Или даже и не искало — потому что до сих считается, что сор не надо выносить из избы. А про женское обрезание и вовсе как-то неприятно и стыдно говорить. Оказалось, что фильм [телеканала, признанного нежелательной организацией в РФ], «опорочивший Дагестан» даже обсуждался на специально собранном заседании муфтия и представителей власти в Махачкале.

Среди прочих спикеров особо негодовала одна блогерша, которая характеризовала положение женщин в Дагестане следующим образом: «Мы под крыльями орлов, мы самые защищенные женщины в мире». Марфа Смирнова сообщила, что после фильма ей действительно стали приходить гневные сообщения пользователей, при этом много «опровержений» писали женщины. Тема действительно оказалась очень болезненной и такая яркая реакция отрицания — еще одно тому доказательство.

Почему мы пишем об этом? Во-первых, потому что НЭН выступает против насилия и за принятие законодательных мер, которые могли бы защитить девочек и женщин от подобного ужаса. А во-вторых, как говорит Светлана Анохина: «Кавказ — это отражение России в зеркале, которое увеличивает все». Хотя в других регионах и не распространена практика женского обрезания, многие методы насилия над женщинами по-прежнему в ходу. И чем больше мы будем говорить о том, что это ненормально, тем больше шансов, что положение дел когда-нибудь все-таки изменится к лучшему.