Девять городов, 12000 километров на машине и 21000 на самолете за год. Как семья конькобежцев путешествует с ребенком.
27-летняя Даша и 28-летний Сергей Трофимовы — профессиональные конькобежцы. Сергей — призер Олимпийских игр в Пекине (2022) и чемпионатов мира, Дарья получала награды в российских соревнованиях.
В марте прошлого года у них родился сын Лев — и теперь он ездит с ними на сборы и в путешествия! Они даже вместе поднимались на Эльбрус. Расспросили Дашу, которая пока в декрете, как им это удается.
Как вы оказались на Эльбрусе?
Мы с Левой ездим по сборам начиная с тех пор, как ему исполнился месяц. В конце апреля мы в первый раз с ним выехали — и сразу на машине из Нижнего Новгорода, где наш дом, до Анапы. После Анапы доехали до Архыза, затем — [станица] Костромская и наконец Терскол, это Приэльбрусье. Село находится на высоте 2200 метров над уровнем моря.
На Эльбрус мы поднимались с Левой дважды, в первый раз — на 3200 метров, это станция «Мир». Лева спал, пока мы поднимались на подъемнике, и наверху тоже спал. Потом проснулся и немного пободрствовал. Ему было всего три месяца, так что он вообще очень мало бодрствовал. Кажется, он не заметил, что обстановка изменилась. Во второй раз поднялись на высоту 3850 метров — это самая высокая точка, куда можно подняться, сменяя несколько подъемников.
Интересное по теме
Абсолютный рекорд: четырехлетняя девочка взошла на Эверест
Как окружающие реагировали, когда видели вас?
Мы ловили много осуждающих взглядов. «Как это вы сюда с ребенком на гору поднялись? Он же маленький, вы что?!» — вот что я читала в них. Кто-то, наоборот, улыбался, кто-то удивлялся. Когда мы спускались, женщина лет 60-70 умилялась и восхищалась, говорила, как круто, что мы не боимся путешествовать с ребенком. Это было приятно.
Когда мы забрались на самую высокую точку, там произошла интересная история. Мы с Левой сидели в кафе, пока ребята ходили повыше. Выходной день, много туристов. Недалеко от нас сели двое мужчин, лет по 60, с гидом. Сидят, смотрят на нас: «Девушка, а сколько малышу лет?» Я говорю: «Лет — нисколько! Месяца — три». Они удивились, стали нас расспрашивать, кто мы, откуда. Потом они пожелали нам удачи и стали уходить. Но перед уходом мужчина подошел к Леве, достал из кармана 5000 рублей, положил около него: «Это Леве на игрушки». Я стала отказываться, но гид мне сказал: «Оставьте, это нормально». Потом Лева еще раз «подзаработал»: в столовой гостиницы поварихи взяли его к себе на кухню, а вернули нам с деньгами «на игрушки» в штанах. Это в Кабардино-Балкарии такая традиция: если взяли ребенка, познакомились с ним — нельзя без игрушки отдавать.
Позже муж рассказывал забавную историю. На велотренировке знакомый спортсмен ему говорит: «Представляешь, поднимались сегодня на Эльбрус, там была какая-то женщина с маленьким ребенком». Сережа такой: «А маленький ребенок-то был?» — «Да вообще кроха, вот такой, на руках». — «Так это мой сын!»
В общем, вся деревня Терскол и все, кто были на Эльбрусе в тот день, обсуждали нас.
Как думаете, почему кто-то осуждал?
Думаю, это связано с тем, что вообще такого маленького ребенка на улице нечасто увидишь — по крайней мере я до появления Левы малышей до года видела разве что спящими в люльке, в коляске или в больнице. В торговых центрах, в кафе — очень-очень мало. А уж тем более в горах. Там же есть опасность лавин, на высоте другие условия: другой воздух, другое давление. Может быть, они подумали, что мы безответственные родители.
Вы как-то готовились к этой поездке? Консультировались с врачом?
Мы опирались только на личный опыт, мы ведь много раз бывали в горах. Знаем, например, что если болеешь, то лучше не подниматься: на высоте восстановление вообще не идет или идет очень медленно. Конечно, волновались, внимательно следили за состоянием Левы, проверяли, как он себя чувствует, мерили ему оксигенацию, чтобы очень низко не падала.
Перед подъемом мы прошли адаптацию: сначала были у уровня моря в Анапе, потом в Костромской — это метров 400, потом Архыз — 1600, после Архыза — Терскол, 2200. Мы там некоторое время пожили и только потом поднялись выше. С момента выезда из Нижнего Новгорода до момента, когда мы поднимались, прошло около двух месяцев. Если бы мы сразу попытались подняться высоко, Леве было бы тяжело.
Когда мы приехали в Терскол, на первый или второй день Леву вырвало. Это могло быть связано с высотой либо с переездом и сменой всего — воды, еды. Я написала педиатру (мы находимся на патронаже в частной клинике, и я могу консультироваться с врачом онлайн при необходимости), и он сказал, что это, скорее всего, связано с высотой, понаблюдайте. Больше такого не было.
Это была далеко не последняя ваша поездка вместе с Левой?
Конечно. За предыдущий год, с апреля, мы на машине с ним проехали почти 12000 километров, на самолете пролетели 21000, побывали в девяти городах.
Нам кажется, что чем больше в первые годы жизни ребенок узнает природу, людей и так далее, тем лучше у него будет иммунитет, тем легче он будет адаптироваться к любым жизненным ситуациям.
Интересное по теме
В каждой пылинке по две витаминки: почему быть грязным — полезно для ребенка
Вы до рождения Левы обсуждали, как будет строиться ваша жизнь после?
Да, мы до беременности обговаривали, что я готова рожать, только если мы будем вместе и после родов.
Чаще всего, если в паре два спортсмена, женщина рожает и остается дома с ребенком, а муж продолжает ездить по сборам и соревнованиям, они пересекаются раз-два в месяц. Я сказала, что меня такое не устроит. Сереже тоже это не нравилось: ребенок очень быстро растет, хочется видеть это. У нас было две разлуки по месяцу, и каждый раз у Левы появлялась какая-то умелка, [которую Сережа пропускал]: например, сел и пополз или начал вставать и ходить вдоль опоры. Эти моменты хочется разделять друг с другом, обсуждать. Сейчас первый шаг ждем.
А как близкие смотрят на ваши частые переезды?
У нашего тренера Юрия Дмитриевича два сына. Он считал себя безбашенным родителем, потому что в свое время перебрался с маленькими детьми из Вологды в Санкт-Петербург, жили сначала в непонятно каких условиях. А когда мы начали ездить с Левой по сборам, он стал говорить, что мы его переплюнули.
Мои родители говорят: «Круто, молодцы, что путешествуете. Нечего бояться с ребенком выходить из дома». Они со мной и сестрой тоже постоянно ездили на природу, когда мы были маленькими. Когда сестре было два года, мне шесть, мы на «шестерке» поехали из Сыктывкара на Азовское море, это две с лишним тысячи километров. С нами еще двоюродная сестра была и собака. Я сейчас осознаю: офигеть, как родители решились.
Сережины родители сначала удивились. У них, наоборот, такая модель семьи: родила — сидишь дома с ребенком. Но они со временем привыкли. Единственное, может быть, им немножко обидно, что Леву мало видят.
А некоторые сокомандники говорят, глядя на нас: «Не думали, что так можно». Мы ребят заряжаем — они хотят тоже детей себе.
С какими сложностями приходится сталкиваться?
В каждом новом городе мы снимаем жилье либо живем в гостинице. Там может не быть ванной, а Лева очень любит купаться, и мы каждый раз покупаем стульчик и ванночку, берем на «Авито». Если в городе знакомые, можем кинуть клич в соцсетях.
Для такой жизни нужен определенный достаток. Нам зарплата мужа позволяет. Плюс у меня есть подработка в СММ: я веду группу о конькобежном спорте.
Единственная серьезная проблема — не получается соблюдать календарь прививок. Недавно мы вернулись из Иркутска. Лева заболел, температура, естественно, какая прививка. Через полторы недели мы уже уехали снова, перед самым отъездом мы не делаем прививку, оберегаем и Леву, и себя перед дорогой.
А в целом, когда ребенок здоров и родители психологически зрелые, в семье здоровые отношения, то и сложностей практически нет.
Что самое тревожное произошло за этот срок?
В конце декабря мы были в Иркутске, завтра улетать, а у Левы поднялась температура 38,5. Перелет длинный: шесть часов до Москвы, пересадка и еще час до Нижнего Новгорода. В итоге мы перелет перенесли неплохо, дали сыну «Нурофен», чтобы сбить температуру, когда я почувствовала, что ему как будто ломит тело. Видимо, какой-то вирус был. Еще пара дней была не такая высокая температура — и спало.
Интересное по теме
«Я очень горжусь тем, что у нас ни разу не закончились подгузники и пеленки». Большое интервью Лизы Монеточки
Можно сказать, что вы нетревожные родители?
Мне в соцсетях иногда пишут, когда я выкладываю фото или видео с ним: «Как Лева у вас сидит на коврике в прихожей?» А он еще сидит в одном подгузнике, например, все там трогает. Я говорю: «Ну как-как, обычно». Он в кафе на полу ползать может, облизывать все, везде босиком.
У нас с его рождения не было такого, чтобы мы каждый день полы намывали, пыль протирали. Мы продолжали жить так же, как и до его рождения: пару раз в неделю полы помыть, пыль протереть.
Все равно когда-нибудь он попробует эту грязь, не получится его от этого уберечь. Пусть лучше раньше. Сережа говорит: «Мы же живем в этом мире, почему он должен в искусственном жить, где все прибрано и вылизано?»
Когда к нам приходят гости, обращают внимание, если он без носков: «Ему же холодно, ножки холодные». Мне приходилось всем нашим бабушкам, мамам, тетям рассказывать, что не нужны ребенку носки, если у него вот здесь (показывает на область груди, — НЭН) тепло, что утеплять ребенка мы начинаем сверху вниз, а не наоборот.
Или про воду. «Допаивайте ребенка водичкой, и летом его допаивайте, жарко же ему». Никто мне не мог объяснить, зачем это делать, а я говорила, что ребенку не нужна дополнительная вода, если он на ГВ: жарко на улице — значит, молоко у меня будет пожиже, все равно у него не будет обезвоживания. В итоге, когда я устала объяснять, я просто говорила «да, хорошо», но продолжала делать так, как считаю нужным. Сейчас уже мало кто с советами лезет.
Первый раз с рождения Лева заболел в восемь месяцев: на день-два повысилась температура. Думаю, это подтверждает нашу теорию о том, что, пока ребенок на ГВ, у него иммунитет более-менее хорошо вырабатывается, и то, что он сталкивается со всеми этими вирусами и бактериями, хорошо его укрепляет.
Мерч
Рассылка
