«Мы все выросли в системе, где нам красным подчеркивали в тетради ошибки»: интервью арт-терапевтки о детском творчестве

Мы поговорили с искусствоведкой, преподавательницей и арт-терапевткой Леной Парсамовой о детском творчестве и его психологических трактовках, о фломастерах, красках и о том, почему у детей может возникнуть творческий блок после занятий в саду.

На форумах иногда появляются такие записи: родители хотят понять, все ли нормально с их ребенком, потому что он нарисовал что-то «странное». Бывают ли «просто рисунки» или каждый детский рисунок действительно можно трактовать с психологической точки зрения?

Сразу вспомнилась картина Магритта: иногда трубка — это действительно просто трубка! Гуманистический подход в психотерапии и арт-терапии, в котором я работаю, принципиальным образом отказывается от интерпретаций слов или рисунков — слишком велик риск спроецировать свои собственные переживания и опыт на рисунок ребенка.

Но при этом любое творческое проявление человека — это всегда отпечаток актуального состояния и переживаний автора (оставим за скобками профессиональных художников — в этом случае владение техникой позволяет «спрятать» себя за навыками).

То, как рисунок расположен на листе, тип штриховки, ее интенсивность, яркость, как расположены фигуры, какой материал и размер был выбран — все это дает специалисту очень много информации. Но мы никогда не можем диагностировать или делать выводы по одной работе. Для этого нужна серия работ и контакт с автором.

То, что нельзя обойти своим вниманием в рисунках ребенка — это появление в них гениталий и фиксация на их изображении.

Стоит задать ребенку уточняющие вопросы — что это, зачем они здесь нарисованы, в каком контексте, где он такое видел. В норме дети не рисуют гениталии просто потому, что в реальной жизни они их и не видят у других людей.

Если накануне ребенок прочитал книжку об устройстве человеческого тела, или вы учили правильные названия половых органов, или рассказали о сексе — то, скорее всего, ребенок просто обрабатывает новую информацию.

Но если подобные изображения появляются без контекста — тут возникают вопросы. Иногда такие рисунки могут свидетельствовать о пережитом ребенком опыте насилия или нарушении его телесных границ. Важно с этим очень осторожно разобраться.

Многие родители волнуются, когда видят, что ребенок выбирает лишь один цвет для рисования — например, только черный или только красный. Цветовые преференции могут свидетельствовать о каких-то проблемах?

Есть замечательная серия книг об истории цветов Мишеля Пастуро — «Синий», «Черный», «Зеленый» и т.д. Так вот в этих книжках он ужасно увлекательно описывает, как менялась символика цветов в европейской культуре на протяжении веков, как их восприятие зависело от экономических и политических факторов, от технологии добычи того или иного красителя, от культурных задач.

Например, в XIV веке в Западной Европе довольно неожиданно стал очень модным черный цвет — он обрел статус благородного, который сохраняет до сих пор (вспомним маленькое черное платье).

А причиной для его популяризации стали, как считается, законы против роскоши и появившиеся предписания о цвете. Для каждой социальной категории были прописаны допустимые и запретные цвета в одежде, и допустимость их во многом определялась стоимостью того или иного красителя.

Наши ассоциации с теми или иными цветами — это всегда социальный конструкт, их символика изменчива, условна и зависит от контекста.

Поэтому в тот момент, когда трехлетний ребенок начинает заливать листы черным цветом, не стоит впадать в панику.

У черного цвета есть свои колористические особенности — он перекрывает все остальные цвета. Это производит на двух- или трехлетнего ребенка вау-эффект, и поэтому на определенном этапе дети, чтобы они ни нарисовали, часто заканчивают свою работу тем, что все замазывают черным.

Я бы смотрела на это просто как на эксперимент, изучение свойств разных цветов. Красный по той же причине может быть очень привлекательным — он очень яркий, и это детям нравится.

А если у ребенка на рисунках много сцен агрессии, кровь, злые монструозные фигуры, то родители справедливо могут опасаться, что у них растет маньяк?

Зло ужасно интересно и привлекательно из-за своей табуированности, думаю, во многом этим объясняется популярность боевиков, жестокого кино — вспомните ту же «Игру в кальмара».

Дети тоже исследуют эту тему теми средствами, которые им доступны — через игру и творчество. Им важно установить отношения со злом, с жестокостью, выработать собственное понимание этих чувств и явлений.

Беспокоиться стоит, если ребенок, несмотря на разговоры, систематически проявляет агрессию и насилие по отношению к другим людям.

Если же он хорошо понимает правила социального поведения, но при этом играет в преступников или рисует сражения и убийства — нет.

Таким образом он, скорее всего, справляется с теми чувствами, которые есть у него внутри, находит им безопасный для окружающих выход. Это такая разгрузка, сублимация — взрослые тоже выгружают свою злость через спорт, например. Ни у кого же не вызывает вопросы ваше увлечение боксом?

Что ты думаешь о раскрасках и умении раскрашивать, «не залезая» за границы? Это действительно важный навык? Или стресс для ребенка?

Раскраска не имеет никакого отношения к творчеству, это тренажер для вырабатывания навыка держать границу — то есть развитие контроля и воли. Раскраски могут быть актуальны для детей, которые готовятся к школе — могут помочь детям тренировать руку, готовить ее к письму.

Для младших дошкольников эта задача, во-первых, не актуальна, а во-вторых — не соответствует их возрастным возможностям. Что значит вписаться в границы в раскраске? Для этого должны быть простроены связи между мозгом, волевым центром и рукой, то есть на очень высоком уровне развита и моторика, и саморегуляция.

Ближе к школе такого рода задания становятся возможными, к этому времени мозг уже достаточно созревает.

Требовать от маленького ребенка аккуратности при раскрашивании не стоит, он просто еще не может выполнить такую задачу.

Поэтому малыши часто любят раскраски, но чиркают по ним вообще вне каких-либо контуров или линий — им скорее нравится сама картинка и иллюзия того, что это они ее нарисовали.

Для детей правда важно, чтобы их рисунки были развешены дома, чтобы была домашняя выставка их творчества? Что чувствует ребенок, когда видит собственный рисунок на стене?

Мне кажется, у всех по-разному, стоит спросить своего ребенка — хочет он повесить картинку или нет. Но в целом, по моему опыту, лет до шести-семи дети выдают рисунки пачками, и результат им не сильно важен и интересен, им важен сам процесс рисования.

Это объясняется тем, что ведущая деятельность для этого возраста — свободная игра, то есть процессуальность. И только в школьном возрасте появляется ценность результата и способность на этот результат работать. Обычно в этот момент детям как раз становится принципиально важно рисовать «красиво», «похоже».

Соответственно, появляется и какая-то гордость за итог, если они им довольны. Эту гордость можно подпитать и поддержать развешиванием работ.

Думаю, что в этом случае для ребенка этот акт — публичное признание того, что у него получилось. А это супер важно для развития самооценки и веры в себя.

Как ты можешь посоветовать родителям реагировать на творчество детей? Хвалить всегда? Задавать уточняющие вопросы? Подкидывать идеи для «улучшения» или развития сюжета?

Похвала, на мой взгляд, должна быть всегда искренней и относиться не к ребенку в целом, не к его личности, а к тому, что он делает. То есть очень важно разделять ребенка и его действия и даже не оценивать, а скорее давать обратную связь.

Как же искренне реагировать на «мазню», например, годовалого ребенка? Мне кажется важным развивать в себе навык обращать внимание на то, что получилось и удалось. И применять этот навык не только по отношению к своим детям, но и к себе.

Мы все выросли в системе, где нам красным подчеркивали в тетради ошибки, но есть и другой подход — выделять те слова, которые написаны правильно. Это принципиальным образом меняет оптику — если научить себя искать не ошибку, а удачу, то и заметить, за что вы сможете искренне похвалить ребенка, станет проще.

Это может быть новый для него выбор цвета, интересный способ разместить рисунок на листе, или то, что в этот раз малыш просто смог не разлить воду.

Важно не столько оценивать, сколько свидетельствовать опыт вашего ребенка — я здесь, с тобой, я вижу, что ты доволен и я очень этому рад, я вижу, что тебе интересно рисовать, а мне интересно наблюдать за тобой.

Важно присоединяться и быть в контакте — поэтому да, конечно, это классно, если вы будете задавать вопросы о том, что изображено на картине и почему изображено именно так. Если вы можете предложить идеи для развития или какие-то технические лайфхаки, стоит делать это только после того, как ребенок скажет, что он бы хотел все это от вас услышать.

Почему детям так нравятся фломастеры и их трудно потом бывает «вернуть» к карандашам и краскам?

Потому что они очень яркие — это как со сладким. Если ребенка с раннего возраста кормить шоколадом, вряд ли он оценит вкус брокколи. Сахар перекрывает все, и для того, чтобы полюбить овощи, нужно развить большую чуткость вкусовых рецепторов.

Так и с фломастерами — ими легко рисовать, они яркие, не размазываются, рисуют ровно там и так, как ты задумал, не текут, не смешиваются — поэтому и нравятся детям. И очень нравятся родителям — они компактные, их удобно взять в дорогу, для них не нужна вода и нет всей этой потенциально опасной для квартиры ситуации. Большинство фломастеров теперь еще и отлично смываются с разных поверхностей, за исключением кожи самого ребенка.

Но если мы хотим, чтобы у ребенка развивалось чувство цвета, тональных переходов, цветовых нюансов — важно, чтобы он рисовал красками и карандашами, то есть теми материалами, которые позволяют смешивать цвета.

Так ребенок опытным путем поймет простую физику цвета и основы колористики (какие краски надо смешать, чтобы получить нужный оттенок), как добиться большей прозрачности или насыщенности цвета с помощью воды или за счет интенсивности штриховки.

Именно поэтому считается, что лучше всего детям с самого начала выдавать краски — сначала пальчиковые, затем простую гуашь, акварель, акрил. Затем цветные карандаши, пастель, а фломастеры лучше отложить.

А что делать, если ребенок совсем не любит рисовать или все время боится сделать ошибку?

Часто такие блоки появляются в результате творческих занятий в детском саду. Нужно понимать, что обычно эти занятия никакого отношения к творчеству не имеют, у них чисто образовательная задача — рассказать о временах года, например, а после этого дети выполняют работу по образцу.

И в тот момент, когда у ребенка не получается скопировать образец (а это, как мы помним, наравне с раскрасками почти невозможная задача лет до шести-семи), ребенок получает опыт фрустрации — он понимает, что у него не получается и лучше вообще не пробовать. Например, мой собственный ребенок после таких занятий наотрез отказывался рисовать с трех до пяти лет.

Что можно сделать? Предлагать те материалы и тот формат творческих заданий, где невозможно ошибиться.

Не рисуйте — раскачивайте творческую смелость через другие материалы. Можно красить воду в прозрачных одноразовых стаканчиках (это же невозможно сделать неправильно) и таким образом исследовать цвета.

Выкладывайте абстрактные композиции из цветных стеклянных камешков или природных материалов. Раскрашивайте красками обычные камни (для этого хорошо использовать акрил), лепите из глины или теста, брызгайте красками на лист бумаги, как это делал Джексон Поллок.

Ищите такие материалы и формат взаимодействия с ними, где нет никакого правильно, где этому страху ошибки просто не будет места.

Это же касается и взрослых, которые считают, что не умеют рисовать. На арт-терапевтических сессиях мы идем в таком случае по тому же пути — отказываемся от привычного рисования и находим другие возможности для творческого проявления. Важно, чтобы человек смог получить опыт удовольствия от процесса и результата, чтобы он увидел, что он может сделать «красиво».

Есть ли какие-то нормы детского рисунка по возрасту?

Да, есть определенные этапы в развитии детского рисунка, они очень хорошо описаны в книге Марины Озеровой «О детском рисовании». Эти этапы напрямую связаны с общим развитием ребенка — развитием его мозга, двигательной и моторной системы, с тем, насколько хорошо происходит сенсорная интеграция (то есть простраивание связей между различными системами восприятия и реагирования в детском организме).

В этом смысле эти нормы очень показательны — не хуже компьютерного томографа показывают, как развивается мозг вашего ребенка и его восприятие себя и мира. Но в целом, как и любые нормы, они условны и в каждом отдельном случае могут различаться. Для специалистов это скорее ориентир, а не какое-то обязательное требование.

Есть классный пример того, как развивается в голове ребенка образ человека — почти все дети начинают рисовать людей с «головоногов».

И это напрямую связано с актуальными моторными задачами трехлетнего возраста, когда, собственно, эти головоноги и появляются.

В это время дети активно осваивают речь и трехмерное пространство — появляется возможность (и даже необходимость) везде залезать, прыгать на двух ногах, то есть расти в высоту. Ноги и говорящая голова — самое главное в человеке на этом этапе, это дети и рисуют.

Можешь посоветовать еще какие-то книги для родителей о детском творчестве?

Мне очень нравится книга Марины Озеровой, которую я уже выше упоминала. Она подробно и очень простым языком объясняет, почему дети рисуют, как творчество связано с их развитием, разбирает основные этапы в развития рисунка и дает классные советы по организации детского творчества.

Еще в прошлом году в «Гараже» вышла книга Мерилин Дж. С Гудмен «Детский рисунок» — тоже неплохая и хорошо проиллюстрированная книга на ту же тему, последняя глава как раз посвящена волнующему многих вопросу «как увлечь ребенка рисованием?».

Для тех же, кому интересен именно арт-терапевтический подход, есть книга художницы, педагога и одной из пионерок этого метода Эдит Крамер, она называется «Арт-терапия с детьми».

Как вообще работает арт-терапия, чем именно ты занимаешься?

Арт-терапия как метод построена на убеждении, что взаимодействие с художественными материалами, создание арт-объекта и сам результат этой работы — это по сути проекция, прямая или опосредованная, опыта клиента. Через творчество человек каким-то образом проявляет свои глубинные переживания.

Творческий процесс делает видимым то, о чем трудно говорить, или даже думать. Соответственно в арт-терапевтическом взаимодействии мы получаем практически прямой доступ к этим переживаниям и возможность работать с ними в соответствии с запросом клиента — прояснять, осмыслять, называть, свидетельствовать прожитый опыт, события и чувства.

Каждому человеку нужен свой подход — баланс между свободой и инструкцией.

Есть те дети, которые четко знают, что хотят делать на занятиях, есть те, кто теряется в ситуации свободного задания, им нужна опора в виде выбранной темы, или заранее подобранных мною материалов.

Задача специалиста — найти тот формат, в котором ребенку, с одной стороны будет комфортно и безопасно, с другой, он сможет двигаться в сторону зоны своего ближайшего развития — расширять репертуар своих возможностей и навыков. Задача терапии — создать возможность для изменений в жизни человека.

Последнее время я думаю о том, что вижу свою основную задачу в создании на занятии с ребенком ситуации тотального принятия — нормализации и легализации всех его переживаний, интересов и желаний. И в этом поле принятия создается возможность для трансформации, возможность для получения нового опыта, который ребенок может унести с собой в повседневную жизнь.

Все иллюстрации предоставлены героиней интервью.