«Они закинули детей в квартиру и закрыли дверь перед моим носом». История Мадины, у которой муж отобрал четверых детей

Много лет Мадина надеялась, что муж образумится и семья восстановится. Но напрасно. С детьми ей удавалось видеться, только внезапно приезжая к ним в детский сад или школу. Но со временем и эти встречи закончились. Добиться возвращения детей Мадине так и не удалось. Мало того — в 2014 году, когда ее муж умер, Мадину пытались лишить родительских прав. Публикуем монолог Мадины.

Я родилась в селе Новые Атаги Шалинского района Чеченской республики. Замуж вышла в 1992 году в 18 лет. Будущий муж где-то мою фотографию увидел, понравилась ему. Мы три месяца встречались «по-чеченски»: стояли неподалеку друг от друга, разговаривали.

Он жил в Грозном, работал врачом, был старше меня почти на 20 лет — до замужества я об этом не знала. В 1995 году у меня родился первый ребенок.

Из-за военных действий мы переехали в Москву, там жил брат мужа. Несколько месяцев мы пожили у него, потом сняли квартиру.

За несколько лет мы сменили четыре или пять съемных квартир — в те годы с трудом соглашались сдавать чеченцам, а тем более с детьми.

Мы обычно снимали двухкомнатные квартиры, с нами жили два племянника мужа и его сестра.

Как обычно в чеченских семьях, я выполняла роль уборщицы, кухарки, домохозяйки. Я на всех готовила, всех обстирывала, гладила, на базаре покупки делала. Когда мы жили в Москве, у меня не было своего угла, где бы я могла расслабиться. Всегда на взводе, всегда готовая вскочить и заняться чем-то. Все эти годы я даже в метро ездить не умела, только ходила пешком по знакомым дорогам — в магазин, в садик, на рынок, все в нашем районе. В Москве у нас родились еще трое детей.

Потом муж купил четырехкомнатную квартиру, оформил ее на себя. Сводил меня к нотариусу, у которого я на каждого из четверых детей написала заявление, чтобы их прописали в квартиру. Меня там не прописали.

Сестры мужа часто вмешивались в нашу жизнь и пытались сделать мне неприятно. Приходят в гости, покушают — и давай жаловаться: это переварила, это пересолила. Если какие-то решения мы с мужем принимали, надо было обязательно через сестер «провести». Отдаешь ребенка в садик — через сестер. Всегда муж к ним прислушивался.

Интересное по теме

«Если ты умрешь, мы будем говорить детям, что у них была хорошая мама». История Хеды

Развод

В 2003 году я забеременела пятым ребенком. Я попросила мужа, чтобы он меня в Чечню отпустил навестить родителей. За все время, как мы в Москву переехали, меня к родителям только один раз отпустили — в 1999 году, когда маме делали серьезную операцию. Кроме этого — ни разу, как я ни упрашивала. Муж просто отказывал, ничего не объясняя.

Теперь говорит: «Летом поедешь». Я отвечаю: «Летом неудобно, уже живот большой будет, я не могу перед отцом так появиться спустя четыре с половиной года». В итоге зимой отпустил меня. Отпросилась я на месяц.

17 февраля 2003 года я с двумя младшими детьми поехала в Чечню. Старшие остались в Москве — они уже в школу ходили, за ними тетки присматривали.

Спустя несколько дней муж приезжает вслед за мной, приходит к нам и дает мне развод. Мама в шоке, спрашивает: «Что случилось? Чем она провинилась?» Он сказал: «Характерами не сошлись, характером она не подошла».

Дети к нему побежали, кричат «папа, папа», он никак не отреагировал. Он как будто контуженный был. Ему как будто сказали сделать, и он сделал. Мы с ним во время семейной жизни не ссорились, он меня не бил, все нормально было. Я за ним побежала: «Объясни мне, что случилось, что я сделала». Ни слова мне не сказал, сел в машину и уехал.

Прошел месяц, на который я отпрашивалась, — от него ни слуху ни духу. Я ему звоню, говорю: «Я еду обратно, билет на поезд купила». Он бросил трубку. Но я все же поехала в Москву. Надеялась, он одумался, встретит меня.

Но он не встретил. Я поймала такси, приехала домой. Звоню в дверь, открывает старшая золовка и начинает на меня орать: «Ты бессовестная, детей оставила, а теперь приехала?!». Я спрашиваю: «Что случилось? Что я сделала? В чем вы меня обвиняете?» — «Ты просто не нужна, — сказала она. — А тебе нужна только квартира моего брата». — «Что за чушь ты несешь?!»

В квартиру она меня так и не пустила. А когда дети стали туда рваться, сначала руку поставила, не впускала их, а потом как щенков забросила внутрь. У дочери даже кровь из носа пошла, неудачно она ее рукой задела или что. Я плачу, мои дети плачут. Говорю: «Впусти меня, здесь мои дети». Она оттолкнула меня и перед носом закрыла дверь.

Услышав скандал, к квартире спустился сосед сверху, азербайджанец. У меня с ним и его женой Катей всегда хорошие отношения были. Когда что приготовлю, угощала их, и они нас, такие люди хорошие. Его прям трясло от возмущения: по кавказскому менталитету так с женщиной только самый последний мужик поступает. Сосед позвонил моему мужу по телефону, тот вышел из квартиры — оказывается, он все это время внутри был. Они поругались. Муж говорит: «Ты ей дядя [что ее защищаешь], ты ей родственник? Я ей сказал, что она мне больше не нужна. Мои дети — у меня. А она пусть уходит».

Я позвонила своему дальнему родственнику, который тогда в Москве жил. Он посоветовал: «Не надо туда рваться, там столько детей. Когда одумается, поймет». Я сама другого объяснения не находила, кроме того, что мужу порчу сделали сестры. Был совсем другим человеком — и в один момент так изменился, не мог меня видеть. «Просто скажи, в чем ты меня обвиняешь?» — спрашивала. «Ни в чем, я тебя просто видеть не могу, уйди из моей жизни» — вот его ответ.

Интересное по теме

«Самолет увидел твои голубые глазки — так мы узнали, где ты». История Жанетты, у которой бывший муж отобрал сына

Рождение дочки

Два-три дня я побыла у родственника и уехала в Чечню. Состояние, конечно, было ужасное. 1 сентября 2003 года у меня родилась девочка. Моя тетка позвонила мужу, сообщила об этом. Он сказал: «Очень хорошо. Если тоже отдаст, буду воспитывать, если не отдаст — не буду оспаривать». Я столько лет с этим человеком прожила и теперь никак не понимала, что с ним.

2004 год. Я живу с родителями, моей девочке около семи месяцев. Приходит повестка в суд: оказывается, муж приехал в Чечню и подал на развод (мы были зарегистрированы в ЗАГСе). Суд был через два дня, я пришла и сказала, что категорически против развода.

Нам дали время на раздумья. А за этот срок судью убили, подорвали. Дела, в том числе наше, заморозили, потом передали другому судье. Новый судья, взрослый, благородный чеченский мужчина, вызвал меня перед заседанием, побеседовал. Я расплакалась при нем, рассказывая свою историю. В итоге суд не развел нас — ребенку еще года не было. Муж ни с чем уехал.

В сентябре 2006 года, когда дочери исполнилось три годика, я повезла ее в Москву, чтобы она познакомилась с отцом, с братьями и сестрами. Привела, муж ее, как куклу, закинул в машину к четверым остальным детям, увез. Я вернулась в Чечню, а в декабре поехала за ребенком. Но оказалось, что дочери нет в Москве — деверь увез ее в Чечню сразу после того, как я ее привезла. У меня такой шок был, я в тот же день вылетела домой.

Приезжаю к родным мужа, говорю им: «Я приехала за дочкой». Деверь ответил, что не отдаст ребенка, потому что я ее в Москву привезла и якобы «подкинула». Я не подкинула, говорю, я к отцу ее привезла. «Пока с твоей стороны мужики не придут, не отдадим», — так он сказал.

На следующее утро мой отец, добрый, богобоязненный человек, с еще несколькими родственниками-мужчинами взяли меня, и мы поехали забирать девочку. Нам ее отдали в той же одежде, в которой я ее в сентябре в Москву привезла, — тоненькая ветровка, лаковые туфельки. Ничего теплого даже ей не дали, не купили.

Интересное по теме

«Я ушла, когда поняла, что ему нравится меня избивать и это никогда не кончится». История Нины

Встречи с детьми

Я часто ездила в Москву, чтобы видеться с детьми. Мне надо было внезапно приехать, пойти в садик или в школу и там увидеться с ними. Воспитатели и учителя знали меня, очень хорошо ко мне относились. Нам с детьми давали отдельную комнату, где мы могли пообщаться.

Муж прознал об этом, как-то раз пришел к директрисе, начал орать, запрещал показывать мне детей. Директриса написала на него в опеку. В итоге он заявил, что не имеет никаких претензий и что я могу с детьми общаться.

Я подавала иск о том, чтобы меня вселили в совместно нажитую квартиру, не чинили бы мне препятствия для проживания и воспитания моих детей. Но муж задним числом так оформил документы, будто квартира перешла к его брату в счет долга, чтобы она уже не считалась совместно нажитым имуществом. Вот такой маневр они сделали.

Больше никуда я не обращалась, я эти вещи не знала. Я и по Москве-то ездить научилась, только когда мы разошлись. Я всегда надеялась, что он образумится, семья восстановится: все же пятеро детей.

Через пять лет после того, как мы разошлись, в 2010–2011 году, он снова женился. Спустя несколько месяцев я в очередной раз приехала в Москву, пришла в школу после занятий, позвала детей — все уже школьниками были. Мы стояли во дворе общались. Мачеха, приехавшая их забирать, вела себя так, как будто меня там нет. Моим детям приказным тоном сказала: «Я пришла за вами, быстро в машину, я вас ждать не собираюсь».

С каждым приездом я чувствовала, что они становятся ко мне все холоднее. Даже младшие уже ту женщину мамой называли, от меня к ней шли. В конце концов вообще стали убегать, узнав, что я пришла. В школе было две лестницы — с двух сторон длинного коридора. Когда я поднималась по одной, они убегали по другой.

Когда появились мобильные телефоны, я узнавала номера детей и звонила — меня блокировали. Никакого доступа к детям у меня не было.

В 2014 году муж умер от рака и его привезли хоронить в Чечню, я пришла на похороны. Мои дети не подошли ко мне, даже не посмотрели в мою сторону. Со временем я и в Москву перестала ездить.

Интересное по теме

«В одной палате оказались люди, которых к койкам привязывают, и я — женщина, которая просто не захотела жить с мужем»: история Лины

Иск о лишении родительских прав

В 2015 году его вторую жену назначили опекуншей над моими детьми — якобы из-за того, что не могли установить мое местонахождение. Я не знала об этом. Потом опекунша и соцзащита подали иск о лишении меня родительских прав в отношении двоих детей (еще двое были уже совершеннолетние), потому что я, мол, после смерти отца не интересовалась их воспитанием и здоровьем, не содержала. А как я буду воспитывать, как я буду интересоваться, если дети убегают от меня, а телефон блокируют?! Также в иске они просили, чтобы меня обязали выплачивать алименты.

Узнав об иске, я обратилась за помощью к адвокату Малике Абубакаровой. Мы подали встречный иск — об установлении места жительства детей со мной.

Примерно в то же время я узнала, что меня без моего ведома заочно развели с мужем, еще когда он был жив. Правда, ни в местном ЗАГСе, где нас регистрировали, ни в архивах найти этого разводного дела так и не удалось. В паспорте у меня до сих пор штамп стоит.

В итоге суд первой инстанции отклонил оба иска — и мой, и опекунши (решение есть в распоряжении редакции, — прим. НЭН). Апелляции — подавала и я, и они — Мосгорсуд их обе отклонил (решение есть в распоряжении редакции).

«Вот ты лично в чем ее обвиняешь? — спрашивал судья на заседании в Мосгорсуде у моей старшей дочери, ей тогда было 18–19 лет. — По-твоему, в чем она виновата? Она вас бросила, ушла? Нет, она приходила». — «Да, приходила, строила из себя небесную жертву», — ответила дочь. Я обращаюсь к ней: «Расскажи, как я вам подарки приносила». Да, говорит, приносила, а их потом выкидывали.

Нам удалось добиться отмены решения об опекунстве. Та сторона потом звонила моему адвокату, просили уговорить меня, чтобы я ради блага детей отказалась от них сама. У меня мурашки по коже. Я говорю: «Я никогда в жизни от своих детей не откажусь».

На тот момент только младший сын был несовершеннолетним. Из московской опеки пришло письмо, что я как единственный полноправный родитель должна его забрать. Ко мне домой в Чечне приходил специалист оценить мои жилищные условия — есть ли где мне жить с сыном. Дал положительное заключение. Я поехала в Москву за сыном, а они заявили, что он не хочет жить со мной. Насильно я не могла его забрать.

После окончательного возвращения в Чечню я торговала на базаре. Перенесла микроинсульт. У меня инвалидность второй группы из-за мигреней.

Дочка, наш пятый ребенок, живет со мной, она уже совершеннолетняя, закончила первый курс на факультете иностранных языков. С оставшимися четверыми детьми я не общаюсь. Даже дочери тетки не разрешают с сестрами и братьями поддерживать связь.

Я бы хотела отсудить долю в московской квартире, которая полагается моей девочке.

Понравился материал?

Поддержите редакцию!