Музеевед написала открытое письмо Пиотровскому о пеленальных столиках в музеях. Объясняем, что с ним не так (все)

Пятого марта в сети появился официальный ответ директора музея Михаила Пиотровского на сложившуюся ситуацию — вежливый, но не без упрека.

«В Эрмитаже кормить грудью можно было всегда, (и) в Эрмитаже есть четыре или пять мест, где можно перепеленать (и покормить) ребенка, все это есть… Но это <…> (не означает) полное право открывать дверь ногами… Если вежливо просят передвинуться в другое место, значит, нужно передвинуться в другое место», — прокомментировал Пиотровский.

Проблема с кормлением грудью в российских музеях (в Третьяковке такое тоже бывало) — это не просто проблема с кормлением в общественных местах (которое до сих пор считается в нашем обществе страшным табу, где-то между людоедством и порнографией). Это проблема с кормлением в храме искусства, в который люди приходят, чтобы прикоснуться к прекрасному (например, посмотреть на кормящих женщин и обнаженных младенцев эпохи Возрождения).

Открытое письмо «о статусе музеев» с примерно таким посылом было опубликовано на сайте Союза музеев России. Письмо адресовано Михаилу Пиотровскому, а отправительница его подписалась как «музеевед Людмила Владимировна Шаповалова». С полной версией письма можно ознакомиться здесь, а мы приведем лишь несколько цитат из полного возмущения послания Людмилы Владимировны.

«Нет больше терпежу. Только Вы сможете понять и помочь. Пишу Вам и не знаю, чего больше, отчаяния или ярости», — с таких слов начинается обращение к директору Эрмитажа.

Оказывается, сюжет о кормящих матерях и извинениях администрации музея уже попал на телеканал «Культура», откуда музеевед и узнала о вопиющей идее разместить в Эрмитаже пеленальные столики для младенцев.

Это вдохновило автора письма на моделирование различных неуместных ситуаций, которые могут произойти в храмах культуры и искусства, если они вдруг начнут заботиться о благополучии матерей с младенцами. «Я <…> сразу представила пеленальный столик и кресло для мамы рядом со столом, за которым Петр Ильич написал свою 6-ю симфонию. <…> А почему бы не поставить горшочек, чтобы ребенок мог спокойно покакать перед „Вечным покоем“ Левитана в Третьяковке?» (там намного больше подобных предложений, если что).

Далее Людмила Владимировна задается вопросом о том, по какой причине людям могла прийти в голову идея перевести «все учреждения… образования и культуры в разряд оказывающих услуги населению», и выражает одобрение театрам, которые «сумели найти выход из этого абсурда», введя возрастные ограничения на билетах.

Во второй половине обращения — развернутый призыв «победить последнюю стадию маразма или культурологического шизофренизма» и определить статус музеев как «научно-образовательных, а не развлекательных учреждений», куда приходят «душу лирой пробуждать».

«Появилась культурная неграмотность, которая переходит в агрессию, — анализирует музеевед. — Последствия такой повышенной агрессии могут быть чудовищными».

В конце автор письма призывает «музейщиков» объединиться в единый фронт для борьбы за здравый смысл. «Вы в своих руках держите ценнейшие бриллианты — память и будущее нашего государство», — резюмирует Людмила Владимировна.

Удивительно, что пока музеи по всему миру стремятся быть как можно более инклюзивными и доступными для всех желающих (потому что нет и не должно быть ограничений для людей, которые хотели бы приобщиться к «ценнейшим бриллиантам»), наши «музейщики» (ладно, наверняка, не все) стремятся забаррикадироваться среди старинных полотен и скульптур от реального мира, чтобы предоставлять доступ только избранным.

Иронично, как использованная Людмилой Владимировной фраза о том, что «неграмотность переходит в агрессию», отлично иллюстрирует эту ситуацию, только агрессия эта — не в толпах обезумевших матерей, которые с грудью наперевес штурмуют двери Золотого фонда (напишите нам, когда это произойдет), а в интеллигентных группках забронзовевших музейных работников, которые скрыто и явно стараются сохранить элитарность музеев. Да и еще, конечно же, тысячи комментаторов в интернете, которые никак не могут понять «зачем их туда понесло?» и «неужели нельзя было сходить в ТЦ вместо музея?».

Шанс на то, что Людмила Владимировна разберется в теме, проанализирует мировой опыт и изменит точку зрению, невелик, однако для всех остальных повторяем: молодая мать с ребенком — такой же человек, как и все остальные. У нее могут быть интересы, желания, потребности, и да, некоторые из них могут быть связаны с общественными пространствами — причем теми, которые нравятся ей, а не вам.

Общественные пространства названы так потому, что они доступны для самых разных членов общества и должны быть им удобны. Общество, дружелюбное к детям (как к «будущему нашего государства», ага), — это счастливое общество, способное вырастить здоровое и амбициозное поколение людей. Нельзя запирать матерей в собственных квартирах, шипеть на детей, выгонять из музеев и кафе, травить их в Сети и публично осуждать, а потом говорить о семье как главной ценности и призывать к многодетности.

Каждый день молодые матери — встревоженные, усталые, перепуганные — пытаются вернуться в большой мир, и лучшее, что этот мир может сделать, — просто принять их. Если не активно поддержать, то хотя бы промолчать и пройти мимо. И да, иногда этот мир начинается с вешалки в гардеробе музея — и это нормально.