Я мечтал о том, что стану отцом, еще когда мне было шесть лет. Мне очень нравилась моя семья, но взгляды моего отца на воспитание иногда сильно коробили. Помню, что мне было 10 лет, я смотрел на своего папу и думал: “Я точно буду лучше, чем он”.
Когда я стал отцом в первый раз, мне было 24 года. Мы вернулись домой из роддома, положили Трея в кроватку, а я почувствовал настоящий ужас: “Теперь я в ответе за эту жизнь!”. Я ничего не мог сделать и просто плакал. Даже сегодня, когда я вспоминаю этот момент, у меня на глазах наворачиваются слезы.
Самое важное, что я могу дать своим детям — это свободу быть такими, какие они есть. Мы с Джадой (жена Смита и мать Уиллоу и Джейдена — прим. ред.) очень хотим помочь им научиться понимать самих себя. Потому что невозможно стать счастливым, когда ты строишь из себя кого-то, кем на самом деле не являешься. Ни один садовник не будет заставлять дуб становиться яблоней.
Мы не наказываем детей. Мы с самого начала решили, что будем по максимуму давать им возможность быть ответственными за свои действия (конечно, в соответствии с их возрастом). Воспитывая детей постоянными наказаниями, мы разрушаем гораздо больше, чем создаем. Если мои ребята что-то отчебучили — а Джейден, надо признать, делает это нередко — я просто прошу их объяснить, почему они поступили именно так, и считают ли сами, что это было правильное решение.
Мой стиль воспитания в целом похож на тот, который использовали мои родители. Единственная большая разница — я не отношусь к моим детям как к собственности. Мне кажется, из-за рабского прошлого в афроамериканских семьях еще очень сильна эта идея: мои дети — это мое имущество. Я рад, что нам с Джадой удалось избавиться от этого пережитка. Мы относимся к нашим детям с большим уважением — так же, как и ко всем остальным людям.
Никто не будет говорить взрослому человеку: “Эй, пойди убери свою комнату”. Вот и мы так не говорим своим детям. Мы говорим им: “Это не твоя комната, мы просто разрешили тебе в ней пожить”. Когда кто-то арендует у вас машину, вы можете сказать этому человеку: “Йоу мэн, не забудь потом машину помыть!”. Нам кажется абсолютно логичным, что мы просим детей убирать не в своей комнате (если бы это была их комната, они бы сами могли решать, какой в ней будет порядок), а в той комнате, которую им дали мы.
Первый раз моя дочь Уиллоу побрилась налысо, когда мы вместе были на гастрольном туре под названием “Whip my hair” (“Трясу волосами”). Я тогда подумал: “Вот дерьмище!”. Она не хотела больше продолжать этот тур и уже давно просила меня его закончить. Но мой внутренний солдат давил на нее и не замечал ее чувств. Тогда я понял, что строил из себя какого-то другого папу и что пора было меняться.
Когда моя дочь побрила голову налысо, я думал, что на нее тут же выльется ушат помоев. Но имею ли я вообще право судить о ее стрижке, если хочу воспитать сильную дочь, которая сама решает, как ей выглядеть? Когда-нибудь меня уже не будет в ее жизни, а рядом с ней окажется другой мужчина. Я хочу, чтобы Уиллоу знала, что только она вправе принимать решения о том, что ей делать со своим телом.
Ликбез
«Пусть будет стыдно тому, кто смотрит!» и другие советы читательницам НЭН от старших родственников
Мнения
Учебник по латыни и настольная ролевая игра: как не терять себя и семью в эмиграции
Новости
Продавщица приняла роды на парковке в Австралии
Новости
«Вы потерпели неудачу как родители». В США отца и мать школьного стрелка приговорили к реальным срокам
Мерч
Рассылка
