Не родись красивой: колонка о важности репрезентации от Кати Пушкаревой

На днях у Disney вышел короткометражный мультфильм о юной балерине размера «плюс сайз». Соцсети, как водится в таких случаях, заполнились стонами оскорбленных лукистов: «Это пропаганда нездорового образа жизни и безволия! Толстые дети посмотрят и решат, что им можно не худеть!» Кстати, вы, наши дорогие читатели, в основном были заиньками и лапочками, что внушает определенную надежду.

Но под другими нашими материалами о бодипозитиве я часто видела комментарии все в том же духе: «Это нездорово, давайте лучше пропагандировать спорт и ЗОЖ», «Если толстые дети не будут худеть, их затравят сверстники» и тому подобное.

Давайте по этому поводу немного поговорим о репрезентации человеческого разнообразия в кино и СМИ — тем более, мне есть что об этом рассказать.

Когда я училась в третьем классе, у меня неожиданно обнаружилась близорукость — причем уже довольно серьезная. То ли зрение так быстро испортилось, то ли я долго не замечала ухудшений, но к девяти годам у меня уже было минус три. И оно продолжало с пугающей скоростью падать. Так что я достаточно быстро обзавелась очками.

А теперь вспомните, как в кино и сериалах вплоть до середины 2000-х изображали дурнушек и ботанистых подружек главных героев. Помните? Они все были сплошь в очках. Потом эта серая мышь снимала свои окуляры, и все сразу видели, какая она невероятная красавица. Самый симпатичный кавалер тут же падал к ее ногам, точно спелое яблочко, а бывшая самая популярная злыдня резко теряла свои позиции. И все счастливы, все счастливы!

Стоило мне перешагнуть порог пубертата, я резко озаботилась своей внешностью, и пришла к неутешительным выводам: ничего исправить и улучшить нельзя из-за очков. Все, жизнь кончена, я — четырехглазая уродина.

Напрасно мама говорила, что любят не за красоту, а за внутреннее содержание — в моей голове мигало «Вот, и мама думает, что я некрасивая». Напрасно папа говорил, что я очень симпатичная, а ему так вообще всегда нравились девушки в очках. Телевизор гробил на корню все родительские усилия.

Хуже того, что я из-за негативной репрезентации считала себя страшной, было только то, что мои товарищи по сельской школе были с этим согласны. Меня регулярно дразнили «очкариком», «четырехглазой» или «слепошарой». Прямо в лицо говорили, что я не очень. Валентинок я, конечно же, не получала. Никому я была не интересна со своим «прекрасным внутренним содержанием», потому что на лице у меня находились очки.

Я мечтала снять их. Жила только будущим и ждала того дня, когда можно уже будет носить контактные линзы. Мне не хотелось модных нарядов, макияжа или ходить на дискотеки. Казалось, что с «велосипедами» на носу все мои потуги быть красивой обречены на провал.

В одиннадцатом классе я обзавелась линзами российского производства, которые ужасно сушили глаза. Это был настоящий праздник! Казалось, сейчас все станет иначе. И кое-какой результат был — меня даже не узнали одноклассники, когда я гордо вплыла в кабинет. Но… Ничего не поменялось. Мальчишки, по крайней мере, не падали и сами в штабеля не укладывались.

Поэтому для меня дичайшим шоком стало то обстоятельство, что в университете парни начали обращать на меня внимание. Причем, было неважно — в очках я или без, комплименты и «подкаты» стали обычным делом. Но мне казалось, что это какой-то тонкий стеб. Ну, или у людей вот такое безрыбье, что даже я сгожусь.

Обладая возможностью придирчиво выбирать поклонников, я все равно считала, что все мои романы — ненадолго. «Стоит только на горизонте появиться девушке без очков — и плакало мое личное счастье», — думала я.

При этом, если смотреть объективно, мне грех было жаловаться на внешность. Я была стройной, голубоглазой девицей с пышной копной рыжих вьющихся волос. Эти волосы я собирала иногда в два хвостика, и тогда цыганки бежали за мной по привокзальной площади с криками: «Катя Пушкарева! Смотри, Катя Пушкарева! Не надо денег, дай автограф!»

Расти я в большом городе, возможно, этих комплексов бы не возникло. Мне было бы не так дискомфортно, потому что детей с плохим зрением там статистически больше. И очки носит не одна девочка из параллели, а многие. Но в моем родном селе представления о подростке-очкарике формировало телевидение. Отсутствовала так необходимая детям, отличающимся от других, репрезентация.

Ну что стоило киношникам создать пару-тройку крутых, популярных, «секси-шмекси» героинь с плохим зрением? Это же бесплатно и богоугодно! Но нет. Процесс превращения в красотку в фильме обязательно включал в себя избавление от очков или, в крайнем случае, замену оправы на более стильную и модную. Эти представления впитывали все вокруг — и пожалуйста: девочки с плохим зрением ощущали себя уродинами, а остальные дети с наслаждением их за эту мнимую «уродливость» дразнили.

Потом, конечно, ситуация начала меняться. Во-первых, начали высмеивать сам прием превращения дурнушки в красавицу с помощью снятия с нее одного аксессуара. Это же нелепо! Во-вторых, в книгах, фильмах и сериалах появились крутые герои в очках, которые при этом не были ботаниками — например, Гарри Поттер. В-третьих, очки постепенно перестали быть символом ума и начитанности, а стали просто признаком плохого зрения у персонажа. Постепенно веяние добралось и до мультфильмов студии Disney и вот, у главной героини «Энканто» на лице красуются огромные «велосипеды» — и никого это не заботит.

Конечно, даже сейчас некоторые дети стесняются носить очки, так что их приходится вдохновлять с помощью кошки, работающей в оптике, но ситуация стала значительно лучше, чем в те времена, когда росла я. И это произошло, в том числе, благодаря тому, что изменился способ репрезентации «очкариков» в кино.

Именно для того, чтобы поддержать своих зрителей, современные режиссеры и мультипликаторы придумывают героинь, не подходящих под стандарты старых добрых «диснеевских принцесс».

Так появляются темнокожие русалочки и полные балерины. И если вы никогда не были полной девочкой, чернокожей девочкой, девочкой в очках — в общем, одной из тех, о ком не делают мультиков — вам будет довольно сложно понять, почему появление таких героинь — это круто.

Но я хотела сказать не только об этом. Смотрите: к разнообразным персонажам в очках в мультфильмах и кино все уже привыкли, так? И когда вектор репрезентации стал поворачиваться от отметки «в очках = уродина и заучка» к «в очках = плохое зрение», никто не стал возмущаться, так?

Но постойте-ка! Плохое зрение — это очень нездорово. Если мы будем показывать героинь в очках, дети не будут стремиться заботиться о своих глазах. А те, кто уже носит «окуляры», не захотят исправлять зрение, потому что будут думать, что и так у них все в порядке. Они станут считать, что могут все, даже нравиться мальчикам или носить вечерние платья, а сверстники жестоки — их задразнят.

И вообще, есть вещи, которые делать в очках физически невозможно! Зачем плодить у детей иллюзии? Кстати, многие сами испортили себе зрение, сидя за компьютером. А теперь их, бедненьких-несчастненьких, еще и в кино показывать в положительном ключе? Это неприятно тем, кто не злоупотреблял экранным временем и делал гимнастику для глаз!

Знакомые аргументы, правда? Удивительно, что никто никогда не говорил ничего подобного по поводу персонажей в очках, но люди регулярно выдают что-то похожее, если речь заходит о полных людях в кино, мультфильмах и на обложках журналов.

А между тем, разницы между избыточным весом и плохим зрением не так уж много. Есть крайне небольшое меньшинство, которое «заработало» очки или полноту, благодаря наплевательскому отношению к своему здоровью. Но большинство стали толстыми или «очкариками» не специально, поверьте. Есть плохая генетика, которая делает фактором риска совершенно обычные для других людей вещи, вроде печенья к чаю или чтения в электричке. Некоторые травмы (а также болезни) приводят к набору веса или потере зрения. Беременность не болезнь — как нам всем известно — но тоже серьезный фактор риска. Можно и глазки посадить, и на 30 килограммов поправиться. И даже взрывной рост организма в подростковый период иногда приводит к проблемам с весом и зрением.

Вообще, единственной причиной, по которой полных людей осуждают, а «очкариков» — нет, являются стереотипы: «толстеют от лени» и «зрение портится от чтения». То есть, в первом случае человек ничего не делает, а во втором — делает, пусть и во вред себе. И саморазрушительное безделье считают более греховным, чем саморазрушительное деяние. Продолжу эту мысль: если полный человек начнет худеть с помощью каких-то вредных для здоровья вещей, его будут осуждать меньше, чем того, который не пытается худеть вообще никак. Нет большего врага для общества, чем толстячок, которому и так нормально. А человек в очках, смирившийся со своей особенностью, совершенно не вызывает раздражения.

Почему так происходит? Во-первых, формировавшаяся годами «культура похудения» сделала процесс сброса веса абсолютно прозрачным. Дефицит калорий, избыток движения, велнес, здоровое питание — все это на слуху (в отличие от методик восстановления зрения). Вы в любой момент можете зайти в интернет и найти себе диету по вкусу вместе с комплексом упражнений по силам. Это создает иллюзию доступности похудения: для исправления плохого зрения нужно пойти к врачам и пережить определенные медицинские манипуляции, а сесть на диету можно совершенно самостоятельно.

Мы бы не советовали так делать, и врачи тоже, но из песни слов не выкинешь — самостоятельное похудение является крайне распространенной практикой, в отличие от самостоятельно проведенной операции по исправлению близорукости. Поэтому людям психологически проще смириться с тем, что плохое зрение — это заболевание, требующее обращения к специалистам. А полноту списывают на лень, неумение работать с информацией и недостаток силы воли, хотя он тоже может быть результатом болезни.

Во-вторых, масса людей предпринимает значительные усилия для того, чтобы не толстеть: отказывают себе во вкусностях, занимаются спортом без выходных, устраивают себе «разгрузочные дни», если сорвались… Некоторым такая жизнь нравится, не спорю, но большинство худеющих страдает в глубине души. Если бы этим людям предложили просто не набирать вес безо всяких диет и спорта, они бы отдали за такую «сверхспособность» все что угодно. И им кажется, что бодипозитив, призывающий наслаждаться жизнью в любом теле, каким-то образом бросает тень на их усилия оставаться стройными.

В то же время, если вы исправляете зрение с помощью операции, вам, конечно, придется соблюдать некоторые ограничения, но это посильные для большинства людей ограничения — следить за освещением, делать гимнастику для глаз и не перебирать с экранным временем. Человек, который исправил себе зрение с помощью операции, никогда не станет осуждать того, который решил остаться в очках. Потому что его усилия и лишения не были пожизненными, или хоть сколько-нибудь долгими.

Из-за любовно взращенного культа страданий и иллюзии доступности худобы идея показывать довольных собой пышечек на больших экранах пугает обывателя. Это называют «пропагандой нездоровья», хотя никто в здравом уме не станет специально набирать избыточный вес под воздействием СМИ и кино.

Ничего ужасного от позитивной репрезентации людей в очках не произошло — просто девушки перестали заморачиваться по поводу их наличия. Стали краситься, носить романтичные платья, заниматься спортом и флиртовать с мальчиками так, будто очков и в помине нет. С бодипозитивными героями будет точно так же, поверьте.

Все, на что может сподвигнуть такая «пропаганда», — на наслаждение жизнью в любом теле. Танцевать, носить мини, ходить на свидания, заниматься интересным делом, любить и быть любимыми хотят и могут все, а не только те, кто достаточно страдал.

И очень важно показывать детям, что какими бы они ни были — у них есть возможность стать счастливыми.