Про самореализацию бабушек, благодарность детей и комфорт для всех.
Тема отношений мам со взрослыми дочерьми многогранная и непростая. А когда в семье появляются внуки, отношения иной раз запутываются еще сильнее.
Мы собирали рассказы читательниц о том, как их мамы помогают (или не помогают) с воспитанием внуков. А потом решили поговорить с самими бабушками — как они смотрят на обязанность ухаживать за внуками, готовы ли они отказать от своей жизни ради этого дела и сложно ли им принимать деньги за такую работу.
Собрали истории о разных моделях отношений — таких, в которых женщины считают своим долгом помогать с внуками, и таких, где приоритет — их личная и профессиональная жизнь. Публикуем монологи Елены, Татьяны Андреевны и Виктории.
У меня две дочери — 18 и 20 лет. Внучке полтора года. Мы живем все вместе в Москве. Семью содержим мы с мужем, в первую очередь я.
Когда дочь с мужем Владом пришли и сказали, что приняли решение рожать ребенка, у меня была сильная злость: «Ни фига себе. Вы приняли за меня решение, что я это буду обеспечивать! Решение принимают люди, которые за него могут ответить. Вы ни за что ответить не можете». У Влада работа то была, то ее не было. У дочери не было ни образования, ни работы.
Интересное по теме
«У меня был шок, страх — как же так, мне шестнадцать с половиной лет, как отреагируют родители»: монолог о раннем материнстве и студенчестве
Когда Соня родилась, я переживала, что на меня свалится часть заботы, потому что дочь не будет справляться. Месяц, наверное, [у меня] были истерики и паника, а на второй-третий дочь полностью забрала на себя ребенка и стала хорошо справляться. Я выдохнула, подумала: «Эмоционально справляется — и ладно, а деньги — ерунда».
Когда Соне исполнилось три месяца, у нас был конфликт с Владом и они уехали жить к его родителям. Потом, когда дочь приезжала, я случайно увидела их переписку о том, что «опять не хватит на элементарные продукты». И я сказала им возвращаться. Наша семья живет достаточно обеспеченно, так что содержание дочерей мне дается несложно. Я не могу позволить себе купить младшей дочери нормальную еду и одежду, а старшей сказать: «Пусть твой муж зарабатывает».
Влад — ему чуть за 20 — пытается закрыть хотя бы питание, но пока ему это сложно. Его родители не помогают — считают, что он должен справляться сам. Влад любит дочь, сильно включен в воспитание, ползает за ней на четвереньках, терпит капризы жены. Я воспринимаю это как его вложение в семью.
Ни у моей дочери, ни у кого-либо еще в семье никогда не было мысли, что я буду сидеть с внучкой. Когда дочь сообщала мне о беременности, ее волновал другой вопрос — насколько я ее в этой идее поддержу. Потому что мы говорили, что беременеть без образования — плохая идея. Я считаю, что сначала нужно встать на ноги и иметь возможность что-то ребенку дать. Но раз так вышло — приняли как есть и подстроились под ситуацию.
У моих детей всегда было понимание, что моя работа, моя реализация — это тотально важно. Как минимум, потому что они живут за счет этого. Отдельно мы это не проговаривали, но я принимаю клиентов дома, и дети быстро поняли, что если я работаю, то все ведут себя тихо, потому что мои клиенты — это приоритет для всей семьи.
Если бы я хотела сидеть с ребенком, я бы родила своего. То, что я его не родила, говорит о том, что это не то, чем я хочу заниматься. Года три назад я маялась, не надо ли мне третьего, не буду ли я потом сильно жалеть. Сейчас вопрос закрылся идеально: у меня есть ребенок, которым я занимаюсь столько, сколько хочу, а потом возвращаю его назад. Я очень люблю Соню и провожу с ней время не потому, что надо, а потому, что хочется. Когда я заканчиваю работу, я первым делом иду ее обнять.
В помощи я дочери не отказываю — мы договариваемся, они подстраиваются под наши условия. Мои пожелания и мой график в приоритете. Это ключевое: приоритет каждого должен быть на своих интересах. Их приоритет — родить так рано. Окей, но из-за их решения я в 40 лет жизнь завершать не буду.
Есть мое время, куда я никого не пускаю. В субботу — это мой единственный выходной — я всех посылаю на фиг, меня никто не трогает. У дочери даже в голове нет такого сказать: «Мы в субботу уходим без ребенка». У нас так не принято. Она приходит и говорит: «Мама, в какие дни ты можешь взять Соню? Мне нужно вот это и вот это». Я говорю, когда могу.
Я много вкладываю в них, поддерживаю, но только после того, как получено свое. Потому что если не сделано свое и нет ресурсов, будет копиться злость на то, что из-за них у меня нет моей жизни. Надеюсь, для своих детей я хороший пример того, что, независимо от того, кто чего хочет, твоя жизнь важнее всего остального. В ней должно быть достаточно всего, чтобы, помимо детей, было чем заняться.
Меня удивила реакция на мои рилсы (Елена опубликовала у себя в блоге несколько роликов на тему детско-родительских отношений, в том числе видео, в котором сказала, что «посылает детей лесом», когда они просят посидеть с их ребенком на выходных. В ответ она получила много негативных комментариев. — Прим. НЭН). А что вы хотите? Мне не 70. В 70, наверное, нефиг делать и единственное удовольствие — это дети, потому что твоя жизнь схлопывается до небольшого мира, физически ты уже не очень и профессионально не справляешься.
Правда, непонятно, как физически в 70 можно справляться с маленьким ребенком — я в 40 за час уже никакущая. Так что, когда 70-летние бабушки сидят [с ребенком], — это, скорее всего, издевательство над ребенком, который, по сути, остается один: бабушка с ним не может быть, она сидит, а он сам себе лазит по полу. Для годовалого ребенка это ужасно. Как терапевт, я понимаю, что это травма — бросили и те, и другие. Родители себе жизнь облегчили тем, что скинули ребенка кому-то, не думая, как этот кто-то справится.
Думаю, людей так взорвали мои рилсы, потому что одиночество — это самый большой страх и самая большая боль людей. У матерей страх, что их пошлют на старости лет, у детей — что им не протянут руку. Где много злости — там много боли.
Матери прошлого поколения, матери сегодняшних взрослых людей — это «бытовые» матери, эмоционально очень невключенные, и это общая боль. Я думаю, в России очень мало девчонок, которые в 20 лет могут прийти, сказать: «Я беременна, тебе придется меня содержать» — и не получить в свой адрес агрессию.
Интересное по теме
Родила и пожалела: истории женщин, которые не хотят быть мамами
У дочери есть доступ к моей карте. Покупку продуктов, памперсов, других необходимых для ребенка вещей мы не обсуждаем — она это просто покупает. У дочери есть какая-то аккуратность и бережность к деньгам.
На одежду она спрашивает, но, даже когда я пытаюсь навязать что-то подороже, она все равно скорее возьмет подешевле — видимо, ей так спокойнее, мучает вина.
У дочери нет больших финансовых запросов и много благодарности ко мне. А еще она готовит на всех. В общем, мне так комфортно.
Когда она попыталась выйти на работу, я ей запретила, потому что это травма для ребенка и вообще абсолютно бесполезная история.
В три года внучку надо будет отдать в садик, и дочь будет поступать в вуз. Это моя ответственность, я готова оплатить учебу. Я хожу активно настаиваю и настраиваю ее на получение образования, говорю, что ей нужно будет выдержать, что дети на очном обучении будут младше нее, что ей придется сначала Соню оттащить в сад, а потом ехать вуз и т. п. В общем, что ей будет непросто. А вот когда она получит диплом, тогда уже точно — «вперед, во взрослую, самостоятельную жизнь». Соню мы все равно будем где-то подхватывать и закрывать ее потребности, а все остальное они с мужем должны будут научиться покрывать сами.
Старшую дочку Олечку я родила через полгода после того, как закончила институт в 1979 году.
Мои родители с детьми всегда помогали. Помню, как мама и папа изворачивались, чтобы помочь. У папы был обеденный перерыв два часа — он его использовал, чтобы помочь. Мама, которая была начальником отдела, могла позвонить в райисполком, сказать: «Я туда-то уехала, работаю на телефоне», — а сама в это время с внучкой помогала.
Через год и семь месяцев после старшей дочки я родила среднюю, Леночку. Спустя много лет пошла в поход за мальчиком, но родила еще одну девочку — Машеньку. Обожаю, что у меня одни девочки. Я знаю, что с ними делать.
Так что когда мои дочери начали рожать, я знала, что буду помогать им. Старшая, Олечка, родила на четвертом курсе. Мне тогда было 43 года, я не готова была стать бабушкой и сначала не знала, как себя вести. Сейчас я понимаю, что, когда бабушка молодая, — это шикарно. Я — Таня, а не бабушка, и до сих «бабушка» не прижилась.
Я понимала, что, если Олечка возьмет академ, ей не то что не догнать… но мы такие люди, нам все нужно делать хорошо… В общем, я взяла отпуск по уходу за ребенком и каждый день ездила к ним в другой город, а дочь заканчивала четвертый курс. Это был авантюризм, комсомольский задор. Я договорилась, и в 6:30 грузовая машина заезжала за мной, и я ехала в другой город помогать с внучкой. В это время моя младшая, десятилетняя дочь Маша была в школе.
В отпуске по уходу за ребенком я пробыла несколько месяцев, в июне Олечка сдала сессию и я вышла на работу. На следующем, пятом курсе у них было свободное посещение, и моя помощь уже не требовалась.
Я мама сумасшедшая, очень строгая, у меня все должно быть по правилам, но я тут же очень добрая. Если у меня ребенок болел, я ночью на коленях перед ним стояла, среди ночи могла подругу-педиатра разбудить: «Галка, что делать?! Галя, у меня ребенок болеет». Утром извинялась за поздний звонок… Я очень строгая, но мне не стыдно: у меня дочери нормальные, хорошие девчонки, состоялись в жизни.
Теперь много занимаюсь внучками — у меня их четыре.
У меня такое правило есть: Таня два раза не говорит, я никогда не буду впустую сотрясать воздух. Не хочешь делать — флаг тебе в руки. Но знай, что, когда ты подойдешь ко мне со своей просьбой — например, захочешь в парк, — я тебе отвечу, что не могу. Один раз ты не сделала то, что я тебя попросила, потом я тебе откажу. С внучкой Анечкой у нас были сложности, она не хотела читать, не хотела делать уроки. Я говорю: «Ну хорошо, вот ты не делаешь уроки, значит, давай мультик не будем смотреть». Наказание должно быть равноценным, адекватным, нельзя на мелочь каким-то глобальным наказанием отвечать.
Есть правила, которые я прошу внучек соблюдать, — правила соблюдаются неукоснительно. Не нами придумано — не нам их и отменять. Одно из таких правил — ни в коем случае нельзя врать. Ты можешь не всю правду сказать, но не надо врать. Еще правило: если знаешь, что не сделаешь дело хорошо, лучше не начинай, не трать свое время.
С Катюшкой я много занимаюсь. Она такая застенчивая. Я понимала, что ей нужно будет в коллективе общаться. Мы с ней выходили на луг, и я ей говорила: «Кричи!» Она (слабенько): «Ааа». Я говорю: «Кричи громче! Никого нет». Чтобы она выплескивала, кричала. Потом она как-то зимой приехала и говорит: «Таня, пойдем кричать». И мы зимой, проваливаясь по колено, тоже ходили кричать.
Катюшка сложно с детьми сходилась, и я стала приглашать всех детей к нам домой. У нас была целая комната с игрушками, где они играли. У меня к детям была только одна просьба — чтобы они мирно играли и не обижали друг друга. Один раз мальчик обозвал свою сестренку. Я его взяла за руку, он плакал, но я сказала: «Нет, все. Я же просила никого не обижать, а ты очень хорошую, добрую свою сестренку обозвал нехорошими словами, так что ты сегодня уходишь».
Мне нужно 20 тысяч шагов ходить каждый день, я занимаюсь скандинавской ходьбой, каждое утро хожу в бассейн. Чтобы соответствовать внучкам, в моем возрасте нужно уделять много внимания своему здоровью и физической форме. В бассейне другие бабушки часто спрашивают: «Вы почему всегда торопитесь?» Я говорю: «У меня нет времени, у меня внучки».
Мои дети — дочери и внучки — знают, что я всегда на связи. Я отодвину что-то, обязательно приду на помощь, но не для пустого — только если нужно для дела. Муж как-то сказал, что мне нужно две жизни, что уже давным-давно можно не бегать, не прыгать, но я ответила: «Не дождетесь. Старость меня дома не застанет». Да, у меня ноги болят, проблемы со здоровьем, но эти проблемы физиологические, душевных нет.
Пятница у меня день для девочек. Они приезжают ко мне, у нас традиционная пицца, массаж. В остальное время по требованию — дочь звонит, когда ей нужна помощь. На время поездок дочерей могу с двумя внучками спокойно оставаться, одну в садик вожу, другую — в школу. Я никогда не буду делать то, что мне неприятно, то, что у меня не получится.
Я составляю примерный план на неделю, говорю дочерям, в какие дни недели и в какое время могу помогать. Если им край что-то нужно, я свои планы перекидываю.
Вот как может строиться мой день. С утра дома сварила заготовку пшенной каши на воде, прибегаю к ним — Анечка у меня во вторую смену учится, нужно ее покормить. Прибегаю, молоко в кашу налила, покормила ее, пока ей подготовили компьютер. Потом у нее часовое занятие с репетитором по математике. Я занимаюсь с ней чтением и русским. Она отзанималась час, мы с ней покушали — я борщик сварила, и мы пошли с ней в школу. Потом я пошла в бассейн, из бассейна прибегаю домой, чай пью — и за ней в школу. Параллельно забираем Полинку.
У меня был конфликт со старшей дочерью. Как-то, когда внучка Катя была у меня, приехал ее папа Саша. Что-то ему не понравилось, он позвонил Оле и сказал, что я неправильно детей воспитываю. Оля прилетела, с шумом с гамом забрала Катю, а через два часа тихо-тихо с пакетиками вернула ее обратно.
Когда Катя родилась, мне подруга-педиатр сказала: «Татьяна, чтобы я твои слезки не вытирала. Твое место далеко сзади. Ты не мама, ты — бабушка». И я для себя вывела правило: дали детей — спасибо, забрали — имеют право.
Сейчас я живу на пенсию, и дочки меня балуют. Но я не сразу стала принимать от них деньги.
19 лет назад не стало моей средней дочки Леночки, у меня был очень тяжелый период. Оля тогда начала работать, пыталась привезти мне какие-то продукты, помочь деньгами. Я воспринимала это как оскорбление, возвращала деньги. Оля поступила по-мудрому — стала рублей на 300 покупать набор, говорила: «Мама, это подарок».
Я не готова была принимать, а потом у меня умерла старшая сестра Наташа, и дочери сказали: «Мама, не езди на похороны». И дали мне 20 тысяч, чтобы я поехала в санаторий в Светлогорск. С тех пор я нормально принимаю помощь от детей. Мы ездили с Машей в Европу — в мои любимые Карловы Вары, Прагу, Дрезден.
Иногда я задумываюсь о том, что у меня времени на себя совершенно не хватает, думаю, что пошла бы на работу. Но сейчас воспитание девочек намного важнее, и, к тому же, они так быстро вырастут.
Потом, когда это все закончится, пойду в совет ветеранов, буду заниматься какой-то общественной работой.
Интересное по теме
«Моя свекровь — отличная бабушка»: монологи родителей о взаимной любви их детей и старших родственников
Когда Аня забеременела, мне было 54. Жизнь у меня строилась так: работа — дом — работа. Я была заведующей кассой в Сбербанке. Работа напряженная, но было терпимо, пока не стали ставить нереальные планы. Зарплата была по банковской сфере средняя, могло быть побольше за такой объем работы. Еще я волонтерила в кошачьем приюте. Иногда ездила в ближние поездки — в Псковскую область, на дачу, в кратковременные поездки по городам России.
Когда Аня забеременела, мы с ней обсудили, что будет выгоднее, если она выйдет на работу раньше, — у нее зарплата вдвое больше моей, есть карьерные перспективы. У меня их, конечно, уже не было, повышать зарплату тоже не планировали.
Когда я вышла в отпуск по уходу за ребенком, мой образ жизни особо не изменился. Я же не сижу с ребенком круглосуточно. Вечера у меня, как правило, свободные. Могут быть заняты, когда Аня задерживается на работе или уезжает в командировку. Еще папа ребенка на подхвате. Так что я продолжаю волонтерить в свободное время — раз в неделю езжу в приют. Иногда езжу в паломнические поездки — в Новгородскую область, по Золотому кольцу, в Калужскую область, в Тверь — у меня там подруга живет.
Ребенок спокойный, играет, умеет себя занимать игрушками. Первое время я приходила к ребятам в выходные, помогала, вспомнила сама, как это вообще с маленьким ребенком, что с ним делать. Сейчас так много приспособлений для помощи родителям, особенно если сравнить с тем, что было в начале 90-х. Небо и земля.
Мой муж обрадовался, когда я вышла в отпуск по уходу за ребенком. Ему нравится, что я дома. Он сейчас сам не работает — ухаживает за мамой, страдающей деменцией, она живет в другом районе, муж обычно с ней, сюда приезжает только днем нам помогать. Их дети и его брат ему за это платят.
Дочь мне помогает материально (дочь Виктории рассказывала, что они перечисляют бабушке 50 тысяч рублей в месяц. — Прим. НЭН). Я ребенку многое покупаю — игрушки, одежду, еду готовлю. От баночек мы отказались, я сама готовлю детскую еду. Сначала я получала декретные. Потом они закончились. Я сама ни о чем у дочери не просила. У нас не принято клянчить друг у друга. Она сказала: «Я буду тебе вот столько давать в месяц, это не обсуждается».
Я продолжаю оставаться в отпуске по уходу за ребенком (уже без выплат). В августе думала выйти на полставки обратно в Сбербанк, но там меня брали только на полную ставку. А нам это совсем неудобно. Еще думала подработать почтальоном по утрам, но меня не взяли, так как я официально числюсь в Сбербанке.
Когда ребенок пойдет в детский сад, я выйду на работу, но не на прежнее место: не хочется так много материальной ответственности нести. Или курсы буду вести, или в РЖД пойду.
Обычно внучку мне привозят в 11, забирают в 17:30. Иногда я приезжаю к ним на выходные, чтобы позаниматься с внучкой, а родители могли бы выспаться.
Иногда посреди недели с ребенком занимается папа и у меня выходной, когда мне нужно куда-то уехать или какими-то своими делами заняться.
Папа внучки работает из дома. Как-то, когда я болела ОРЗ, он провел с ней три дня. Правда, потом сам заболел. Ему, конечно, тяжело, он не любит рано вставать. А ребенок самое позднее в 7:30 просыпается. Я привыкла рано вставать, даже раньше ребенка просыпаюсь. Легкую уборку утром могу сделать перед тем, как ребенка привезут.
Меня немного смущает, что я живу за счет дочери. Хотелось бы что-то самой заработать, обычно люди в моем возрасте еще вовсю работают, а я дома засела, можно сказать. Дочка говорит: «Мама, это твоя работа пока».
Вообще это у нас семейная традиция — помогать. Моя бабушка сидела со мной, давала моей маме работать. Когда я сама из декрета вышла, моя мама с моей дочкой очень много времени проводила — целый год с ней была, пока я работала и жилье искала.
Ликбез
«Пусть будет стыдно тому, кто смотрит!» и другие советы читательницам НЭН от старших родственников
Мнения
Учебник по латыни и настольная ролевая игра: как не терять себя и семью в эмиграции
Новости
Продавщица приняла роды на парковке в Австралии
Новости
«Вы потерпели неудачу как родители». В США отца и мать школьного стрелка приговорили к реальным срокам
Мерч
Рассылка
