Бабушка, которая меня не очень любила: рассказ, способный растрогать любого

Колонка Анны Кухаревой.

Иллюстрация Настасьи Железняк

Бабушки традиционно играют большую роль в жизни семей на постсоветском пространстве — особенно это хорошо понимают те, кто рос в 90-е, когда родители пропадали на работах, а детям приходилось проводить время среди старших родственников.

Наша колумнистка Анна Кухарева решила рассказать свою историю — она о бабушке, которая, казалось, не слишком сильно любила внучку, но давала ей возможность быть собой. И именно это было самым ценным, что она смогла дать ребенку. А у вас есть такие воспоминания из детства?

Как и у большинства людей на свете, у меня есть бабушки. Точнее, одна есть, а вторая была. Вот о последней я и хочу рассказать.

Как уже ясно из заглавия, считалось, что баба Ира меня не очень любила. Не в смысле «терпеть не могла», просто у нее был обожаемый внук, которому доставалось больше карамелек и карманных денег. И этим внуком был мой младший брат.

Интересное по теме

Как выбрать книгу, которая подойдет именно вашему ребенку

В принципе, если оглянуться назад и посмотреть непредвзято, то это даже логично. Мой отец был поздним ребенком, а брат точь-в-точь на него походил. Кто же откажется снова пережить детство собственного младшего сына, только без запредельной материнской ответственности и серьезных материальных затрат?

К тому же, с рождения и вплоть до моих трех лет мы с папой и мамой жили в доме бабушки Иры. Я была беспокойным младенцем, а повзрослев, стала ужасным тоддлером. Ужасным с большой буквы «У».


Честно говоря, если бы где-то выдавали приз родителям самого страшного малолетнего пакостника, мои могли бы прийти за ним, открыв дверь с ноги.


Я била посуду, качалась на шторах, плавила игрушки на печке, роняла на себя шкаф, проглатывала магнит, пила люголь, укусила кошку за хвост (правда, кошка была скора на расправу, и второй раз ее беспокоить я уже не решилась).

Однажды, когда родители куда-то отлучились, к бабушке зашла подружка баба Маша и принесла полведра куриных яиц. Гостинец она оставила в сенях. Бабушки «зацепились языками» и потеряли счет времени, а я тем временем выскользнула за дверь… Когда старушки спохватились, все сени были уже желтыми и склизкими. Баба Ира аж за сердце схватилась, хотя сроду на него не жаловалась. В общем, ваша покорная слуга была «неслухом хуже отца». Потом разрушительные порывы утихли, но осадочек, как говорится, остался.

Интересное по теме

«На развивашки я ходила к бабуле, которая научила меня петь матерные частушки и ругать Ельцина»: колонка молодой матери против раннего развития

Время шло, началась учеба в школе. Я подавала большие надежды, и родителям хотелось, чтобы так было и впредь. Меня записали на скрипку и танцы, но из-за плотного расписания мне не хватало времени нормально поесть, так что балет пришлось бросить. Осталась музыка: три занятия в неделю, плюс сольфеджио, плюс музыкальная литература, плюс «общее фортепиано». Лет в двенадцать к этому списку добавился волейбол (не спрашивайте, как он сочетался со скрипкой и необходимостью беречь руки!).

Ходить домой, чтобы пообедать, было далеко, поэтому время перед кружками я коротала у бабы Иры — она жила совсем недалеко от школы.


Я любила музыку и не любила спорт, но больше всего на свете мне нравилось просто сидеть и читать книжки. Дай мне волю — именно этим и занималась бы с утра до ночи! Но по мере приближения к старшим классам это мое хобби все меньше нравилось родителям и второй моей бабушке.

Все желали для меня самого лучшего: чтобы я получила золотую медаль, поступила в университет, стала гармонично развитым человеком, была вежливой, красивой и трудолюбивой… Для того, чтобы все это у меня было, меня воспитывали: постоянно спрашивали, выучила ли я уроки, занималась ли скрипкой, помыла ли посуду. Если на какой-то вопрос отвечала «нет» — сильно ругали, называли лентяйкой и грозили судьбой технички.

Интересное по теме

Только не вундеркинд. Почему растить из ребенка гения — плохая идея

Помню, однажды отец оттаскал меня за уши за то, что я, придя из школы два часа назад, еще не успела выучить географию. Если вдуматься: ну совершенный же бред. География, с какой стороны ни посмотри, могла мне понадобиться только ради медали, и вообще я все отлично запомнила еще на уроке, но… Мне нельзя было уставать. Мне нельзя было отдыхать. «Лучший отдых — это смена деятельности», — говорила моя бабушка Галя, когда я жаловалась на утомление.


Все хотели для меня самого лучшего, а баба Ира, которая меня не любила, хотела, чтобы у меня были сухие валенки и чтобы я «не ушла на тренировку не жрамши». И, пресвятые ежики, как же это мне нравилось!


Я знала, что, когда я приду из школы, бабушка побьет мою шубу веником прямо на мне и повесит ее сушиться, а валенки поставит на печь. Там же, на приступочке, чтобы оставался горячим, меня ждал обед — что-нибудь из любимых блюд. Чаще всего это была обжаренная целиком до золотой корочки картошка. Или куриная лапша. Или беляши. Бабушка умела и любила готовить простую деревенскую еду. Но иногда она нехило кулинарно заморачивалась: парила тыкву или калину в большом чугунке (ням-ням!) или в нем же готовила «катанку».

Знаете, что такое «катанка»? Бабушка брала тесто, посыпала стол мукой и катала тесто по столу, пока оно не распадалось на мелкие горошинки. Потом она их обсушивала на противне, обжаривала на сухой сковороде и томила в курином бульоне. Не помню, была ли там картошка, но, скорее всего, была. Не так давно в супермаркете я увидела в отделе с макаронами пасту «Ачини ди пепе» и меня накрыло узнаванием: «катанка»! Чуть не прослезилась.

Я знала, что в доме будет жарко натоплено. После еды я возьму жареные семечки и буду читать или делать уроки, а бабушка — смотреть свои любимые бразильские сериалы. Частенько я доставала из шкафа все ее платки и любовалась ими, потом заворачивалась в них, как индианка в сари, и ходила перед зеркалом. Платков у бабы Иры было великое множество — она не выходила из дому с непокрытой головой, потому что была староверкой.

Мне разрешалось брать ее старинный Псалтырь и читать его, так что до сих пор я довольно хорошо знаю церковнославянский. Баба Ира меня ему специально не учила, просто дала азбуку и сказала: «Хочешь — разбирайся».

Если мне надо было у нее переночевать (сломался дома телевизор, а там новая серия «Секретных материалов»!), бабушка застилала мне диван, а к нему подставляла стулья и на них укладывала пухлые деревенские подушки. И лет до четырнадцати мне не удавалось убедить бабу Иру, что я больше не падаю с кровати во сне.

Бабушка никак не комментировала мои занятия. Не переживала по поводу моей лени или возможных плохих оценок. Она была уверена, что я поступлю в институт: куда ж я еще денусь! Баба Ира не желала мне самого лучшего, она просто выполняла простые бабушкинские обязанности: покормить, причесать, высушить одежду, проследить, чтобы помыла руки. Забавно, что ей я хотела помочь по дому гораздо чаще, чем тем, кто пытался привить мне трудолюбие.

Иногда я донимала ее расспросами про юность и детство — у нее очень интересная биография. Баба Ира отвечала неохотно, но от меня непросто отделаться. Иногда она сама бралась что-то мне рассказывать, например — читала наизусть любимые стихи. Порой к ней в гости заходила ее младшая сестра баба Дуся, и тогда мы играли в карты. Я обыгрывала старушек в «дурака» и радовалась, а они говорили: «Не везет в картах — повезет в любви».

Бабушка была пожилой женщиной уже когда я родилась. Умерла она, когда я оканчивала первую практику в газете.

С тех пор мне часто снится ее дом и она сама. Снятся беленые стены, старый диван, черно-белый телевизор, баночка с тмином, толстая кошка, вязаные «кружки» на полу… Снится запах этого места. Снится жар натопленной печи или белая смородина в ее крошечном садике. И мне хорошо в этих снах.

Не так давно мне удалось сформулировать, почему я так часто вспоминаю бабу Иру, которая меня не сильно любила: в ее доме было тепло, уютно, вкусно и безопасно. Там можно было отдохнуть. Не бояться не оправдать надежд.

Такие места сегодня называют модным словом «сейфспейс». У каждого ребенка должно быть безопасное пространство, где он может быть самим собой, не опасаясь осуждения. Иногда таким пространством является родительский дом, иногда — дом бабушки, иногда — дружеская компания, иногда — кружок или спортивная секция.

И хотя мы без устали твердим о важности любви к ребенку, порой, чтобы он вспоминал вас добрым словом, его не надо целовать, тискать, задаривать подарками. Не надо желать для него лучшего и быть требовательным в своей любви. А надо просто от ребенка отстать. Дать передышку. Покормить (и, может быть, причесать, если лохматый).

Потому что, в конечном итоге, дети запомнят как хорошее то место, где им можно было быть слабыми, глупыми, уставшими, ленивыми, беспокойными. Несовершенными. Детьми.

Понравился материал?

Понравился материал?

Поддержите редакцию
Ликбез Подростка отчислили из техникума из-за диагноза ВИЧ. Юристам удалось добиться его восстановления
Рассказываем, как защитить себя, если вы подверглись дискриминации из-за диагноза.