«Ты моя самая большая любовь»: обращение к младенцу, который не пережил роды

Помню, как узнала о тебе. Врач улыбалась и рассказывала что-то про маковое зернышко, которое растет у меня внутри. Я почти не слышала ее слов, пыталась справиться с трясущимися руками и колотящимся сердцем. И пыталась понять: это страшная радость или радостный страх?

Спустя какое-то время я поняла, что ты мне все же очень нравишься. И как только я это поняла, ты стал моей тошнотой. Как отвратительно все пахло! Особенно улица. Никогда не думала, что мы живем в таком ужасно пахнущем мире. Всякий раз, выходя утром из дома, мне приходилось дышать через пропитанный мятным маслом платочек. Только так можно было дотянуть до середины дня, когда рвотные позывы наконец отступали.

Ты был моими бесконечными и утомительными анализами. Кровь натощак, моча после завтрака, мазки до вечера, осмотры, УЗИ. С детства боюсь всех этих жутковатых врачебных процедур, но УЗИ мне понравилось. После него мне дали твою фотографию. Черно-белую. Фото было нечетким и смазанным, но мне показалось, что в профиль у тебя хорошо виден носик пуговкой – милый до невозможности.

Ты гладил меня изнутри, будто бы извиняясь и прося потерпеть еще немножко. Еще немножко бессонницы, еще немножко изжоги, еще немножко отеков и всяких других неудобств. Я гладила тебя в ответ и отвечала, что я, конечно же, потерплю.

Мне говорили, что мы пробудем как одно целое около сорока недель. Но ты не хотел ждать так долго. Наверное, я так расписала этот мир, что тебе не терпелось взглянуть на него собственными глазами. Ты твердо заявил о своем намерении родиться, хотя врачи не советовали тебе, да и я просила не спешить.

Ты был моей болью. Сначала несильной, потом едва терпимой. Потом ты был мои кровотечением. Моим наркозом. Моим полусном. Ради тебя в маленькой комнатке собрались несколько человек. Они что-то громко обсуждали, приходили и уходили и, кажется, очень беспокоились.

Спустя несколько часов я осталась одна. Меня тошнило от наркоза.

Ты - моя самая большая любовь.