Судьба вундеркинда: Павел Коноплев и его короткая, но яркая научная жизнь

Вопреки распространенному мнению, судьба одаренных детей не всегда складывается трагически. Многие из них вырастают в талантливых взрослых и живут счастливо до глубокой старости. Однако некоторые из них слишком переживают из-за того, что все их главные достижения пришлись на детство. Кто-то страдает от того, что родители всячески пытаются подстегивать и развивать одаренность. А кто-то сталкивается с психиатрическими проблемами — и это случай нашего сегодняшнего героя, Павла Коноплева.

Отстающий в развитии или гений?

Павел Коноплев родился 25 марта 1971 года в Москве в интеллигентной советской семье. Его мама Наталья, будучи физиком, работала в НИИ, а папа — программистом. Роды были легкими и быстрыми, однако младенец подхватил в роддоме инфекцию. Болезнь оказалась тяжелой, и врачи давали неутешительные прогнозы, но мальчик выкарабкался. При выписке Наталье Коноплевой сказали, что, скорее всего, ее сын будет отставать в развитии.

Паша действительно пошел и заговорил гораздо позже, чем его ровесники. У мальчика оказалось при этом слабое здоровье — он часто и подолгу болел. Врач в поликлинике настаивал, что ребенка даже в школу не возьмут — настолько заметным казалось отставание в возрасте двух лет.

Интересное по теме

«Я знала, что хорошего дефектолога найти трудно, а дать таблеточки — легко»: история о том, как перестать сражаться с нейроотличием своего ребенка и начать жить

Родители Павла решили не отчаиваться. Чтобы пробудить в ребенке интерес к учебе, они купили плакаты с буквами, цифрами, с таблицей умножения, чуть позже — с таблицей Менделеева, и развесили все это по дому. Они читали мальчику книжки, изучали с ним счет и алфавит, и к трем годам ребенок начал решать математические задачи уровня начальной школы, а к пяти — научился бегло читать.

Математику Паша любил и с удовольствием вычислял все, что только можно. Вскоре и писать научился, наблюдая за родителями. Читал мальчик все подряд, и чаще всего ему попадались университетские учебники.

К шести годам стало понятно, что Павел опережает своих сверстников в знаниях, в связи с чем встал вопрос: а как он будет учиться в школе? Родители посоветовались и решили, что в первый класс он пойдет в семь лет, как положено, чтобы научиться вести себя на уроках, общаться с ровесниками и быть в курсе школьных порядков.

Этот эксперимент закончился неудачно — Паша считал ворон и отвлекался, а первая учительница ставила ему «двойки» (когда не ставила «единицы»). После окончания первого класса Наталья Коноплева отвела сына к психологам, и ей посоветовали отдать ребенка сразу в четвертый класс, чтобы ему было не так скучно. Даже официальную бумагу написали. Пришлось выдержать нелегкий экзамен, включающий вопросы выходящие далеко за пределы программы, но Пашу в четвертый класс перевели.

Астроном или программист?

На этот раз все удалось — Павла перевели в четвертый класс, он наконец-то мог узнавать что-то новое, ни ему, наконец, стало интересно учиться. Хотя и считается, что вундеркиндов в школе не очень любят, вокруг Паши Коноплева сложилась благоприятная атмосфера: его одноклассники и учителя относились к необычному ребенку хорошо.

Павел постоянно искал, чем бы занять свой пытливый ум: он переводил с английского, писал музыку, сочинял стихи, а главное — что-то постоянно вычислял. Однажды он пошел с родителями на премьеру «Сталкера» Тарковского и по звуку падения камня в колодец посчитал его глубину. Это было поразительно, но не то чтобы это кто-то смог бы проверить. Зато другое вычисление стало для него фактически пропуском в науку астрономии.

Интересное по теме

Без развивашек и шахмат: 6 занятий, которые действительно полезны для дошкольника

Однажды, когда мальчик и его мама вместе шли домой из школы, Паша начал сочинять рассказ о полете на Плутон. Наталья спросила сына: «Зачем туда лететь? Я читала, что там темно и Солнце светит, как 15-свечовая лампочка». Павел подумал и сказал: «На самом деле, как 100-свечовая». В чем была особенность Паши, так это в том, что он не просто выдавал озарения, но и мог подкрепить их расчетами. Дома мальчик выписал на бумаге свои вычисления, но родители были не сильны в астрономии, поэтому решили показать вычисления тому, кто разбирается.

Однако там Павел проучился недолго — он опережал программу, и преподаватели предложили отвести его в Астрономический институт им. Штернберга. Профессор Павел Николаевич Холопов поручил мальчику сделать вычисления на основании наблюдений переменных звезд в созвездии Змееносца. Когда он начал свою работу, ему было почти 10 лет. В 15 он опубликовал результаты своих исследований в журнале Академии Наук «Переменные звезды».

На 14-летие Павлу подарили первый советский компьютер — БК-0010. Папа-программист помог сыну разобраться с управлением сложной машиной, и Пашу это очень увлекло. Сначала он «научил» компьютер печатать по-русски, затем принялся создавать движущиеся изображения, а затем принялся создавать компьютерные игры и софт для «бэкашек». Тут Игорь Коноплев перестал поспевать за полетом мысли сына. Когда Паше было 16 лет, о нем напечатал статью «Студенческий вестник», и на подростка обрушилась всесоюзная слава. Телефон не умолкал ни днем, ни ночью — со всех концов страны звонили люди, которым нужны были консультации по запуску игр.

Павел на тот момент уже был студентом — поступил в 15 лет на факультет вычислительной математики и кибернетики в МГУ. Он легко сдавал сессии, получал отличные оценки и был на хорошем счету у преподавателей. Все пророчили ему большое будущее, а на пороге стояла большая беда.

Интересное по теме

Только не вундеркинд. Почему растить из ребенка гения — плохая идея

Психиатрия или гормоны?

Павел выглядел старше своих лет — он был умным, высоким и полноватым, а очки в массивной оправе только добавляли ему «солидности» — но все же он был ребенком. В 15 лет он мог отлично разбираться в математике, физике, астрономии, программировании, однако в межчеловеческих взаимоотношениях парень слегка «проседал». У него образовалось множество приятелей и приятельниц (на факультете вычислительной математики и кибернетики учились сплошь девушки), но они не воспринимали его всерьез, а некоторые — откровенно его использовали для помощи в учебе.

В принципе, Павла это не очень расстраивало поначалу — в целом-то к нему относились прекрасно. И помогать он был рад не только однокурсницам, а вообще всем вокруг. Как раз наступил 1990 год и 18-летнему Павлу пришла в голову мысль податься в депутаты райсовета. Он ходил по квартирам, спрашивал, какая нужна помощь, общался с потенциальными избирателями и в результате победил в первом же туре с большим отрывом от конкурентов.

Однако райсовет просуществовал недолго, а Павел поступил в аспирантуру. И все вместе привело к тому, что у парня началась «черная полоса» в жизни. Наблюдать за распадом страны и экономическим упадком юному идеалисту Коноплеву было тяжело, слушать, как заседания райсовета превращаются в сплошные свары — невыносимо, научный руководитель на факультете не находил с ним общего языка, а отношения с девушками если и были, то исключительно дружеские. Павел начал впадать в депрессию — он испытывал постоянное недовольство собой, а иногда у него случались вспышки ярости из-за которых он швырялся предметами. Особенно часто страдали очки.

Не то, чтобы он не пытался исправить положение — в 19 лет Павел перепоступил и стал работать под началом Юрия Николаевича Павловского. Они занимались математическим прогнозированием будущего. Но в остальном его жизнь не особо менялась и «светлая полоса» не спешила сменять темную.

Вскоре Павел попал на обследование в Центре психического здоровья РАМН. Во многих источниках пишут, что парень порезал себе руки ради привлечения внимания во время ссоры с девушкой. Наталья Коноплева в интервью Елене Погребижской описывала ситуацию иначе — мол, Паша ссорился с девушкой и в процессе ругани достал бритву, вытянул руку и сказал ей: «Режь!» Девушка якобы его и порезала. Как бы то ни было, факт привлечения внимания и факт повреждений были налицо. Первое обследование не выявило серьезных проблем — Пашу выписали, он продолжал учиться и подрабатывать.

Интересное по теме

«Я поняла, что нужно как-то иначе выпускать свою боль». Три истории о селфхарме

Однако родители беспокоились. Вспышки ярости вредили только самому Павлу и окружающей обстановке, но продолжать жить, не пытаясь ничего изменить, было страшно. Наталья и Игорь посоветовались и решили, что Павлу нужна психиатрическая помощь. Врачи поставили юноше диагноз «вялотекущая шизофрения» и начали лечение.

Естественно, что Наталья решила получить поддержку в группе для родных людей с психиатрическими диагнозами. И чем дольше она общалась с ними, тем больше уверялась, что ее сын не болен. Точнее болен, но не так. Парень продолжал учиться и работать по мере сил, у него не было галлюцинаций, он не воображал себя Наполеоном, он оставался все тем же умником, что и раньше, только склонным впадать в уныние и швыряться предметами — короче, его симптомы сильно отличались от того, что описывали другие родители детей с шизофренией. Мама Паши решила, что у него скрытый диабет, поскольку приступы ярости у юноши можно было легко погасить с помощью чего-то сладкого.

От конфет ли, от гормонов ли, или же от тяжелых лекарств, Павел начал сильно набирать вес. Родители продолжали сражаться за более полное обследование. Им удалось попасть на консультацию к Сергею Николаевичу Мосолову, который назначил Павлу эффективное лечение — у юноши снизился вес и прекратились вспышки ярости. Но наблюдаться постоянно именно у этого врача семья не могла — Мосолов был занятым человеком. Остальные психиатры настаивали на другом лечении.

В течение десяти лет Павел периодически лежал в стационаре, который ему не особо-то и помогал, а в промежутках — занимался своими исследованиями. Наталья Коноплева все больше уверялась, что у ее сына проблемы вовсе не с психикой.

Интересное по теме

«Психоз у ребенка разделил нашу жизнь на до и после». Истории детей, которым диагностировали шизофрению в раннем возрасте

У нее были основания для отрицания. Диагноз «вялотекущая шизофрения» получил распространение только в СССР и некоторых странах Восточной Европы, международное сообщество психиатров не приняло его, а применение этого диагноза по отношению к диссидентам показало: поставить его можно буквально кому угодно. Очень часто к «вялотекущим шизофреникам» приписывали людей в депрессии, а также пациентов с невротическими нарушениями и тревожными расстройствами, которым требовалось совершенно иное лечение. То есть, какие у Павла были проблемы с психикой и были ли они вообще, мы никогда не узнаем.

Когда Павлу было 29 лет, он в очередной раз лежал в стационаре. В свой последний день он позвонил матери в семь утра, был весел и бодр. А уже через два часа ей позвонили и сообщили — Павел умер от тромбоэмболии легочной артерии.

Наталья Коноплева винит в смерти сына врачей, которые изначально поставили ему неверный диагноз и давали ему под конец жизни лекарства, которые сильно сгущали кровь. Женщина написала о Павле книгу «Вселенная Паши Коноплева», поучаствовала в создании документального фильма и дала много интервью. Игорь Коноплев умер в июне 2020 года. Других детей у пары не было.