«Депрессия — опасное заболевание, которое может приводить к смерти»: большое интервью психолога Веры Якуповой о ПРД

Как часто случается послеродовая депрессия и как ее распознать самостоятельно?

В России статистики нет, к сожалению. Но по европейской статистике, примерно 10-15 процентов женщин, которые только что родили, подвержены послеродовой депрессии. Тут важно сказать, что это не только мамы, которые родили первого ребенка, но также и те, кто родил второго, третьего и так далее — неважно, сколько у женщины детей, она все равно подвержена риску послеродовой депрессии.

Каковы признаки депрессии? Во-первых, это нарушения сна и нарушение аппетита, однако обычно при послеродовой депрессии не делают большого акцента на физиологические признаки. Почему? Потому что и без того после родов физическое состояние женщины, ее тело сильно меняется, поэтому не всегда то, что происходит, говорит о депрессии. Но сон — это очень яркий показатель: тут мы говорим о состоянии, когда есть возможность спать, но уснуть не получается. то есть речь не о том, что ребенок будит или плохо спит, а о том, что женщина сама не может уснуть — ни днем, ни ночью, никак. Это состояние очень сложное, и оно, наверное, и является самым серьезным признаком ПРД, на который можно сразу обратить внимание. И он очень заметен — для близких в том числе.

Когда у женщины нарушен сон, она не спит несколько дней — это очень серьезная штука. Тут обязательно нужна помощь, нужно восстанавливать сон. Это нельзя пропускать, потому что может возникнуть измененное состояние сознания.

Кроме того, признаком ПРД является постоянная тревога — большая, фоновая. Женщина постоянно находится в напряжении, причем без какой-либо причины. Иногда женщины говорят, что боятся оставаться с детьми наедине, что страшно что-то сломать, как-то навредить ребенку, просто страшно не справиться. И как раз эта сильная тревога может в том числе мешать уснуть.

В целом это ощущение тоски, глубокой печали. Кажется, что ничего больше хорошего не будет в жизни, что впереди ничего нет, пустота, чернота, нет никакой надежды и чувства, что сложности кончатся. Женщины описывают это так: будущего нет, есть только прошлое, и никаких хороших событий они больше не ждут.

Есть еще один весомый признак депрессии — это суицидальные мысли. Это очень серьезно, поэтому этот симптом как бы стоит отдельно — если он есть, то это сто процентов депрессия. В таком случае точно нужно обращаться за помощью как можно скорее. Депрессия — опасное заболевание, которое может приводить к смерти. Не так много психических расстройств и проблем, которые угрожают нашей жизни, но депрессия — одно из них.

Может ли женщина в депрессии причинить вред ребенку?

Детям женщины в депрессии редко причиняют какой-то вред, возможно, только по неосторожности или просто когда уже нет сил ухаживать. Чаще они причиняют вред себе. Поэтому когда появляются мысли, вроде «я смотрю в окно, и понимаю, что это выход — и это единственный выход из всего этого» или «лучше бы этот ребенок родился не у меня, а у кого-то другого», «я плохая мать, я не справляюсь», «надо его кому-нибудь отдать», это серьезно и считается признаком депрессивного состояния.

Можно ли предотвратить развитие депрессии после родов или избавиться от нее своими силами на ранних этапах?

Можно заниматься профилактикой, скажем так. А гарантировать, что депрессии после родов не будет, невозможно. Таких гарантий никто не может дать — ни врачи, ни психологи.

Недавно я читала пост одной мамы, которая рассказывала о курсах подготовке к родам в другой стране, не в России. Так вот, там им рассказывали, что да, послеродовая депрессия бывает, но у вас ее никогда не будет, не беспокойтесь. Но на самом деле это ведь не так.

Поэтому самое первое и главное, что может помочь и как-то сориентироваться — это информация, просвещение. Многие исследования говорят, что информирование о том, какие бывают симптомы у ПРД, что с ними делать, куда обращаться за помощью, имеет огромное значение. Это важно и нужно знать не только мамам, но и их родственникам. Если человек будет знать, что уже на начальных этапах депрессии нужно и можно обращаться за помощью, это состояние не успеет сильно развиться до тяжелого.

Какие есть факторы риска?

Есть группа риска — в нее попадают люди с определенными показателями.

Во-первых, это депрессия во время беременности, так называемая пренатальная депрессия. У нас в культуре принято говорить будущим матерям, которые жалуются на свое состояние, что все пройдет и всему виной гормоны. На самом деле это не так: если депрессия сопровождает беременность, велика вероятность, что она разовьется в послеродовую — это сильнейший предиктор. Поэтому нужно принимать меры, идти к психотерапевту во время беременности и не ждать, пока это усугубится.

Во-вторых, это тяжелая беременность и плохое самочувствие на протяжении всей беременности, а не только в первом или втором триместре. Я проводила лонгитюдное исследование, в котором эта связь ярко выявилась. Почему так? Потому что мы как-то более или менее готовы к неприятным ощущениям в первом триместре — мы про них слышали, знаем, и надеемся на то, что они пройдут. А если они не проходят, и женщина чувствует себя плохо всю беременность, это очень изматывает. Усугубляется все тем, что после родов облегчения не наступает — и сами роды это тяжело, плюс сразу накладывается необходимость заботы о малыше. Иными словами, физическое напряжение продолжается и даже нарастает.

Что еще? Также на риск развития послеродовой депрессии влияют травматичные роды, плохое обращение персонала, одиночество, страх, акушерская агрессия, психологические и физические трудности — когда все пошло не по плану, женщина была растеряна, не знала, что происходит, уровень боли оказался неожиданно высоким и прочее. В таких случаях опыт родов выглядит как посттравматическое стрессовое расстройство. У женщины много вины за то, что произошло, а еще масла в огонь подливают некоторые специалисты, которые несут всякую ересь про пренатальные матрицы Грофа, мол, ребенок должен был пройти в родах то-то и то-то, а если недопрошел, то вся его судьба порушена и так далее. И все это, разумеется, ухудшает мамино состояние. Чем тяжелее прошли роды, тем больше нужна поддержка, а не усугубляющие ее состояние странные концепции.

Также к факторам риска относятся сложные отношения в семье — конфликтные, тяжелые, эмоционально холодные. Все-таки ребенок рождается не в вакууме, а в отношениях, в семье, поэтому поддержка партнера очень важна. Если ее нет, то женщине тяжело.

Я в своем исследовании спрашивала у женщин во время беременности, как они предварительно оценивают, как будут распределяться обязанности по уходу за ребенком в их семьях после рождения ребенка. В основном все говорили о том, что разделение будет 70 на 30 — большую часть берет на себя женщина, а в реальности оказалось, что женщина берет на себя еще больше! По моим данным, после родов распределение было примерно 90 на 10. В общем, столкновение с реальностью, которая оказывается не такой, как ожидалась, тоже важный фактор.

Что делать, если родственники обесценивают состояние женщины? Как ей справляться с ПРД?

Конечно, отсутствие поддержки ситуацию усугубляет. И это очень распространено, потому что в нашем обществе существует стойкое убеждение, что депрессии не существует, что это какая-то блажь, эгоизм, совершенно незначимая вещь. Часто, когда женщина жалуется, ее жалобы пропускают мимо ушей, к сожалению. Поэтому, опять же, здесь очень важно просвещение. Но даже если родные не поддерживают, это не должно мешать искать помощь у специалистов.

Что помогает при депрессии?

При депрессии помогает психотерапия плюс антидепрессанты — этот рецепт известен, его эффективность доказана. Многие исследования показывают, что психотерапия может быть так ж эффективна, как антидепрессанты.

К каким специалистам обращаться?

Антидепрессанты выписывает психиатр. Иногда это может сделать невролог, так тоже бывает. Препараты нужны при тяжелом состоянии, если состояние легкое или пограничное, то психотерапия вполне может с этим справиться.

Антидепрессанты выписывают, когда начались физиологические изменения, например, отсутствие сна, о котором я говорила. То есть когда очень важно вернуть себе физические силы, восстановить их. Прежде, чем идти на терапию — нужны силы на то, чтобы хотя бы встать с кровати. Кстати, вот это тоже яркий признак депрессии — когда тяжело делать даже какие-то простые элементы вещи: встать, умыться, почистить зубы, при этом с телом все в порядке.

Где найти психиатра?

Можно начать с районного психоневрологического диспансера, там неплохие психиатры. Также можно обратиться в поликлинику, частную клинику или психиатру, который ведет частную практику. В большом городе с этим проблем быть не должно. В маленьком сложнее, но ПНД там должен быть.

Можно ли принимать антидепрессанты при грудном вскармливании?

Есть антидепрессанты, совместимые с грудным вскармливанием, их должен назначить врач. Можно поверить совместимость препарата с ГВ на сайте e-lactancia. И, конечно, важно найти компетентного специалиста, который уважает желание мамы продолжать кормление грудью, не отказываться от него. Он должен помогать, бережно относиться к желанию женщины и знать, какие есть препараты и какие из них подойдут в данной ситуации.

Где брать психотерапевта?

В роли терапевта может выступать и психолог, и психиатр, который получил дополнительную квалификацию по психотерапии. Именно поэтому важно смотреть на образование специалиста — не только психологическое или медицинское, но и дополнительную квалификацию именно по психотерапии.

Сейчас есть огромное количество вариантов. Можно найти специалиста, который принимает очно в городе — по отзывам, сайтам-агрегаторам, через знакомых, в соцсетях — например, есть группа «Бережно к себе», где мама спокойно может спросить про контакты, с ней делятся успешным опытом, рассказывают, кому какой специалист помог, и она может выбрать.

Конечно, женщине в депрессии этим заниматься трудно и все зависит от степени тяжести состояния. Хорошо, если подключаются родственники или друзья и помогают искать терапевта — это очень здорово.

Если в вашем городе нет хорошего специалиста, к которому можно прийти, всегда есть форма дистанционной работы — не нужно этого бояться, это может быть вполне эффективно, многие исследования это подтверждают. Недавно я была на Европейском психологическом конгрессе, — это одно из самых крупных мероприятий в мире научной психологии — и там говорилось о том, что как раз фокус исследователей направлен на различные формы дистанционной работы, которые могут облегчать тяжелые состояния, в том числе и депрессивные.

Так что не надо этого бояться, можно работать онлайн, по скайпу или мессенджеру. Есть, например, сервис YouTalk, который помогает подобрать специалиста именно дистанционно, в том числе в формате переписки.

Все это может стать хорошей формой поддержки, если в маленьком городе вы не можете получить помощь очно.

Что можно сделать помимо препаратов и терапии?

Конечно, тут многое зависит от близких, от их желания помогать маме и брать на себя часть обязанностей. Также важно и финансовое состояние — иногда есть возможность пригласить няню, а иногда нет, иногда женщина может вызвать клининг, а иногда нет, потому что в ее семье это считается блажью и дворянскими замашками. А на самом деле это действительно может облегчить жизнь и не так дорого стоить.

Можно подключать подруг, соседок, знакомых, кто может взять ребенка погулять или еще что-то помочь сделать. Есть проект «Кастрюлька каши», где волонтеры приносят мамам, которые не успевают готовить с малышом на руках.

У меня есть пример одной мамы, которая расклеила объявление о помощи по району, и у них там образовался такой круг взаимопомощи: помогали, в магазин ходили, с колясками гуляли, и продолжали общаться, уже когда дети подросли.

Понятно, что человеку в депрессии очень трудно что-то организовывать для себя, но через соцсети — очень мощный инструмент нашего времени — можно обеспечить поиск единомышленников, соседей. Сейчас это уже проще, чем по району расклеивать объявление.

Можно ли получить психологическую помощь бесплатно?

Скажу, что психотерапия — это не всегда дорого, это некий миф. Она не всегда стоит заоблачных денег, часто вполне осязаемых. Опять же, разные сервисы предлагают разные цены, всегда можно найти что-то по карману.

Есть начинающие специалисты, которых тоже можно найти в агрегаторах или через соцсети, которые берут немного или работают за символическую плату. Есть психологи, которые берут одного клиента в месяц pro bono, в рамках благотворительности. Есть бесплатные проекты, например, «Адриатика» — волонтерская помощь начинающих специалистов. Там тоже начинающие специалисты, но они работают по супервизии, что важно — это человек с образованием, который обретает практику, но действует под контролем старших коллег, а не сам по себе что-то придумывает. Так что там тоже нестрашно, может быть вполне талантливо и очень эффективно.

Всегда есть возможности — к счастью, благодаря интернету, не только в большом городе, но и в совсем небольшом.

Многие боятся обращаться к специалистам, поскольку переживают за вероятность разлучения с ребенком. Может ли опека забрать ребенка у женщины с ПРД?

Конечно, нет. Бояться этого не нужно. Если женщина обращается к психиатру, это конфиденциально в любом случае — никаких данных о ней никуда не идет. ПРД — это не общественно опасная ситуация, как, например, если бы речь шла о человеке с психозом, который бегает за соседями с топором.

И даже если женщина ложится в стационар, — такое тоже бывает, если тяжелая форма депрессии, и дома с ней справиться невозможно — ничего страшного не происходит. Это такая же обычная ситуация, как с госпитализацией по любому другому поводу: заболели почки, обострилось что-нибудь после родов или воспаление после кесарева случилось. Мы все иногда болеем, это не значит, что у нас нужно забирать за это детей или что мы плохие родители.

Есть распространенный миф, который останавливает женщину от обращения к психиатру: очень много страхов перед антидепрессантами. Не очень понимаю, почему, но сами женщины говорят, что боятся зависимости и потери контроля. В их представлении антидепрессанты — это что-то вроде тяжелых наркотиков, с которых уже не слезешь. На самом деле антидепрессанты не вызывают зависимости, их пьют курсом, многие из них имеют накопительный эффект. Потом просто уменьшают дозу, а затем прекращают их принимать, а если человек еще и находится в терапии, это значит, он уже тренирует навыки саморегуляции, обращения со своим опытом, эмоциями. Вероятность того, что человек вернется к антидепрессантам, не такая высокая: если снова будет какой-то такой эпизод в жизни, вернется, но в целом это не пожизненная история.

Однако страхов очень много: многие боятся принимать их на ГВ. Но есть лекарства, как я уже говорила, совместимые с грудным вскармливанием. Правда, к сожалению, есть не вполне грамотные специалисты, которые говорят, что при приеме антидепрессантов надо сразу прекращать кормление, а для женщины это может быть очень важно, поскольку ГВ дает ей ощущение, что она хорошая мама, что у нее есть связь с малышом. Для нее это может быть одна из тех ниточек, которую она обрывать не хочет — и ее можно понять, и нужно к этому относиться с уважением.

Какие, кроме ПРД, могут возникнуть психологические проблемы?

Если депрессия возникает, как было сказано выше, в 10-15 процентах случаев, то примерно в одном проценте случаев происходит послеродовый психоз. Это острое состояние, которое находится за гранью психической нормы. Психоз точно не пройдет сам, он обязательно требует вмешательства специалиста и препаратов — и довольно серьезных. Это состояние опасное, потому что человек невменяем и может причинить вред ребенку или себе с большей вероятностью, чем мама в депрессии.

Недавно вышел материал на «Би-Би-Си» про мам, которые убили своих детей, я помогала собирать истории для него. И там как раз есть несколько историй — очень страшных — про послеродовой психоз, которые можно считать его яркой иллюстрацией. Страшно то, что многие из этих историй можно было предотвратить: женщины явно демонстрировали признаки того, что им нехорошо, некоторые даже просили о помощи, просились в больницу, но родственники не обратили на это внимание.

Поэтому тут очень важно родственникам замечать такие тревожные нехорошие признаки: нарушение сна, беспокойство, навязчивые движения, страхи, галлюцинации, фантазии, бред, беспорядочная деятельность — человек ходит по квартире, как тигр в клетке, что-то делает, но все какое-то бесцельное. Человек может говорить, что случится что-то плохое, что он слышит голоса. Если вы заметили такое, нужно сразу обращаться к специалисту, не наблюдать и не ждать — это не проходит само, это очень опасно, нельзя ни в коем случае оставлять женщину наедине с ребенком.

Что еще есть? Есть бэби-блюз, он часто встречается — где-то 70 процентов мам с ним сталкивается. Но это не считается расстройством, это довольно естественное состояние после родов, когда действительно происходит гормональная перестройка, большие изменения в жизни, стресс, возникает некоторая грусть, легкая тоска. Это состояние довольно быстро проходит, где-то в течение пары недель. Это не повод для беспокойства.

Как вы думаете, почему тема послеродовой депрессии только сейчас более или менее начала обсуждаться, хотя проблема-то не нова?

Мне кажется, на эту тему можно написать несколько отдельных статей и прочесть несколько лекций, потому что это очень интересный и многогранный вопрос.

Почему все-таки сейчас? В нашей стране психологическая, эмоциональная, психическая жизнь человека вошла в фокус внимания совсем недавно. В Советском Союзе об этом вообще не было речи, человек скорее воспринимался как функция, как винтик в механизме, который должен был выполнять определенные действия. Это можно увидеть как след в воспитании многих людей, которым внушалась установка: ты должен быть полезным, сам по себе ты никому неинтересен, а мало ли чего ты хочешь, забудь слово «хочу», есть слов» надо». То есть здесь нет никакого интереса к человеку, есть только необходимость выполнять определенные функции — хорошо учиться, убираться, складывать форму аккуратно, работать, быть хорошим гражданином и так далее.

Сейчас, постепенно, все больше и больше расширяется гуманистическая повестка — мы проходим путь от дегуманизации к гуманизации. К счастью, это движение есть, сейчас внимание сосредотачивается на человеке, его эмоциях, психологическом состоянии. Мы стали задумываться о психологических проблемах, начала развиваться психотерапия, люди хотят улучшать качество жизни, ведь многие поколения за нами были заняты только выживанием. А когда ты занят выживания, у тебя фокус внимания очень узкий: что тебе поесть, что надеть и как дотянуть до следующего месяца с этими деньгами. То есть, когда ты находишься в режиме выживания, тебе сложно о чем-то еще думать. Но с ростом уровня жизни человек начинает оглядываться вокруг себя, замечать что-то, пытаться понять, как он живет. Да, можно жить с тревожностью, низкой самооценкой, можно жить и в вялотекущей депрессии, но это будет жизнь не очень высокого качества. Теперь люди стали задумываться, как бы это изменить, как убрать то, что мешает.

Кроме того, мы стали думать про роды, эта сфера тоже развивается. Мы знаем, как важно, чтобы женщинам было комфортно в родах — мы теперь знаем, что это человек, а не объект, как было раньше — что-то врачи там делают, ничего не объясняют и не спрашивают. Сейчас происходит слом нормы, многих такое отношение начинает возмущать: подождите, почему вы мне ничего не рассказали, что со мной, что вы будете делать, не предупредили, а кругом плохие условия, врач не умеет общаться, говорит чудовищные вещи. И чтобы свести такое отношение к себе к минимуму, люди стали заботиться о своем комфорте — приглашают доулу или индивидуальную акушерку. Да и врачи стали потихоньку учиться общаться, делают первые шаги в этом направлении, а в некоторых клиниках специалистов этому учат. Тот же фонд «Свет в руках» старается проводить для врачей обучающие программы, учить их тому, как разговаривать с людьми, которые потеряли ребенка или находятся на грани потери, или обнаружили какие-то серьезные пороки.

Это сейчас такой глобальный процесс. И он в том числе касается переосмысления депрессии и состояния мамы после родов. Мы вдруг замечаем, что мама — это не функция, а человек, у нее тоже есть своя эмоциональная жизнь. Родительство — это отдельная деятельность, отдельная ценность, многие хотят в нем реализоваться. И детей сейчас воспитывают в более гуманистическом ключе, посмотрите, сколько информации есть о том, что травмирует ребенка, что ему полезно, что такое теория привязанности и так далее. И требования к родителям сейчас высоки, и интерес к родительству и детям тоже высок. И поэтому стал попадать в поле внимания тот факт, что материнство — это не всегда радость, это бывает сложно. У женщины сейчас та же социальная жизнь, что и у мужчины, а потом ее сажают дома с малышом и спрашивают: «Ой, а почему ты не рада, почему тебе тяжело?». Ну вообще-то, потому что сидеть в четырех стенах с непривычки очень тяжело.

Еще один важный момент: в советской культуре всегда было очень много похвалы силе, устойчивости — и это понятно, ведь людям приходилось выживать, преодолевать страшные условия и невзгоды и не жаловаться. А сейчас интерес к человеку диктует нам мысль о том, что человек вообще-то несовершенен, это не сверхсущество, мы бываем слабыми и неидеальными, мы не обязаны всегда быть сильными. И это признание того, что можем проявить слабость, запускает разговор о депрессии.

Есть страшный и вредный стереотип о том, что даже если женщина просит помощи, ей можно и не помогать, она сама справится, она же мать, она разберется. А на самом деле она не справится — и это было всегда! Просто про это не говорили. Если мы спросим мам и бабушек, они нам наверняка расскажут какие-то истории о том, как они переживали беременность и роды. И очень часто в этих рассказах можно увидеть признаки депрессии и агрессии к ребенку. Страшные случаи и психозы всегда существовали, это только кажется, что раньше этого ничего не было, а началось только сейчас.

Тогда почему считается, что раньше никаких депрессий не было или что депрессивное состояние напрямую связано с ленью или бездельем? Что должно произойти, чтобы эта стигма была преодолена?

Да, про лень и безделье — это очень распространенный стереотип, и я чаще всего с ним сталкиваюсь, когда речь заходит о послеродовой депрессии и депрессии вообще. Это, опять же, на мой взгляд, растет из парадигмы о том, что человек не может быть слабым, а любая болезнь — это слабость.

Тема депрессии у мамы всегда вызывает сильные чувства и триггерит иногда очень серьезно, даже в группах поддержки, где собрались женщины, которые в той или иной форме столкнулись с ПРД. Когда одна из них рассказывает о своем состоянии, очень тяжелые чувства это вызывает, потому что мы все — дети, у всех есть мамы, и нам все очень важно понимать, что мы были желанными детьми, что мамы нас любили и хотели — это очень базовая человеческая потребность. И когда мы сталкиваемся с рассказом о том, что какая-то мама жалеет о том, что родила, что ей тяжело, что она не чувствует любви к ребенку, нам очень трудно с этим сталкиваться, это колеблет наши собственные устои, гласящие: женщина любит ребенка всегда, несмотря ни на что. К сожалению или счастью, это не так. Мы не животные, мы гораздо более сложные существа, у нас нет инстинктов, наше поведение управляется многими факторами, оно полимотивировано.

Да, депрессия — это тема тяжелая, и с ней не очень хочется сталкиваться, не все люди готовы выдерживать сложные чувства, особенно если у них с родителями отношения тоже не очень, а у нас у многих так. Потому появляется реакция агрессией на слабость.

Недавно встретила такую ремарку: нет, это все неправда, сейчас просто плохие матери пошли, а вот раньше матери были хорошие, они любили своих детей, заботились о них и было все прекрасно. А я думаю вот что: ну смотрите, если то поколение мам было таким чутким, таким психологически устойчивым, таким прекрасным, то почему оно тогда научило своих детей реагировать агрессией на слабость? Не сочувствием и желанием поддержать, как это было бы, если бы человек рос в эмпатии, чуткости, с учетом его потребностей — такой человек знает, что у нас бывают разные состояния, эмоции, и он умеет оказывать поддержку, потому что ему демонстрировали, как это делается. То есть тут такая логическая нестыковка: если ты вырос в любви, принятии и эмоциональном контакте, то ты не реагируешь агрессией на проявление чужой слабости, ты понимаешь, что бывают разные состояния, и нужно просто помогать и лечить.

Что сделать для того, чтобы эта стигма ушла? Я думаю, что постепенно, с развитием общества, она уйдет, и это уже видно, потому что стали об этом говорить. Когда начинаются обсуждения, начинаются споры, социологи говорят, что норма отношения к какому-то вопросу меняется в обществе. Когда что-то есть и мы этого не замечаем, это воспринимается как норма. Например, в школе есть оценки, мы их воспринимаем как норму. Но потом вдруг мы начинаем обсуждать, откуда они вообще взялись, нужны они или нет, может быть, это вредит ребенку, а может быть, наоборот: кто-то говорит, что мы без них пропадем, а кто-то — что они только растят в детях тревогу и комплекс неполноценности и так далее. То есть понятно, что общество это заметило, обозначило проблему и начало ее обсуждать. То же самое происходит сейчас с депрессией — и я этому очень рада.

Активное обсуждение депрессии появилось совсем недавно, когда мы начали говорить, что материнство — это не всегда счастье, а дети это и здорово, и трудно. Мы приближаемся к реальности, и это отлично — чем ближе мы к реальности, тем больше мы можем внести в нее изменений и адекватно к ней приспособиться. Мне кажется, что просвещение и информирование в этом вопросе очень важно, поэтому я рада, что у меня есть возможность поговорить с вами о ПРД. Как осуществлять это просвещение? Это статьи, фильмы, лекции, информационные брошюры. Я и мои коллеги работаем в этом направлении.

Нужно, чтобы в женской консультации или в роддоме была брошюра для мамы. Или, например, патронажный педиатр, который приходит домой после того, как малыш родился, он бы вручал маме не листочек с идиотской диетой кормящей матери, которой вообще в мире не существует, а брошюру о послеродовых состояниях со списком тревожных симптомов и контактов специалистов. И чтобы спрашивали не только, как там ребенок, а чтобы маму тоже спрашивали: а у вас как дела, как вы себя чувствуете? Это было бы прекрасно.

Такой общественный запрос есть, понятно, что со стороны государства есть сложности: это все трудно финансово — брошюры, психологи в роддомах. Но, например, в других странах есть система поддержки молодых мам, это вполне реализуемо, ничего в этом сверхъестественного нет. В Великобритании всегда об этом думают, исследуют, разрабатывают меры эффективной поддержки женщины и оффлайн, и онлайн.

В общем, информирование и просвещение должно помочь сделать так, чтобы было так же, как в случае с гриппом и простудой, когда мы не говорим человеку: «Ой, ты чего такой эгоист, разлегся, ну-ка вставай», а знаем, что он болеет и нуждается в покое. Вот нужно, чтобы и с депрессией было так же. Мы к этому движемся, но еще нужно многое решить. Взять хотя бы курсы для будущих родителей: если на Западе женщинам говорят, что их может ждать после родов, то у нас часто об этом даже не упоминают. У нас есть такое представление, что человеку не нужно ничего знать заранее, ну вот когда столкнется, тогда и узнает. А заранее не надо — ну зачем портить настроение беременной. Но, как мы знаем, кто предупрежден, тот вооружен. Нам гораздо тяжелее сталкиваться с тем, к чему мы вообще не готовы, чего не ожидаем. И вместо того, чтобы рассказывать на курсах, как прекрасно проходят роды (что тоже ошибка — роды очень по-разному проходят), нужно говорить о том, что может быть всякое. Лучшая подготовка — толерантность к неопределенности и знание о том, на что можно опереться в случае чего. Это более адекватный подход, чем закрытость от реальности и отношение к психологической проблеме как к моральной распущенности.