Боль, одиночество, страх и работа с травмой — с чем сталкиваются женщины во время родов и после них.
С проблемой акушерского насилия бороться сложно: женщины, пережившие травматичный опыт во время родов, зачастую стремятся его забыть, неохотно им делятся. Об этом действительно тяжело вспоминать и еще тяжелее — рассказывать, но каждая история делает проблему видимой и напоминает, что в родильном отделении женщины регулярно сталкиваются с давлением, хамством и оскорблениями со стороны медицинского персонала. Публикуем истории наших читательниц, которые нашли в себе силы рассказать про свой непростой и болезненный опыт.
Первого сына я рожала в обычном муниципальном роддоме. Все прошло нормально, персонал был вежливым, поэтому второй раз я без тени сомнения приготовилась рожать там же. И если я когда-нибудь решусь на третьего, то тоже пойду туда, потому что на самом деле другого роддома в нашем городе просто нет.
Во время родов меня никто не бил, не связывал, не удерживал, не давал пощечин, моей жизни не угрожала опасность. Дочка родилась здоровой. Все, казалось бы, прошло отлично. Но уже почти семь месяцев я с содроганием вспоминаю этот кошмарный опыт. Роды не начинались вовремя, поэтому последнюю неделю я провела в отделении патологии беременных. Когда я сообщила акушерке, что у меня схватки, она что-то пощупала, посчитала, сказала, что еще рано, но она позовет доктора, чтобы мне было спокойнее.
Здесь мне уже стало страшно, потому что с прошлого раза я запомнила: если доктор придет, но не будет достаточного раскрытия, она будет ругаться. На кого? На меня, конечно: ведь доктор одна, она занята в родильном отделении, ее нельзя отвлекать попусту. Так и случилось. Доктор строго сказала мне идти спать: сегодня точно роды не начнутся. Я очень старалась уснуть, но уже через час боль стала невыносимой. Я не решалась звать акушерку, мне было страшно, что я снова всех отвлеку.
Интересное по теме
«Я ненавидела себя, свои роды, свою жизнь». Еще одна история акушерского насилия
Проходящая мимо моей палаты пациентка услышала, что меня тошнит, и позвала акушерку. Та все-таки отправилась за врачом. Схватки уже были очень сильными, а мне еще нужно было собрать все свои вещи и отнести то, что нельзя брать в родильное, в специальную кабинку, чтобы муж мог позже все оттуда забрать. Где-то на этом этапе меня накрыла истерика — так я реагирую на сильную боль. Я очень хочу быть стойкой и сносить все муки, стиснув зубы, но не могу. Когда я оказалась в родильном отделении, мне не разрешили принимать положение, которое облегчает боль, — нужно было лежать на спине. Я кричала, на каждый мой крик в палату влетала разъяренная акушерка и кричала на меня в ответ: «Прекрати орать! Не готова рожать — че пришла? Сейчас домой отправим!»
Это сейчас, будучи в здравом уме, я понимаю, что никто бы меня домой не отправил, но тогда, в моменте, мне было очень страшно остаться без медицинской помощи. Когда все закончилось, меня продолжал бить сильный озноб, а акушерка кричала: «Прекрати трястись!» Потом, лежа на неудобном и холодном родильном столе, в совершенно неудобном для меня положении, я должна была покормить ребенка. Акушерка больно стиснула мою грудь и засунула младенцу в рот. Так я лежала минут 15 или больше.
Я не могла пошевелиться, у меня болела спина и онемела рука, я боялась уронить ребенка и хотела, чтобы ее уже поскорее забрали, а меня — отвезли в палату, чтобы я могла наконец-то поспать. Вскоре акушерка вернулась и будничным тоном заявила, чтобы я сообщила мужу, что ему нужно передать вещи для меня и ребенка в их отделение. Когда я попросила поселить меня в платную палату, она добавила: «Пусть муж еще кофе принесет, только хороший». Трясущейся рукой через полчаса после родов я записывала в телефон номер акушерки, чтобы муж не ошибся и принес все туда, куда надо.
После я часто обсуждала эти роды со своей тетей, которая работает врачом в поликлинике. Мне было важно доказать кому-то из этой области, что так нельзя. Но тетя сказала, что я не права. Всех не пожалеешь, а своим криком я мешаю персоналу делать свою работу. Я должна быть паинькой и делать все, как доктор скажет, чтобы ребеночек родился здоровым.
Лично мне было очень трудно пережить опыт таких родов: первые недели я даже испытывала ненависть к дочери за ту боль, которую мне пришлось вынести. Прошло время, жизнь вернулась на старые рельсы, я наладила отношения с собой и наслаждаюсь материнством. Но тема «давай заведем еще одного» для меня все еще очень болезненная.
Интересное по теме
«Почему я хочу, но больше не буду рожать»: откровенный рассказ матери двоих детей
При нормально текущих родах врач заходит в родовую палату раз в три-четыре часа. Акушерка может заходить чаще. Но и у нее несколько родовых палат, длинная смена, маленькая зарплата и минимум сил. Получается, большую часть родов женщина проводит в болях, муках и — одна.
Конечно, есть еще партнерские роды. Но в городе, где я рожала, был объявлен карантин и партнеров в роддом не пускали. Даже если карантина нет, попасть к роженице бывает сложно.
В родовой палате мне было очень больно и очень страшно. И я кричала, как младенец, — просто чтобы кто-то ко мне подошел. И ко мне подходили. Сообщить, что я самая истеричная беременная за всю историю роддома, что я пугаю всех вокруг, что я не умею себя вести, что я виновата в том, что не подготовилась, что такова наша женская доля. Иногда ко мне заходила санитарка со шваброй. Она позволяла мне подержать ее за руку. Но это продолжалось недолго. У санитарки была другая работа, а акушерка не позволяла ей давать мне руку. Ведь я могла ее сломать.
Допускаю, что мне было больнее, чем должно было быть, из-за преждевременного отхождения вод. Также мне ставили окситоцин, который тоже усиливает боль. Я попросила анестезию, но она не помогла. Пока я стонала, врач объясняла мне, что большинство женщин на такой анестезии спят.
Я умоляла персонал побыть со мной, они ссылались на то, что у них есть другие дела. Так и положено в роддомах. Из коридора доносились звуки телевизора. Даже если общество не виновато в том, что женщинам больно рожать, можно было бы сделать что-то, чтобы женщины не оставались в родах одни.
Интересное по теме
«Каждая вторая рожавшая женщина в какой-то степени испытала на себе разрушительную силу акушерского насилия»: колонка об уязвимости рожениц перед системой
Моя мама 20 лет назад рожала брата. В полночь ей сделали прокол пузыря, и на шесть часов она осталась одна: весь дежурный персонал ушел спать. Брат застрял в родовых путях, родился едва живой и десять дней после рождения провел в реанимации.
Напуганная этой историей, я надеялась на платные роды. Но в городе, где я рожала, такого варианта не было: платный роддом закрыли несколько лет назад. А платные роды в государственном роддоме ничем не отличаются от бесплатных. Это мне сказал врач, который признался, что очень не любит, когда с ним заключают контракт, потому что это означает еще одну рабочую смену.
Много раз в ответ на мою историю я слышала: «Так всегда и бывает. А что ты хотела? Это нормально».
Нет, это ненормально.
Так как я рожала долго и громко, персонал роддома успел ко мне привыкнуть. Все уже хотели домой — они об этом прямо говорили, а я никак не могла разродиться. Но криками мне удалось привлечь внимание всех. В конце концов вокруг меня столпилось человек пять. Одна врач болтала по телефону, при этом держа мою ногу. Когда уже начали готовить аппарат для вакуумной экстракции плода, мне удалось родить. Кажется, просто благодаря поддержке всей этой команды.
Акушерка, которая несколько часов назад жаловалась, что хочет домой, осталась, чтобы меня зашить. Я не знаю, сколько раз за те 17 часов я просила о помощи. Спустя семь месяцев после родов и несколько месяцев терапии эти часы все еще не уходят из моих мыслей.
Я пошла учиться на доулу: хочу разобраться в том, что происходит в родах, и сделать так, чтобы женщины не оставались в родах одни.
Мерч
Рассылка
