Ода младенцам (которых я раньше недооценивала)

Так получилось, что насладиться младенчеством своего первого ребенка мне особо не удалось: я слышала его фантомный плач, даже если он лежал со мной в одной комнате с закрытым ртом и вообще много тревожилась. Зато теперь, когда у меня родилась дочка, я могу оторваться по полной. Поэтому я даже решила написать собственную оду младенцам (и она не о самых милых розовых пяточках на свете).

Как же это чудесно! Я могу положить двухмесячную дочку в кроватку или на коврик и быть уверенной, что ее геолокация не изменится. Опция с ковриком вообще феноменальная — даже если она научится переворачиваться за те три секунды, на которые я отвернусь от нее, она не упадет, ведь пол тем и ценится в родительской среде, что он побеждает силу гравитации.

Новорожденный ребенок много спит. Да, часы его сна группируются не в тех временных отрезках, в которых мне бы хотелось, и уж точно не всегда в темное время суток, но то, что ребенок время от времени отрубается и дает мне передышку — это просто потрясающе!

Новорожденный легкий. Моя спина пока еще чувствует себя спиной супергероя.

Как же это здорово! Мне пока не надо думать, какую политику мы будем проводить с дочкой в отношении экранного времени и каким образом мне обернется моя собственная непоследовательность в этом деле (пока искренне надеюсь, что ближайшие два года она ничего смотреть не будет).

Мне не надо держать в голове, что нужно не забыть захватить ей пару снеков на прогулку, мне не нужно переживать за то, что она всю неделю ела одни макароны. Пока дочка на монодиете из исключительно полезного продукта, и это просто восхитительно!

Мне не надо спрашивать ее о том, в каком боди она сегодня хочет выйти в свет и успокаивать ее, потому что ее любимые носки оказались в стирке — пока что я ее всемогущий стилист, и она полностью доверяет моему вкусу.

Мне не надо думать о расстановке границ, не надо говорить «нет» твердым голосом, не надо помнить, какие триггеры у ее друзей, мне не надо устраивать для нее play date, прятать от нее сладкую заначку в самый потаенный ящик, мне не надо ей ничего разрешать и ничего запрещать.

Она плачет — я пытаюсь ее успокоить, она улыбается — улыбаюсь и я. Мир родительства в каком-то смысле становится снова простым. Хотя, как мы знаем, таким положение дел останется ненадолго.