«Ну куда теперь они тебе? Только жизнь себе испортишь». Истории детей очень молодых родителей

«Не могу представить, как можно испытывать зависть или неприязнь к родному ребенку»

Через несколько месяцев после моего рождения моей маме исполнилось 19 лет. Она только закончила школу, забеременела на выпускном от первого в жизни секса. Я не знаю, было ли это ее решение — рожать ребенка, но думаю, что нет. Она поступала в университет, собиралась переезжать в Москву из родного маленького городка, у нее было много планов на будущее. Они с моим отцом спешно поженились и стали жить вместе, но еле-еле дотянули до моих полутора лет и развелись.

Первые годы жизни меня воспитывали бабушки, потому что мама училась в местном институте. Когда мне было пять лет, она снова вышла замуж и родила второго ребенка. Тогда я переехала жить к бабушке с дедушкой — мамы в моих детских воспоминаниях почти нет.

Сейчас она очень часто рассказывает одну историю: «Когда тебе был год, мы пошли в гости к друзьям бабули с дедулей отмечать Новый год. И тебе тетя Маша подарила шоколадку. 90-е, еды не было в магазинах, а тут такое! Деликатес! А мне так ужасно обидно и завидно стало! Я подумала: „Как это так, почему ей, а не мне?!“ Ребенок, что тут скажешь». Она очень смеется каждый раз, когда рассказывает эту историю, а для меня это как ножом по сердцу.

Интересное по теме

О чем мы молчим: психолог рассказывает, как понять, что ваша мать вас травмировала

У меня сейчас тоже есть дочка, ей шесть, и я не то что шоколадку — я ногу, почку, что угодно ей отдам. Я не могу представить, как можно испытывать зависть или неприязнь к родному ребенку.

В целом эта история емко описывает мои отношения с мамой. Она меня с младенчества воспринимала как равную, а иногда и как соперницу. Я это, естественно, переняла и не смотрела на нее как на авторитетного взрослого. Она мне была скорее как старшая сестра с гигантской пропастью в возрасте и интересах.

Иногда мне кажется, что маме не стоило меня рожать, потому что если бы она не родила меня, то смогла бы жить свою жизнь так, как хотела, а я не тащила бы на себе этот гигантский багаж детских травм. Кто-то может подумать, что моя мама просто плохая мать, но я вижу, что во второй раз, с моей сестрой, когда она была старше и более зрелой на момент рождения ребенка, у нее получилось гораздо лучше: у них с сестрой прекрасные, очень близкие отношения.

«Фактически бабушка отняла меня у мамы»

Я родилась, когда маме было 18 лет. Роды были через три месяца после того, как она стала сиротой. Дедушка по отцу настоял, чтобы маму забрали в их семью: он считал, что сирота не сможет стать хорошей мамой. Папа ужасно испугался отцовства. Он закрылся в себе и не знал, что делать с новой реальностью. Но, к счастью, через месяц его забрали в армию на три года.

Моей бабушке на момент моего рождения было 38 лет. Она взяла меня на воспитание и ужасно этому радовалась, потому что больше своих детей она иметь уже не могла, хоть и очень хотела. Фактически бабушка отняла меня у мамы. Она была со мной, пока моя мама восстанавливалась в больнице после родов. Она провела там почти пять месяцев: у нее началось заражение крови, она весила 42 килограмма, была истощена, у нее не срастались швы от кесарева.

Когда маму выписали, она узнала, что ребенка у нее нет: бабушка категорически отказывалась давать меня ей в руки, якобы она меня уронит или сломает мне ногу. От стресса молока у мамы не было, но бабушка была только рада — дом пополнили ящики «Малютки». Родители отца были богатыми, по меркам СССР, людьми.

Маме не позволяли переодевать меня, выбирать одежду или еду, кормить, ей только иногда разрешали играть со мной. Вскоре она вышла на работу, потому что ей хотелось независимости. Отец был в армии и писал письма каждые две недели.

Интересное по теме

Когда бабушка и мама не могут поделить ребенка. Что такое «синдром крадущей матери»?

Когда он вернулся из армии, мне было почти три года. Дедушка в честь его возвращения решил подарить родителям дом и со скандалом отобрал меня у бабушки, при условии, что мама будет отдавать меня им на выходные. Он понимал, что в нашем доме явно что-то не так.

В итоге мои родители, которым тогда исполнилось 21, и я оказались одни в своем доме. Мама работала учителем танцев, папа пошел работать на завод, где разливали минеральную воду. Когда мне было пять лет, у меня родилась сестра. Мама никому не сказала, что беременна, и, когда Диана родилась, она никому не давала ее. Примерно в то время я поняла, что у меня несколько мам, а у Дианы — одна. Ради того, чтобы привлечь мое внимание, бабушка, ее сестры и другие родственники отца тратили кучу денег на меня, но Диану никогда и никто не делил и не превозносил. Я росла королевой, а Ди — в моей тени. Я чувствую ее боль по этому поводу даже спустя годы.

Сейчас я понимаю, что переезд в свой дом спас брак моих родителей.

Из ярких детских воспоминаний о восприятии возраста родителей — собрания в школе. Моя мама блондинка ростом 180 сантиметров с зелеными глазами, длинными густыми кудрями по пояс. Когда она заходила в школу, то все смотрели только на нее, все мои одноклассники и мальчики из параллельного класса были влюблены в мою маму. Моя учительница говорила, что только в нашем классе папы приходят на собрание. Мы с сестрой ужасно гордились и тыкали всем в лицо фотками мамы и папы. Он тоже у нас модельной внешности. Мама поступила в университет и получила высшее образование в 27 лет, папа тоже поступил, глядя на нее. Они взрослели вместе с нами и вместе совершали ошибки.

Интересное по теме

«Рядом с ним я могу все — творить, не творить, лежать, бежать, петь, грустить. Он всегда поддержит». Истории пар, которые вместе много лет

Сейчас мне 34 года, маме и папе по 52 года, Диане 29 лет.

Родители чудом не развелись, они любят друг друга и, взявшись за руки, проходят кризис «опустевшего гнезда». Это дается им трудно, потому что у их друзей дети еще подростки и им хочется пережить свое родительство с начала, но более осознанно. Мама часто плачет и говорит, что она плохая мать и не знала ничего, когда только стала мамой. Мой папа нянчит детей и внуков друзей и тяжело вздыхает. Ему больно, что у него не хватало опыта и, как он говорит, «мозгов» играть с нами так, как он играет с этими детьми. К сожалению, после рождения Дианы маме удалили матку и она не смогла больше родить. Бабушка умерла пять лет назад, дедушка — 13 лет назад.

Надо сказать, что мама и папа построили шикарную карьеру. Они оба занимают руководящие должности в банковской сфере и живут довольно богато. Я замужем, Диана тоже. Внуков у моих родителей нет, мы живем в разных странах, но очень близко общаемся. Созвон по видео полным составом проходит у нас почти каждую пятницу. Главная мечта родителей — забирать внуков на лето и осознанно стать бабушкой и дедушкой.

«Гости съедали все, что было в доме, „под водочку“, а наутро мы с братом скребли по сусекам в поисках хоть какой-то еды»

В 90-е моя мама, будучи бунтующим подростком, завязала отношения с парнем, который был на четыре года старше. Она забеременела почти сразу после 16-летия и в 17 родила меня. Они сыграли свадьбу. Через несколько месяцев мама была снова беременна. На третьем месяце второй беременности папа пропал без вести. Его нашли спустя полгода давно мертвым (это было убийство или суицид). Через месяц после этого родился мой брат. Бабушка предложила сдать нас в детдом, аргументируя: «Ну куда теперь они тебе? Только жизнь себе испортишь». Через какое-то время мама снова вышла замуж.

Пока я была маленькой, мне не было еще пяти лет, у нас с мамой были хорошие отношения, я замечала, что она значительно моложе других мам, и гордилась этим. Я всегда сильно удивлялась, видя взрослых мам моих подруг.

Интересное по теме

Почему родителям не стоит дружить со своими детьми

Все наше детство она постоянно тусила, в доме были пьянки, клубы сигаретного дыма, музыка до утра. Гости съедали все, что было в доме, «под водочку», а наутро мы с братом скребли по сусекам в поисках хоть какой-то еды. Мать нами не занималась, по душам не разговаривала, совершала безответственные поступки, была очень жестока. Еще она постоянно на нас срывалась — избивала, орала, оскорбляла и унижала. Слова из ее лексикона: «Ты ноль, и звать тебя никак», «Пока ты здесь жрешь, будешь делать так, как я сказала», «Чтобы сидела ниже травы, тише воды», «Че ты меня опять перед всеми позоришь?! Тварь неблагодарная!», «Здесь твое только говно в унитазе» и многое другое.

Когда я стала подростком, она начала мне завидовать. Она пророчила мне стать проституткой, забеременеть в 15, ничего не добиться в жизни. Однажды она открыла дверь и увидела, как я режу вены. Сказала: «Ну и дура» — и просто закрыла дверь. В другой раз она застала меня за попыткой повеситься, на что начала высмеивать то, на чем я собралась это делать, о чем, кстати, смеясь, припоминала еще много лет.

Когда она видела меня с моими друзьями или парнем, всегда перед ними рисовалась, саркастично подшучивая надо мной. Она проявляла особенное внимание к моим друзьям мужского пола и бойфрендам. Заискивала перед ними. Я вообще не понимала, что происходит, и смогла это все осознать только ближе к своим 30.

Интересное по теме

Детство кончилось: как родители перекладывают на детей ответственность за благополучие в семье (и к чему это приводит)

Когда маме был 31 год, от нее ушел второй муж. Она быстро сошлась с необразованным первым встречным и снова забеременела, уже в 32. Мне было 15 лет, когда родился мой самый младший брат. Уже тогда я осознавала, насколько ужасна она в роли матери, я чувствовала гиперответственность за младшего брата, часто за ним присматривала. Ее модель материнства с 17 лет не прогрессировала от слова «совсем», с разницей в том, что она его никогда не била, но это заслуга ее третьего мужа, он бы этого не позволил. Хотя, кстати, позволял себе избивать меня, моего родного брата и мать.

Она так ничего и не осознала, так и осталась безответственным, капризным и нарциссичным ребенком. Сейчас я могу сказать, что, по ощущениям, меня воспитывала старшая сестра, которая меня ненавидела, завидовала и сильно бесилась оттого, что я существую.

Сейчас мне 30 лет, я ушла из дома в 17, поступила в университет, переехала в Калифорнию и построила прекрасную карьеру. Я работаю с психологом и психиатром уже несколько лет. Я замужем в третий раз. На этот раз — уже осознанно и проделав большую работу над собой и своими травмами (мне все же не удалось избежать родительского сценария). Я жду первого ребенка. Знаю, что точно буду лучше, чем моя мать, но остается страх увидеть ее черты в моем материнстве.

«Последний год мама у меня в черном списке, и я наконец-то могу дышать полной грудью»

Я родилась, когда маме было 20 лет. Она заканчивала медицинский вуз, жила в общежитии, в комнате со своим мужем, моим отцом, и была уверена, что она абсолютно готова к рождению ребенка.

С течением жизни мне удалось понять, что мамино «я тебя планировала вообще-то» заключалось в стереотипах: она только вышла замуж за моего отца, с которым познакомилась за несколько месяцев до этого на дискотеке, не смогла забеременеть в первый месяц их брачной (и ее сексуальной) жизни, очень переживала по этому поводу и смогла забеременеть в следующий цикл.

Естественно, ни о какой подготовке к ребенку речи не шло: несмотря на медвуз, никаких понятий о детской психологии и потребностях ребенка у нее не было. Меня растила бабушка. Именно ее я называю второй (хотя по факту она первая) мамой и поздравляю с Днем матери. Когда мне было три года, мама с отцом окончательно разошлись, так как он был не готов ни ко мне, ни к необходимости бросить наркотики и найти нормальную работу.

Когда мне было четыре года, мама уехала на заработки в Йемен, а я жила с бабушкой и дедом, с ними же я переехала в Санкт-Петербург. Я помню это время смутно, но вспоминаю с большим теплом. Потом мама вернулась и присоединилась к нам. Мама была уверена, что у нее родится девочка, а значит, «бантики, розовые рюшечки и желание быть врачом в маму» — это про нее. Я рушила эти ее представления о себе всю жизнь: у нас были скандалы с рукоприкладством несколько раз в неделю, вплоть до моего ухода из дома. Я любила готический стиль, иногда влюблялась в девочек и поступила на физмат.

Интересное по теме

«У родителей, которые боятся встать на ноги, дети обычно наступают им на пятки»: как должна быть выстроена иерархия в семье

Мама была уверена, что небольшая разница в возрасте позволит нам быть лучшими подругами. Когда мне было 14, она уверяла меня, что я виновата в том, что не уговорила ее разойтись со своим вторым мужем. От моего отчима у нее есть еще двое детей. Моим сиблингам сейчас 16 и девять лет. Средняя сестра и младший брат растут в совершенно другой атмосфере: они окружены гиперопекой, у них нет свободы выбора и им до сих нельзя подходить к плите. Кризис младшего брата все еще в стадии «нам никто не нужен, я на тебе (маме) женюсь через десять лет».

Естественно, из родительского дома меня сдуло в 18 лет и один день. Домашний абьюз спровоцировал мое первое сожительство с партнером, также полное ужасного физического насилия. Сейчас я много лет в терапии. Последние пять лет я пыталась найти с мамой общий язык и даже поддерживала ее после развода. Я взяла на себя роль единственного адекватного взрослого в семье: бабушка и дедушка уже старенькие, мама от них так и не сепарировалась и все свои походы с подругами согласует с дедушкой. Иногда она ими же прикрывает свидания с мужчинами. Даже в это время все наши разговоры кончались обвинениями в моей несостоятельности как взрослой дочери.

Последний год мама у меня в черном списке, и я наконец-то могу дышать полной грудью. Это случилось после того, как она натравила мою младшую сестру поссориться со мной. В тот момент у меня в сердце переклинило: нет у меня мамы, нет у меня такой большой мягкой Ма, к которой можно прийти поплакать на груди, получить чай и поддержку и переночевать во время кризиса. И никогда не было. Просто теперь это видно. Я больше не жду ни налаживания отношений, ни их ухудшения.

Мне 27 лет. Раньше я была чайлдфри и чайлдхейт (англ. child hate — ненависть к детям. — Прим. НЭН), но потом я встретила человека, с которым строю семью и совместное будущее. Я планирую свою работу и бюджет на время декрета. Я «поселилась» на НЭН и давно прочитала все популярные книги по воспитанию и детской психологии, остались только вопросы здоровья. Однозначно могу сказать только то, что мое детство с молодой мамой принесло мне столько стресса и комплексов, что, справившись с ними, я ощущаю себя очень сильной женщиной.