«Я запрещаю бабушкам читать моему полуторагодовалому сыну „Мойдодыра“»: как детские книги культивировали чувство стыда и почему нам пора от него отказаться

Здорово, когда об ощущениях типа стыда говорят не только сами люди, но и предметы и арт-объекты, которые их окружают. Осмыслить стыд современный социум пытается через кино, театр, подкасты, лекции — и даже дизайн. Например, ювелирный бренд Shameless говорит о том, что борьба со стыдом — одна из его миссий, о чем свидетельствует и название студии.

Поскольку и нам в НЭН это близко, мы вместе с Лерой Рубачевой из Shameless решили осмыслить феномен стыда и попросили Марию Ковалеву, психологиню и психодрамтерапевтку, рассказать нам об истоках этого чувства и его изображении в сказках.

Почему для понимания культуры и истоков стыда нужно обращаться к сказкам?

Дело в том, что мы любим истории: волшебные, исторические, на ночь. Все эти истории отражают нашу жизнь, ценности и проблемы. Просто потому, что так устроен наш мозг.

Сказки — это форма, в которой эти истории упаковываются, вместе с моралью и жизненным опытом взрослых понятным детям языком. Сказки демонстрируют, что такое «хорошо», «плохо», отвечают на важные вопросы и вообще полезны для выстраивания жизненной стратегии.

А причем здесь стыд?

Сказки — это отражение времени. Стыд в некоторых из них — это объективная действительность как способ выживания. Объясню.

Я бы хотела рассмотреть, какие истории рассказывали детям в разное время. В средневековье это были кровавые истории с чрезмерными анатомическими подробностями, что для того времени было нормально. Например, в «Золушке» Братьев Гримм одна из сестер, чтобы влезть в туфельку, отрезает себе пальцы, а вторая — пятку. Для нас ужас, а в те времена, видимо — обычное дело.

В советское время после репрессий 30-х годов в детской литературе моделировали новое поведение: «стыдно (страшно) выделяться», «стыдно (страшно) быть громким», «а что люди скажут», «стыдно в таком виде выйти в люди», «стыдно не знать, садись, двойка», «стыдно проявлять телесность». Более того: «стыдно плохо есть», потому что дефицит, а также «стыдно (и очень страшно), если все хорошо».

Поколение миллениалов росло на сказках и историях, где почти за все должно быть стыдно или страшно.

В наше время мы продолжаем читать все те же сказки, но у нас поменялась оптика: мы уже можем выбирать акценты, отстраняться или вообще отказываться от конкретных историй, придумывая и рисуя с детьми свои, как делает художница Сузанна Ротраут (авторка «Карлхена» и серии виммельбухов о временах года — прим. ред.).

Интересное по теме

За бортом: почему я не читаю своему ребенку стихотворения Агнии Барто

Давайте разберем на примерах детскую литературу, на которой многие из нас выросли: Виктора Драгунского, Николая Носова и Корнея Чуковского.

«Тайное становится явным» Виктора Драгунского — это история про то, как в детях развивают расстройство пищевого поведения, манипулируют, обзывают и дают урок стыдливости.

Напомню, что Дениска не любит манную кашу, но вынужден сидеть над ней, потому что очень хочет в Кремль, куда его обещала отвести мама, если он все съест. А то ведь он «вылитый Кощей!». Опустим сам рассказ, когда бедный мальчик давится и пытается хоть как-то сделать кашу съедобной для себя. Но в итоге ребенок не справляется и выливает кашу в окно. К слову сказать, на проходящего мимо пешехода. Тут же в квартире появляется милиционер и начинает Дениску за это стыдить.

«Как не стыдно! — Милиционер даже стал по стойке „смирно“. — Государство предоставляет вам новое жилье, со всеми удобствами и, между прочим, с мусоропроводом, а вы выливаете разную гадость за окно!»

Да, конечно, неприятно, когда ты идешь по улице и на тебя прилетает манная каша, но здесь есть ряд замечаний:

В истории нет прямой связи между стыдом родителя и действием ребенка. Дениска придумал справиться с ситуацией так, не очень корректно и безопасно для окружающих, но это не проблема родителя, ему не нужно испытывать за это стыд.

Нет никакой логики между предоставленной государством квартирой и стыдом за конкретную ситуацию. Если государство дало тебе квартиру, значит ли, что ты во всем должен быть идеальным (и по какой вообще линейке это мерить)? Вряд ли.

Чего ждет вся дружная компания от Дениски в данный момент? Каких конкретных действий? Верно, он ничего уже сделать и исправить не может. К тому же, вряд ли мог придумать что-то другое, потому что жизненного опыта у него мало, говорить «нет» он не умеет и мотивация похода в Кремль — сверхвысока для того, чтобы ребенок мог себя саморегулировать.

Следующий пример — рассказ Николая Носова «Огурцы». Его читать не то что неудобно — даже страшно.

Это история о двух друзьях, которые нарвали огурцов в колхозном огороде. Мало того, что главный герой по имени Котька не знал, что брать огурцы нельзя (все же общее), так еще и пережил всю гамму чувств от страха смерти до стыда и предательства матери. Вот важный диалог из рассказа:

Котька стал плакать:

— Там сторож. Он нам свистел, а мы убежали.

— Вот видишь, что делаете! А если б он поймал вас?

— Он не догнал бы. Он уже старенький дедушка.

— Ну как тебе не стыдно! — говорит мама. — Ведь дедушка за эти огурцы отвечает.

Мама стала совать огурцы обратно Котьке в карман. Котька плакал и кричал:

— Не пойду я! У дедушки ружье. Он выстрелит и убьет меня.

— И пусть убьет! Пусть лучше у меня совсем не будет сына, чем будет сын вор.

— Ну, пойдем со мной, мамочка! На дворе темно. Я боюсь.

— А брать не боялся?

Не знаю, стоит ли тут вообще что-то объяснять с точки зрения детской психологии, но давайте это сделаем:

Совершенно понятно, что незнание законов не уберегает от ответственности, но детский разум не очень готов к такой ответственности. Стыдить за незнание — деструктивная история. Чему она должна научить кроме внушения страха?

Безумный страх ребенка встречается с неисправимой действительностью: родная мама прямым текстом сообщает, что ей настолько стыдно от его поступка, что она готова лишиться его — сына. Отвержение — очень сильное чувство.

Несмотря на то, что история кончилась относительно нормально, благодаря дедушке-сторожу, он ведь мог повести себя иначе — и продолжить стыдить Котьку. И тогда Котька вряд ли бы выбрался из отчаяния и безысходности.

Интересное по теме

«‎Сейчас уйду, останешься один»: что стоит за родительскими угрозами

Дальше «Мойдодыр» Корнея Чуковского. Просто прочтите:

Ах ты, гадкий, ах ты, грязный, неумытый поросенок!

Даже брюки, даже брюки убежали от тебя.

И тебе головомойку, неумытому, дадут — прямо в Мойку, прямо в Мойку с головою окунут!

И даже крокодил, который сначала выступает как защитник в этой истории, поддерживает:

Уходи-ка ты домой, говорит,

Да лицо свое умой, говорит,

А не то, как налечу, говорит,

Растопчу и проглочу, говорит.

Какие выводы может сделать малыш после прочтения этой сказки:

стыдно быть грязным;

стыдно быть непослушным;

в жизни ребенка есть какая-то значимая большая фигура, начальник и командир, которому позволено делать что-то против его воли;

защиты в этом мире в принципе нет.

А теперь давайте разберемся, так ли это? Должно ли быть стыдно маленькому малышу грязным? Нет. Дети изучают мир: выливают кашу на пол, топают по лужам, валяются в снегу и траве, лепят, рисуют и тому подобное. Все это означает познание мира. Нет ничего стыдного и страшного в том, чтобы быть грязным.

Есть кое-что пострашнее — это когда совершенно некому тебя любить таким как ты есть, когда некому заступиться и защитить. Если получается так, то стыд становится реакцией на беспомощность.

Какие выводы можно из этого сделать?

Выводы просты. Каждое последующее поколение растет более свободным. Мы слышим подтверждения от бабушек и прабабушек, которым кажется, что у детей нет «стыда и совести». Если перевести это на человеческий язык, это значит, что:

Триггеры в головах старшего поколения не изменились, а мир изменился. Например, мы читаем детям не только сказки, но и детский научпоп про половое воспитание.

Стыд и совесть — это две разные сущности. Стыд — это социальная эмоция, которая помогает регулировать свое поведение относительно общества. Совесть — порядок внутренних убеждений, ценностей и саморегуляции.

Застыженный ребенок не опирается на совесть, у него она еще не сформировалась. И это нормально.

То, что раньше считалось бесстыдным, сейчас нормально. Быть грязным после игры в песке или отказываться от манной каши, если наелся.

Интересное по теме

«Жизнь была тяжелая и бедная, и провоцировала много насилия, которое сейчас нужно объяснять»: как читать с детьми классические книги с сомнительными (по современным меркам) сюжетами

Как тогда читать сказки и какие?

Конечно продолжать читать, но выбирать, что читать и смотреть ребенку. Если что-то вам кажется неприемлемым — ограждайте, как минимум до начальной школы. Лично я запрещаю бабушкам читать моему полуторагодовалому сыну «Мойдодыра».

Когда читаете книги и смотрите мультфильмы вместе с ребенком — обсуждайте. Так вы сможете объяснять непонятное, дискутировать о поведении и поступках героев, у детей будет работать память и лучше усваиваться нормы. Одно дело сказать ребенку, что вот этот герой плохой, другое — спросить, что он об этом думает.