Суррогатное материнство: что с ним не так и почему его предлагают полностью запретить

Кто имеет право пользоваться услугами суррогатной матери? Какие женщины могут стать суррогатными матерями? Как должна быть законодательно урегулирована эта практика? Все эти вопросы также широко обсуждались в Америке в 1980-х, на заре суррогатного материнства, как и сегодня в России. Агентства, предлагающие бездетным парам такую услугу, рисовали в медиа образ суррогатной матери как почти что святой женщины, которая сможет окончить страдания семей и подарить им ребенка. Но какую цену заплатит за эту добродетель сама суррогатная мать? Часто агентства не информировали женщин о всех рисках этой «работы» и заманивали их сказками о добродетели и приличным денежным вознаграждением.

Вначале практика суррогатного материнства была устроена так: женщина, которая была готова вынашивать ребенка, проходила процедуру искусственной инсеменации спермой отца. Потом репродуктивные технологии усовершенствовались и, начиная с середины 1980-х годов, суррогатным матерям уже стали подсаживать эмбрионы, не имеющие с ними никакой генетической связи. Все больше стал распространяться миф о том, что у суррогатной матери нет ничего общего с ребенком, он просто временно поселился в ее животе, как какой-то паразит. Практически с момента распространения коммерческого суррогатного материнства зародилось и активное феминистское движение против этой практики: пожалуй, сегодня его главный флагман — это международная инициатива Stop Surrogacy Now, призывающая все страны мира на законодательном уровне отказаться от коммерческого суррогатного материнства (Россия — одна из стран, где такая «услуга» разрешена, но есть определенное ограничение: суррогатная мать не может быть донором яйцеклетки для вынашиваемого эмбриона). Вот главные аргументы против суррогатного материнства, представленные в книге Ренаты Кляйн «Суррогатное материнство: нарушение прав человека».

 Это тяжелый опыт для самой суррогатной мамы

Помимо всех сложностей, связанных с прохождением процедуры ЭКО — а это, как известно, довольно непростой гормональный процесс, который не всегда приводит к желанной беременности, у женщин, вынашивающих чужие эмбрионы, чаще встречаются такие осложнения во время беременности, как преэклампсия и аномальное расположение плаценты. Помимо этого, суррогатной матери трудно наладить связь с ребенком во время беременности: она постоянно мысленно пытается дистанцироваться от него. Врачи, занимающиеся сопровождением суррогатного материнства, как правило, говорят женщине, что этот ребенок просто растет в ее матке (особенно, если для оплодотворения использовались яйцеклетки другой женщины и проще сказать, что никакого участия женщины на «генном» уровне в создании эмбриона не произошло). Женщина не может предугадать, каким будет ее психологическое состояние во время беременности и после родов, и как бы она не пыталась «абстрагироваться» от ребенка, это может и не получиться. Гены — это не единственная связь матери и ребенка: даже через несколько лет после родов в организме женщины остаются клетки плода.

Многие суррогатные матери чувствуют себя обманутыми и оставленными после родов: иногда ребенка забирают сразу после кесарева сечения и суррогатная мать даже не успевает посмотреть на него. Иногда суррогатная мать хотела бы оставаться в контакте с семьей, для которой она родила малыша, но этот контакт быстро обрывается. Одна из причин такого «охлаждения» — не только боязнь, что сурмама захочет забрать ребенка или ребенок будет слишком к ней привязан. Часто женщины, вынашивающие малыша для других семей, находятся гораздо ниже по социальному статусу, чем «заказчики», поэтому семьи рано или поздно прерывают с ней контакт. В книге Кляйн в пример приводится история Тежал из Индии, которая за время беременности очень полюбила семью, для которой вынашивала ребенка, чувствовала почти что сестринскую связь с женщиной, которая впоследствии должна была стать мамой ее малыша, и была уверена, что пара будет держать с ней связь и даже пригласит к себе в гости в Америку, но в итоге малыша забрали уже в роддоме, Тежал даже не пришла в сознание после операции, и пара родителей больше никогда не контактировала с ней.

 Это тяжелый опыт для женщин, которые занимаются донорством яйцеклеток

Здоровье женщин, которые отдают свои яйцеклетки для того, чтобы из них получились эмбрионы для суррогатный матерей, может ухудшиться, причем это может произойти и в течение нескольких лет после процедуры забора яйцеклеток (естественно, при таких обстоятельствах женщине будет очень трудно получить какую-либо компенсацию от агентства, которому она продаст яйцеклетки). Наиболее частые риски для здоровья, связанные с процедурой забора яйцеклеток, — это возникновение синдрома гиперстимуляция яичников, перекрут яичника, киста яичника, преждевременная менопауза и даже бесплодие.

 Это тяжелый опыт для женщины, которая станет мамой ребенка после того, как его заберут у суррогатной мамы

Для женщины, которая ждет ребенка, вынашиваемого для их семьи суррогатной матерью, этот опыт ожидания становится большим стрессом: ведь она не может контролировать жизнь суррогатной мамы 24 часа в сутки, отчего у нее самой могут возникнуть тревожные состояния и даже депрессия. Ей может быть трудно наладить привязанность к малышу уже после того, как его забрали у суррогатной матери.

 Страдает не только суррогатная мама, но и вся ее семья

Нередко суррогатными матерями становятся женщины, у которых уже есть дети. Если это не совсем малыши, то, естественно, они знают, что их мама была беременной, но вернулась из роддома без ребенка. Известны случаи, когда последствия суррогатного материнства оказывались травматичными именно для старших детей в семье суррогатной мамы. Так, например, очень тяжело пережили «исчезновение» брата дети Элизабет Кейн, первой коммерческой суррогатной мамы в Америке: у ее четырехлетнего сына появились панические атаки. А по свидетельствам другой суррогатной матери, Нэнси Брасс, ее восьмилетняя дочка стала бояться, что мама тоже откажется от нее, если она будет себя плохо вести.

 Самим суррогатным детям приходится тяжело

Практика суррогатного материнства в Америке существовала уже в 1980-е годы, поэтому выросло целое поколение взрослых «суррогатных» детей, которым пришлось отрефлектировать свое появление на свет. Тридцатилетняя Джессика Керн в интервью New York Post сказала: «Если единственная причина, по которой ты появился на свет, — это чей-то толстый кошелек, это, конечно, унижает твое достоинство». А автор блога «Суррогатный сын», как-то написал: «Как вы думаете, как мы чувствуем себя, когда узнаем, что нас вынашивали специально, чтобы отдать кому-то другому? Рано или поздно у суррогатных детей появляется свое мнение на этот счет».

Мы сознательно не открываем в этой части статьи портал в ад под названием «продажа детей суррогатных матерей педофилам» или же «продажа детей суррогатных матерей на органы», но, к сожалению, периодически в информационном поле всплывают и такие криминальные истории, подтверждающие связь между практикой суррогатного материнства и человеческим трафиком.

 А разве стать суррогатной матерью — это не свободный выбор женщины?

Уже цитируемая нами Рената Кляйн в книге о суррогатном материнстве пишет о том, что в современном мире мы часто используем слово «выбор» в неправильном значении. Когда тебе предлагают на десерт кусочек лимонного торта или кусочек шоколадного, и ты, на основе своих вкусовых предпочтений, выбираешь лимонный, — это действительно выбор. Если же от полного безденежья и отсутствия каких-либо альтернативных способов заработка, женщина решает стать суррогатной матерью — это не выбор. Это ужасная социо-экономическая реальность, в которой мы живем. А еще это эксплуатация репродуктивной функции женского организма. В книге Кляйн в качестве примера приводится еще одна история: одна женщина в Индии хотела заработать донорством яйцеклеток, но в клинике ей отказали, потому что для этой программы она не подходила по возрасту, зато еще могла стать суррогатной мамой. Во время одного из обследований врачи обнаружили, что женщина беременна. И хотя семья мечтала о том, чтобы у них появился еще один ребенок, тяжелое материальное положение заставило женщину пойти на аборт, чтобы не упустить время и стать суррогатной мамой для другой пары.

 Так все же почему нельзя относиться к суррогатному материнству как к работе?

Суррогатное материнство нарушает право ребенка — по возможности — знать своих кровных родителей и быть воспитанным ими. Суррогатное материнство разрывает гестационную связь между матерью и ребенком. Никакие контракты и денежный обмен не смогут изменить этих обстоятельств.

Шведская исследовательница Кайша Экис Эркман в книге «Быть и быть купленной: проституция, суррогатное материнство и расщепленное сознание» пишет о том, что в медиа часто рисуется образ суррогатной матери как «идеальной женщины», которая в своей жертвенности и добродетели доходит до того, что готова отдать своего ребенка другим людям, чтобы только сделать их счастливыми. Такой твист в сознании — когда женщина настолько ставит себя и свои интересы на второй план — по мнению исследовательницы, может привести в дальнейшем к депрессии и крайне опасным психологическим состояниям. Некоторые женщины действительно идут на суррогатное материнство не только ради денег. Иногда за этим скрывается попытка «очиститься», если женщина когда-то сама совершали аборт или когда-то уже отказывалась от родившегося ребенка. Как пишет Эркман, на деле, пройдя снова этот круг потери, женщина часто не чувствует никакого облегчения, но странный психологический механизм заставляет ее снова и снова идти на круг подобных мучений.

Суррогатное материнство нельзя сделать этическим, если просто назвать его работой. Если мы назовем такую беременность работой, то что тогда: если у женщины начался гестационный диабет, ей полагаются выплаты или, наоборот, штрафы? Если из-за беременности женщина стала плохо спать, по какому тарифу ей должны доплачивать? А если родился ребенок с особенностями развития — это что, бракованный товар и его можно вернуть по гарантийному талону? Как видно даже из этих утрированных примеров, беременность суррогатной матери — это не нормированный восьмичасовой рабочий день, ее нельзя стандартизировать с помощью контракта. Беременность — это всегда риск. И нельзя сделать этот процесс более приближенным к работе, если мы просто назовем суррогатную маму «гестационным носителем ребенка» (как это предлагали сделать несколько специалистов, чтобы убрать слово «мать» из описания профессии).

В Америке дискуссия о суррогатном материнстве вышла на новый уровень после того, как в 1987 на восьмом месяце беременности умерла двадцатичетырехлетняя суррогатная мама, Денис Маунс. Как расценивать эту трагедию в рабочем контескте: это несчастный случай на производстве? Практика коммерческого суррогатного материнства на данный момент запрещена во многих государствах: во Франции, Германии, Австрии, Норвегии, в некоторых штатах США. Но когда рынок суррогатного материнства закрывается в одной стране, он открывается в другой. И, наверное, так будет до тех пор, пока в мире сильны патриархальные устои и экономическое неравенство, вынуждающее женщин (часто, кстати, действительно, из очень наивных побуждений) выбирать подобный способ в качестве варианта зарабатывания денег. Только если все государства мира объединятся и действительно запретят коммерческое суррогатное материнство, исчезнет и суррогатный туризм, и мы окажемся в прекрасном новом мире. Надеемся, что хоть кто-то из нас доживет до этого дня.

P. S. В этой статье мы не говорим подробно об альтруистическом суррогатном материнстве, которое не предполагает финансового вознаграждения и, как правило, происходит между родственниками. Безусловно, такую «некоммерческую» практику гораздо труднее регулировать на законодательном уровне и, поэтому, скорее всего, она действительно будет существовать всегда. Первой женщиной в Австралии, которая стала суррогатной мамой, была Мэгги Киркманн, она вынашивала ребенка для семьи своей сестры Линды, и обе женщины подробно документировали свои чувства во время беременности. Это очень интересный кейс, о котором мы обязательно еще расскажем вам подробнее.