Рассказ из сборника «Ветер вернется» Нины Дашевской

Это миниатюры-путешествия в мир подростков, которые удивляются неожиданным вещам и задают странные вопросы. Таких подростков, у которых взрослые часто спрашивают: «Где тебя носит?» Их носит по городам, по лесу и вдоль моря, они погружаются в свои фантазии и размышления и погружают в них читателей. НЭН публикует рассказ из книги с разрешения издательства.

Крыши Васильевского острова

— Кирилл, что случилось?

— Ничего, нормально все.

Мама не верит. Потому что — песок, сосны и море, море. Надо радоваться! А Кирилл сидит с трагическим лицом.

Трагическое лицо, скажет тоже. Кирилл давно заметил — стоит ему задуматься по-настоящему, улететь — так сразу мама спрашивает «что случилось».

Странно: ему хорошо, он просто думает; а выглядит — будто горе какое. А это никакое не горе, даже наоборот — радость! У него первый заказ. Ему заказали рисунки к книге, по-настоящему. Васька сама нашла его ВКонтакте, сама написала — «чувствую внутреннее совпадение». И он удивился — мало ли людей рисуют питерские дворы, подворотни, выбитые кирпичи. А Васька написала именно ему. Он не знал, кто она, сколько ей лет, — и даже имя, скорее всего, ненастоящее, псевдоним. Но он прочел начало ее книги — такое фэнтези, где герой бегал по крышам, ходил по хрупкому льду Финского залива, прятался под мостами, прочесывал Васильевский остров насквозь и спасал мир.

И Кирилл тоже почувствовал это совпадение — хотя местами текст был слишком наивный, но, наверное, Васька просто еще очень молодой автор. Он сразу же начал рисовать, но чувствовал — не то. Отправил эскизы — Ваське понравилось, и она даже перевела ему аванс. Настоящие деньги! За рисунки!

Но он понимал — это именно аванс, вперед, на будущее. Потому что он сделает… он сделает очень круто. Но потом. А сейчас непонятно, все не то — не ухватить.

Поэтому и в голове был Васильевский остров, а тут — пляж, море, близнецы копают песок. Ничего не строят, просто копают. Мама смотрит, чтобы они друг друга не закопали окончательно, Рамиль приходит с ними утром — и потом обратно в отель, работать. Кирилл бы тоже хотел работать, но как?.. Он просил, чтобы они оставили его дома, он бы отлично пожил один. Он как-то еще не привык, что их так много; раньше они просто жили вдвоем с мамой, и все. А потом появился Рамиль, и сразу же — близнецы, и они неожиданно стали многодетной семьей.

Рамиль, в общем, очень хороший мужик, и с Кириллом себя ведет ровно, никаких конфликтов. Но все-таки чужой. Как-то странно — чужой человек дома. И вот они с близнецами на море, и «надо отдыхать». А ему, Кириллу, просто работать надо. Так хочется всем доказать, что рисование — это настоящая работа, за нее деньги платят. А то мама думает, что главное в жизни — это те предметы, по которым можно ЕГЭ сдавать. Он пытался даже откосить этой подготовкой к ЕГЭ, остаться в городе, ходить к репетитору. Но Рамиль сказал: впереди тяжелый год, тебе необходимо отдохнуть. Это очень важно, Кирилл. Нужно уметь ценить простые вещи — солнце, море. Поедем все вместе. Тебе нужно расслабиться и не думать об учебе.

Ага, конечно. А сам, между прочим, работает в гостинице целыми днями.

Жарко. Кирилл пытался рисовать — никак. Попытался с натуры — нарисовал сосну. Ну… сосна и сосна. Нет, голова не работает, чего толку так…

Пришел Рамиль, принес дыню, холодный чай, бутерброды. Вот человек: поработал, всех накормил, сейчас пойдет учить близнецов плавать. Молодец. А Кирилл не молодец — лежит тут тюленем, все портит своим недовольным видом.

— Кирилл, дыню будешь?

— Не, я не хочу.

Даже есть не хочется.

Рамиль внимательно посмотрел на него и вдруг сказал:

— Слушай, ты вообще-то не обязан тут с нами сидеть. Походи сам, где хочешь, — чувствуй себя свободно.

— Да у него случилось что-то, я же вижу, — перебила мама.

Рамиль посмотрел на море и сказал:

— Просто иногда человеку нужно подумать, походить одному.

Правда? Никто не обидится, так можно? Все же удивительно, как этот чужой Рамиль иногда понимает Кирилла лучше мамы.

— Только телефон возьми. И звук включи, — сказала мама.

— Смотри сам: нужен тебе телефон? Купаться будешь? — спросил Рамиль. — Главное, до темноты возвращайся.

— Не, купаться не буду, — ответил Кирилл. — Хотя… хотя не знаю.

Телефон все-таки взял; как без телефона? Встал, отряхнул песок со щиколоток. Шаг, другой…

Оборачивается — Марсель сыплет песок Пете на голову, мама спасает Петю, на Кирилла и не смотрит.

Можно идти. Он шел вдоль моря, солнце светило в левый глаз. Волны набегали, догоняли друг друга, вымывали песок из-под камней — и казалось, у камней теперь длинные тени. Вот — а Васькиному герою там холодно и сыро. Он прячется на чердаке, у стены с выщербленной штукатуркой. Торчит дранка косой решеткой, пивная банка в углу. Как вот он там сидит? Вот так рука… тут капюшон, чтобы лица не видно. Или нет — пусть все же видно, из-под капюшона. Главное — стропила чердака. Жаль, никогда не был на таком чердаке, чтобы реально стропила. Или не надо это — стропила? Вроде надо. Да, а потом еще двор. Скажем, вот тут он выбегает на улицу Репина. Или нет, тут лучше многоэтажки, лучше подальше, на 18-ю линию, да? У Васьки не всегда четко прописана география, а это важно. Набежала волна, высокая, — Кирилл вздрогнул от неожиданности, отскочил, засмеялся.

Тут же вернулся к воде, подобрал камешек. Красивые, вот же… можно ничего не делать, весь день камешки перебирать. Скоро от них карманы порвутся.

Повертел в руках — вроде обычный, серый; а на другой стороне камня оказались прожилки, как японское дерево. Очень красиво. Думал — взять, не взять…

Нет, оставил, бросил в прибой. Так, все же 18-я линия. Можно еще водонапорную башню, да — которая у «Севкабеля». Это хорошо. Еще у этого парня будут очень длинные рукава, растянутый свитер… как рукава сделать — из-под куртки? Куртка же… а, да, он же там пьет чай, можно руки крупно — край куртки и рукав торчит до самых пальцев.

…А вот еще камешки — блестящий черный и прозрачно-белый, рядом. Красиво. Как Петя и Марсель: сначала родились совсем разные, черный и белый, все удивлялись. А теперь две одинаковые светлые макушки. Мама очень хотела, чтобы у одного из близнецов было татарское имя — а он, Кирилл, не мог представить себе: у него что, будет брат Рувим? Карим? Может, хотя бы Тимур…

Листал в интернете «Татарские имена» и вдруг наткнулся, и так обрадовался! Прибежал на кухню с криком — мама, Марсель!

Марсель (тогда еще безымянный) проснулся и заплакал. Рамиль засмеялся и сказал — значит, так и будет. И добавил: «Вообще-то французское имя, но мне нравится. У меня одноклассник был Марсель, веселый очень. И как хотите, а второй мальчик будет Петр».

Ну вот, специально же ушел от них, чтобы побыть одному! А все равно — близнецы в голове. Ладно, ладно… Кирилл оставил уже попытки думать о работе, постарался просто освободить голову и смотреть, ведь и на самом деле — море, камешки, песок. На берегу скелет дерева, белый, отполированный морем — будто и правда большая кость. Сел, стал смотреть.

Волны бегут слева направо, будто строчка за строчкой. В небе — солнце уже к горизонту, а над морем — облака слоями, этажами — как в многомерной головоломке. Солнечный свет бродит там причудливыми ходами, картина меняется каждую минуту.

К морю метнулась бабочка — вроде бы лимонница, но не желтая, а зеленоватая, цвета лайма. Лаймница.

Может, все же обществознание сдавать? Тьфу, вот мысли в голове — мечутся, как эта бабочка. Можно сейчас хотя бы про ЕГЭ не думать?! Нет, все в кучу!

Кирилл бросил кеды на песок, сунул в них телефон, стянул футболку. И пошел в море. Холодно!

Нет, уже тепло… хорошо. А из моря кажется, что неба больше. Да, еще больше! И когда развернулся обратно, к берегу, — оказалось, там очень красиво, это дерево лежит, где надо… как специально положили, для декорации. Да, с воды все по-другому. Все же со стороны всегда видишь лучше.

Когда выбирался из воды, на волнах заметил зеленый листок, нет — бабочку. Поймал ее на палец — живая! Ура. Вцепилась лапками, крепко сидит. Вынес ее на берег, пошел к траве — попытался пристроить на прозрачный цветок. Нет, не хочет.

Ладно, пойдем дальше вместе, будешь пока мое домашнее животное.

Футболку теперь никак не наденешь с ней… ладно, пойдем так. Достал телефон, щелкнул бабочку на пальце. Смешная. Она думает, что Кирилл — это дерево такое ходячее, или она вообще ничего не думает?

Облака зазолотились: солнце садится. Кирилл шел и смотрел, а бабочка держалась на пальце еще долго, до розового сияния неба. Потом снялась и улетела, и Кирилл нырнул в море еще раз.

На обратном пути шел, перебирал камешки, поднимал то особенно прозрачный, то — плоский, запускал в море. Иногда щелкал закат на телефон. И когда солнечный диск скрылся в воде — заторопился, скоро стемнеет, надо идти. Последний раз зашел в воду и подобрал камень — и даже вздрогнул: оказался все тот же, с японским деревом. Надо же, второй раз попался. Значит — мой. Сунул в карман.

Ночью Кирилл проснулся: за стенкой заплакал кто-то из близнецов. Четыре часа — небо светлеет. Кирилл встал, подошел к окну. И тут ясно-ясно увидел Васькиного героя. Не детали — рукав, капюшон, — а полностью, всю картинку целиком. Он открыл планшет и начал рисовать. Да, вот такой серый рассвет, и тут крыша, антенна… низкое небо, провисшие провода.

А потом остановка, дождь, нет — потом чердак. Сейчас как раз про чердак. Тут все ясно, как вот герой сидит, вжавшись в стену, вот отсюда свет…

Дело пошло, и Кирилл очнулся, только когда его позвали на завтрак.

— Я сейчас! — откликнулся он и добавил еще трещину на штукатурке. Трещину в виде японского дерева — срисовал с морского камешка. Вышло хорошо.

…Всю поездку Кирилл рисовал Васькину книгу. Смотрел на море, потом строил с близнецами туннели, купался, ходил один — и потом рисовал Васильевский остров, рисовал и рисовал, как псих.

Как будто в голове перещелкнул какой-то тумблер и стало отчетливо видно, как это будет. Оставалось только сделать руками — перенести из головы в рисунок.

Рамиль попросил показать, удивился: здорово как. Потом добавил: а я думал, ты море рисуешь. Нет, ответил Кирилл, это заказ. Рамиль кивнул, как будто ничего в этом нет удивительного: вот, у мальчика заказ, работает человек, ничего особенного.

И все-таки еще раз спросил:

— А море совсем нет, не рисовал?

Кирилл пожал плечами — чего тут рисовать. Море, небо… слишком красиво, слишком просто.