Круговорот семейного насилия: история Нины, которая хотела убить младших сестер

В начале октября в Тольятти 13-летняя девочка убила своих младших сводных сестер. Мы сообщили об этом на сайте и в соцсетях. В ответ на новость одна из наших читательниц Нина (имя изменено) написала, что она может понять эту девочку, потому что была в подобной ситуации, и готова поделиться своей историей.

Мы поговорили с Ниной и записали ее рассказ.

«Ты в детстве не отдупляешь, что тебя тупо предавали»

Когда Нина появилась на свет, отношения между родителями уже были плохими. Отец гулял, изменял. Когда девочке было полгода, его посадили за разбойное нападение на семь с половиной лет.

Маленькая Нина отца почти не знала. Когда спрашивала о нем маму, та говорила, что он негодяй и сидит в тюрьме. С этой темой было связано много стыда. Как-то в садике Нину спросили про отца. Она ответила, что у нее нет папы. «А садик заводской, все друг друга знали. Мне сказали: „Не ври, у тебя есть отец — он сидит в тюрьме“. Позорище такое», — вспоминает Нина.

Однажды мама взяла Нину к нему на свидание в колонию — он подарил дочери какую-то книжку. Это единственное воспоминание об отце из раннего детства.

Интересное по теме

«Он сказал, что не смог стать хорошим отцом, и предложил десять тысяч рублей». Истории взрослых дочерей

Семья жила с бабушкой и дедушкой, и когда Нине было восемь, отец вышел по УДО и вернулся в семью. Неровные отношения со скандалами возобновились: отец то уходил, то возвращался, мать выгоняла его, потом принимала обратно.

«Мама жаловалась нам на него, а ему тут же говорила, что мы не хотели, чтобы он возвращался, — рассказывает Нина. — Ты в детстве это не отдупляешь, но тебя тупо предавали — не знаю даже, ради чего. Ты смотришь на отца зверем, потому что мать постоянно жалуется на него, — и тут же от тебя требуют, чтобы ты его любила, относилась к нему с теплом и уважением. И ты не понимаешь, как это все возможно одновременно».

Нина говорит, что ей сложно было называть отца папой. Как-то она обратилась к нему со словами «Эй, ты» и он в первый раз ударил ее по лицу. А мама, вместо того чтобы защитить дочь, поддержала мужа, сказав, что девочку избаловали бабушки.

Впоследствии он мог ударить за что угодно: «Либо ты чего-то не сделала, либо, наоборот, сделала, либо поздно вернулась, либо рано, либо смотришь не так… Я шла из школы и не знала — может, он будет пьяный сидеть с друзьями на кухне, а может, придется ехать с мамой встречать его около завода, чтобы он зарплату не пропил». Когда был пьяный, иногда его пробивало на нежность: «Доченька, если кто будет тебя обижать, ты мне скажи». «Это было так мерзко, — вспоминает Нина. — При отце я цепенела физически. Мне до сих пор тяжело иногда зубы разжать: зажимы сохранились».

Мама подавала на мужа заявления в полицию, но потом забирала их.

Интересное по теме

«Мне было страшно, мне было больно, мне было обидно, а потом я выросла»: монолог читательницы, которую били в детстве

«Просили сестричку — вот вам две»

Спустя несколько лет после возвращения отца мама родила дочь, потом еще одну — хотели мальчика. Отец, по словам Нины, все больше наглел. Когда мама была беременна, он при ней не стеснялся кокетничать с соседкой. Сестра в шутку как-то сказала: «Вон твоя любовница пришла». Ей в спину полетел молоток.

Семья жила бедно, иногда не хватало даже еды. У одной из сестер Нины до сих пор криво стоят пальцы на ногах: она всю жизнь носила обувь не по размеру.

Заботу о младших возложили на Нину и ее сестру: «Хочешь пойти погулять — вот тебе коляска в зубы. Кричать нельзя. Если какие-то громкие детские игры — нельзя: ребенок спит. Мама очень долго потом нам с сестрой кидала: вы же просили сестричку — вот вам две. Замечательно!»

Отношение к сестрам у Нины было двойственное: с одной стороны, если что-то происходило, она пыталась их защитить или отвлечь — хотелось быть хорошей в маминых глазах. А потом ее начинала душить злость: «Когда они плакали, от них невозможно было отвязаться. Как гирю на тебя повесили — и ты злишься не на тех, кто ее повесил, а на саму гирю».

К клубку болезненных переживаний добавлялась ревность к сестрам, которым теперь доставалось все внимание родителей, а еще — раздражение и неудовлетворенность, потому что достаточно хорошей быть не получалось, несмотря на все усилия.

«Представьте: у меня было семь лет более-менее спокойной жизни, когда мы жили у бабушки с дедушкой. Там тоже было неидеально, но была хотя бы какая-то стабильность и забота. А потом, когда отец вернулся, мы переехали в отдельное жилье и родились сестры, начался тотальный ад с бухающим зеком под боком, матерью, которая то выгоняла его, то защищала. Кого я стала ненавидеть за ухудшение жизни? На ком сливала гнев и боль? Конечно, на младших. Маму было жалко, отца просто опасно трогать. Тебя сунули в это осиное гнездо, и прямо сейчас раздражитель — ребенок. Ты его ненавидишь до сжатия зубов».

И Нина била сестер — щипала, «давала плюхи» или «по жопе». «Помню, как наливается рука — и ты бьешь. Когда я их била, я получала разрядку и удовольствие. Но я понимала, что, если дам этому волю, это приведет к страшным последствиям. У меня был стопор. Если бы варилась в этом с раннего детства, наверное, стопоров бы не было, — предполагает Нина. — В какой-то момент я подумала, что, если бы могла их уничтожить и чтобы мне за это ничего не было, я бы это сделала. Я думала, что если их не станет — мне будет легче».

Интересное по теме

«Можно много раз повторить, что детей бить нельзя, но те, кто на самом деле должен это услышать, не обратят на это внимание»: колонка о насилии над детьми

«Мне хотелось, чтобы он исчез»

Когда сестры подросли, забот о них стало меньше, и это немного снизило напряжение. Постепенно гнев, копившийся в Нине, перекинулся с младших сестер на отца: «Мне хотелось, чтобы он исчез. Как-то я сидела и прикидывала, как бы его половчей табуреткой по голове оглоушить, чтобы он сдох наконец, я мечтала, чтобы он попал под электричку. Все-таки у меня перетекло в правильное направление — в гнев на того, кто на самом деле виноват».

В последний год своей жизни отец с семьей почти не жил, но мог прийти в любое время и стоять под дверью. Нина помнит, как сидела дома или болталась по улицам, ожидая, пока он уйдет.

А когда Нине было 14, отец умер. «Как-то приехал на дачу жутко пьяный, стал агрессировать. В доме были мы с мамой и старшая сестра, — буднично рассказывает Нина. — Он ослабел от пьянства. Мы его связали, и он захлебнулся рвотой. В целом после смерти отца стало легче».

На маму пытались завести дело о превышении необходимой самообороны, но потом не нашли состава преступления.

Интересное по теме

Суд в Санкт-Петербурге оправдал женщину, ударившую партнера ножом

«Я хотела понять, как мне жить со всем этим»

Впрочем, облегчением это можно назвать достаточно условным — взросление в нездоровой атмосфере, без ощущения стабильности, безопасности и любви приводит к тяжелейшим последствиям. И история Нины — тому пример.

Она чувствовала, что с ней что-то происходит — и не понимала что. «У меня постоянно были перепады настроения от эйфории до какого-то просто дна, когда ты ничего не можешь, просто лежишь. У меня были проблемы с самооценкой, даже с положением тела в пространстве — я не могла нормально двигаться, потому что у меня все было зажато. Я смотрела на людей и видела, что они другие. Я не искала жалости — я хотела понять, как мне жить со всем этим, как справляться».

Как-то Нина услышала от подруги про психолога и пошла к ней. Та предложила ей пойти на группу, но Нине эта идея не понравилась. «Я была не готова кому-то рассказывать свою историю. Про нашу семью и так говорили все соседи, на даче, в школе. Мне в школе говорили: „Это твой отец ссыт около школы? Это твой отец там пьяный валяется?“ Кто еще не знает? Давайте-ка я еще кому-нибудь расскажу об этом! Нет, мне это не подходило». Снова к психологу Нина попадет только спустя много лет.

А пока она закончила девятый класс, поступила в ПТУ и закончила его, а в 20 лет встретила Николая.

Интересное по теме

«Когда развитие ребенка наталкивается на препятствие, то он вырастает во взрослого, внутри которого продолжает жить рассерженный и обиженный ребенок»: отрывок из книги «Как исцелить и поддержать своего внутреннего ребенка»

«Большой хочух»

«Я готова была сложить лапки: если бы мне попался человек, который хотел бы меня загнобить — я была готовенькая, тепленькая жертва», — анализирует Нина. Но с Николаем ей несказанно повезло.

Он старше на семь лет и сразу привлек ее своей заботой. «Когда мы начали встречаться, у меня не было теплой куртки. Он сказал: „Пойдем купим“. Базовая забота, без позерства: тебе надо — давай сделаем. Я поняла, что на него можно положиться, — вспоминает Нина. — Я тогда килограммами ела бананы и мороженое — он мне все это покупал, смеялся и называл меня „большой хочух“. А у меня черная дыра была, которая все втягивала — еду, одежду, обувь. Дайте-дайте-дайте, потому что раньше — не было».

Сейчас этого ощущения воронки, которая все затягивает, у Нины нет. Но прошел не один год, прежде чем она поняла, «откуда ноженьки растут», и смогла контролировать свое поведение.

На этой же почве — когда Нина требовала от Николая всесильности — возникали и конфликты. «Иногда я хотела, чтобы он закрыл все мои потребности, не понимая, что он не папа и не бог, а простой человек — мой партнер, — говорит она. — Я специально пыталась его на эмоции вывести: когда человек все время с покерфейсом — это бесит! Пытаешься нащупать его слабые места, нащупываешь — а потом сам не рад. Я была как детдомовский ребенок, который проверяет: а после этого ты все равно будешь меня любить? А после этого? А теперь?»

Нина отмечает, что и муж непростой человек — «травматики притягиваются», но он сделал очень много для того, чтобы она почувствовала себя уверенно в себе, помог ей получить профессию: «Я мастер маникюра. Он купил мне все приборы и расходники, оплачивал мои повышения, сидел с детьми, когда я ездила учиться, брал больничный, чтобы я не прогуливала работу. То, что я сама могу прокормить детей, — это его заслуга».

Николай всегда поддерживал Нину даже в хобби, не давил в плане домашнего хозяйства и не был агрессивен — поначалу это было для нее очень непривычно. «Он мог прийти, я говорю: „Обед я не приготовила, зато платьице сшила“ — и показываю ему. Он отвечает: „Молодец, давай пойдем в кафе поедим или закажем что-нибудь“».

Интересное по теме

Свой среди чужих: о мужчинах, которые не знают слова «прицеп»

«Это круг насилия, который очень трудно разорвать»

В браке родилось двое детей. Не вдаваясь в детали, Нина признается, что била их. Больше доставалось старшей дочери — и потому что «на первом отыгрываешь самое больное», и потому что с ней у Нины очень разные темпераменты. Это раздражало: «Я очень быстрая, а она медленная, мы не могли понять друг друга, я родила себе инопланетянина. Мне периодически срывало крышу, я не могла держать себя в руках. Наломала дров, конечно. Это круг насилия, который очень трудно разорвать. Когда ты первый раз беременна, ты даешь себе слово, что никогда не тронешь своих детей, а потом оказывается, что от этого очень тяжело уйти».

Когда дети были маленькими, Нина снова пробовала обратиться к психологу, но специалист сказал, что у нее прекрасный муж, все хорошо, а она — с жиру бесится.

Когда дочь вошла в подростковый возраст, Нина повела к психологу ее — дочь ничего не хотела, отношения стали портиться еще сильнее. «Я пыталась ее впихнуть на разные занятия, кружки, передавливала. На самом деле отыгрывала свое — хотела успешного ребенка, чтобы гордиться им. Но дочь меньше всего подходила для этого. У нее хорошие задатки, но у нее не было ресурса развивать их, силы были только на то, чтобы учиться и выдерживать семейную обстановку».

Когда они пришли к психологу, Нина стала рассказывать о проблемах — и разрыдалась. Специалист посоветовал ей самой обратиться к психологу, решив, что ребенок подавлен маминым состоянием и обстановкой в семье. «Сначала меня это сильно обидело, а потом я подумала, что это реально так», — говорит Нина.

Справившись с первой обидой, Нина пошла в ПНД, где ей диагностировали хроническую депрессию, назначили антидепрессанты. По направлению психиатра она попала на двухмесячную программу в психиатрическую клиническую больницу № 1 им. Н. А. Алексеева («Кащенко»), здесь к диагнозу добавились посттравматическое стрессовое расстройство и биполярное расстройство. «Мне сказали: „Нормальной вы не будете, но с психотерапией и приемом медикаментов это можно купировать“», — вспоминает Нина.

Она занималась с психотерапевтом, работала с нежелательным поведением, ходила на групповые занятия. Нина продолжает пить таблетки — медикаменты помогают снижать фоновую тревогу. «Есть задел осмыслить, что на самом деле страшно, а что надо отсекать. Я использую то, чему меня научил психолог, и уже не живу в мире надуманных ужасов», — говорит она.

Между тем старшей дочери Нины поставили дезадаптацию. После буллинга в школе ей пришлось подыскивать школу с меньшим количеством детей в классе. Школу девочка закончила, теперь учится в институте.

Младший ребенок оказался больше похож на маму, с ним было проще. Нина особо отмечает, что ее дети относятся друг к другу хорошо: «У них не было никакой дележки, разграничений, как было у меня с моими сестрами. У них не было вот этих „он маленький, а ты должна“ и т. п. Я не навязывала младшего старшей, понимая, что родила ребенка для себя».

«Я понимаю, что у моих детей тоже много боли, — делится Нина. — Думаю, позднее они осознают, что иногда я вела себя как последняя сволочь. После терапии я извинялась перед ними, сказала, что иногда была очень жестока. Пока они не могут этого осознать, потому что зависят от меня. Но когда они сепарируются, я готова, что у них будет ко мне гнев и злость, мне опять придется извиняться».

Интересное по теме

«Отклик мира на желание младенца говорит ему о его ценности и любви окружающих»: как малыш получает опыт слияния с матерью и зачем он на самом деле ему нужен

«Я ее уже 25 раз оплакала — и теперь испытала облегчение»

Когда средняя сестра подросла, они с Ниной стали дружить, обсуждали их прошлые отношения. Нине кажется, что сестра ее простила. А вот с младшей они не общаются — та не забыла обид.

После того как Нина вышла замуж, у нее стало появляться ощущение, что мать смотрит на их семью как на ресурс, предъявляет неадекватные требования. После одной из ссор Нина не общалась с матерью три года. Когда встретилась снова — контакт так и не восстановился. «Раньше я жаждала ее ласки, а теперь мне было трудно ее обнять, мне не хотелось ее трогать», — говорит Нина. Обсудить прошлое тоже не получалось. У мамы было три ответа: либо «этого не было», либо «зачем ты это вспоминаешь», либо «сами виноваты».

«Мама умерла достаточно молодой, и произошло это очень глупо», — рассказывает Нина. Она упала, повредила кишечник, в больницу поехала только через три дня. Операция прошла успешно, но спустя несколько дней мама умерла от полиорганной недостаточности.

«Она с раннего детства пугала нас, что умрет, что покончит с собой, я ее уже 25 раз оплакала до этого. Сколько раз я просыпалась в слезах, потому что мне снилось, что мама умерла! Так что, когда это наконец случилось, я испытала облегчение, — признается Нина. — Когда мне говорят, что родителей надо простить, я отвечаю: „Прощение нужно тем, кто его просит и пытается что-то исправить, а у меня ни отец, ни мать прощения не просили„».

«В какой-то момент я поняла, что я — самая главная своя опора, — в завершение говорит Нина. — Муж важен, важны дети, я их очень люблю. Но я для себя самая важная. И теперь я пытаюсь строить свою жизнь исходя из этого. Моя жизнь — это моя жизнь. Я пытаюсь ее прожить максимально хорошо и честно перед собой, чтобы мне не было особо стыдно».