В пятницу 26 октября 1973 года Джон Уилсон, детский невролог, предстал перед группой профессоров, консультантов и специалистов из Королевского медицинского общества в Лондоне. Уилсон положил на пюпитр машинописную рукопись и поднял глаза. То, что он собирался сказать, станет причиной таких страданий, такого количества госпитализаций, такого множества случаев пожизненной инвалидности и летальных исходов, к каким не приводило ни одно заявление в истории прививок.
«За период с января 1961 года до декабря 1972 года, — начал Уилсон, — в Детской больнице Лондона оказалось около пятидесяти детей с неврологическими расстройствами, вызванными, вероятно, прививкой АКДС». Уилсон много лет собирал истории болезни этих детей. Много лет он боролся с осложнениями, вызванными вакциной против коклюша. Теперь настала пора поведать об этом миру. Уилсон рассказал о ребенке, у которого возникла временная слепота и умственная отсталость. О ребенке, которого рвало четыре дня и который потом ослеп, а через полгода умер во время неукротимого судорожного припадка. О девочке, у которой полностью парализовало половину тела. Окончательный вывод был мрачен: из 50 наблюдавшихся детей 22 стали умственно отсталыми, страдали эпилепсией или и то и другое сразу. Джону Уилсону было очевидно, в чем причина всех этих страданий и смертей.
«Мы не думаем..., что большинство представленных здесь случаев можно рассматривать как совпадения», — сказал он. «Развитие болезни в первые семь дней после прививки, в особенности — в первые 24 часа» убедило Уилсона, что оно вызвано именно вакциной против коклюша.
Джон Уилсон был самым авторитетным из тех, кто предположил, что вакцина от коклюша наносит детям непоправимый вред или убивает их, но он не был первым. В 1933 году Торвальд Мадсен из Государственного института сывороток в Дании рассказал о двух детях, погибших после введения вакцины от коклюша.
В 1946 году Джейкоб Верн и Ирэн Гарроу из Лонг-Айлендской городской больницы св. Иоанна в Нью-Йорке описали случай братьев-близнецов, которые «сильно плакали», у них «была рвота», затем они «уснули», а «когда родители посмотрели на них, им показалось, что дети ‘будто неживые’». Один из братьев умер по прибытии в больницу, другой — несколько часов спустя.
В 1948 году Рэндольф Байерс и Фредерик Молл из Бостонской детской больницы и Гарвардской медицинской школы описали пятнадцать случаев судорог, комы и паралича у детей в пределах суток после введения вакцины от коклюша. Большинство детей стали сильно отставать в развитии, двое умерли.
В 1960 году Юстус Стрём из Инфекционной больницы в Стокгольме описал тридцать шесть случаев неблагоприятных побочных эффектов у детей после прививки от коклюша. «У двадцати четырех из них первым симптомом были судороги, в шести случаях кома, а в четырех — потеря сознания». Семь лет спустя Стрём изучил истории болезни более пятисот детей и на этот раз нашел сто семьдесят случаев судорог, «деструктивной мозговой дисфункции» или шока.
В 1973 году, когда Джон Уилсон завершил доклад Королевскому медицинскому обществу, по толпе пронесся ропот. Королевское медицинское общество — едва ли не самое престижное медицинское учреждение в Лондоне, а Уилсон работал в детской больнице на Грейт-Ормонд-стрит, во всемирно известном медицинском центре. Более того, Уилсон, доктор философии и медицины, был членом престижной Королевской коллегии врачей. Когда Джон Уилсон сообщил, что вакцина от коклюша вызывает поражение мозга, к этому предупреждению отнеслись серьезно. Спустя полгода после доклада в Королевском обществе и через три месяца после публикации результатов исследования Джон Уилсон выступил в получасовой британской телепрограмме «На этой неделе» (This Week), идущей в прайм-тайм. В этой передаче — предвестнике фильма «АКДС: прививочная рулетка» — тоже показывали страшные изображения детей, предположительно пострадавших от вакцины против коклюша, и приводилась ужасная статистика, согласно которой среди них мог оказаться любой ребенок. Один титр гласил: «Ежегодно поражения мозга случаются у 100 детей». На седьмой минуте появлялся Джон Уилсон. Теперь он обращался не к горстке специалистов из Королевского общества, не к нескольким тысячам читателей медицинского журнала, а к миллионам телезрителей. Уилсона спросили, уверен ли он, что необратимые изменения вызваны вакциной от коклюша. «Лично я — да, — ответил он. — Ведь я видел столько детей, у которых наблюдалась очень близкая связь между тяжелой болезнью — с припадками, потерей сознания, зачастую с очаговыми неврологическими симптомами — и прививкой». Журналист спросил, что он имеет в виду, когда говорит «столько детей». Уилсон, вспомнив опыт работы в больнице на Грейт-Ормонд-стрит, ответил: “Ну, за то время, пока я здесь — за последние восемь с половиной лет, — лично я наблюдал около восьмидесяти больных».
Это была настоящая сенсация в СМИ. Заголовки ведущих британских газет гласили: «По словам родителей жертв, риск вакцины против коклюша замалчивали», «Стоит ли ходить на прививки», «От вакцины против коклюша ‘надо отказаться’», «Новая кампания: добьемся государственной помощи пострадавшим от прививок», «Смертельный укол во мраке неизвестности» и «После эксперимента с вакциной у мальчика поражен мозг».
Забили тревогу и врачи. Джордж Дик, авторитетный микробиолог из Университета Квинс в Белфасте, сказал: «Я бы не рекомендовал эту вакцину для младенцев, живущих в местах, где им обеспечен хороший материнский уход и медицинская помощь». Гордон Стюарт, эпидемиолог из Университета Глазго, который затем появился и в фильме «Прививочная рулетка», сказал: «Министерство здравоохранения и социального обеспечения... отказывается признать, что поражение мозга — это отнюдь не редкое и сомнительное осложнение после прививки. Факты говорят об обратном». Дэвид Керридж, преподаватель статистики в Абердинском университете, клеймил вакцину в один голос со Стюартом: «Я бы советовал отказаться от прививки», — сказал он.
Представители официальной британской медицины понимали, что это только цветочки, а ягодки еще впереди. В октябре 1975 года редакционная статья в British Medical Journal предупреждала: «Резкое снижение после публичной антипрививочной кампании 1974 года количества детей, получающих плановую иммунизацию, может означать, что в 1978 году, когда ожидается следующая эпидемия, наберется значительное число незащищенных детей. Не значит ли это, что коклюш вернется?». Ответ не заставил себя ожидать. За год до статьи Уилсона привиты были 79% британских детей. К 1979 году этот показатель упал до 31%. В результате более 100 000 детей заразились коклюшем, 5000 были госпитализированы, у 200 была тяжелая пневмония, у 80 — судороги, 36 умерли. Это была одна из самых страшных эпидемий коклюша в современной истории. Доктор Дэвид Солсбери, впоследствии — руководитель программы иммунизации в министерстве здравоохранения Великобритании, во время эпидемии был начинающим педиатром: «То, что прививаемость от коклюша заметно снизилась, я прекрасно видел на самом практическом уровне. Каждый вечер, когда я дежурил, в больницу привозили детей, больных коклюшем. Помню, что мы делали им искусственную вентиляцию легких неделями напролет, а некоторых просто не могли отключить от аппаратов искусственного дыхания».
Страх перед вакциной против коклюша распространялся все шире. В Японии, после того как официальная медицина приостановила применение вакцины, количество случаев госпитализации и смерти от коклюша возросло в 10 раз.
В дальнейшем Джон Уилсон стал консультантом Ассоциации родителей детей, пострадавших от прививок, и ее основательницы Розмари Фокс, социального работника сорока шести лет. Когда Уилсон консультировал Розмари Фокс, он запустил в Лондоне точно такую же цепочку событий, какая повторится через несколько лет в Вашингтоне: сначала на всю страну транслировали телепрограмму, предупреждавшую родителей о последствиях прививки от коклюша, затем сформировалась группа родителей, требовавших компенсации, средства массовой информации дружно поддержали пострадавших — и в обществе возникло стойкое подозрение, что от прививок больше вреда, чем пользы.
Вероятно, лучше всех ситуацию в Англии, в силу служебного положения, представляет себе доктор Джеймс Черри. Сейчас он преподает педиатрию в Медицинской школе Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, а кроме того, является соавтором главного учебника по детским инфекциям, опубликовал сотни статей о коклюше и вакцине против него, написал соответствующие главы во множестве книг, выступал с лекциями перед врачами и учеными во всем мире и получил много престижных премий. Джеймс Черри, вероятно, лучший специалист по коклюшу на планете.
Вскоре после того, как Джон Уилсон прочитал свой страшный доклад, Черри переехал в Англию, чтобы изучать коклюш в Лондонской школе гигиены и тропической медицины. Он отметил одно существенное отличие между США, где уровень иммунизации снизился лишь незначительно, и Англией, где он упал катастрофически. «Дело не в обществе, дело во врачах, — вспоминает Черри. — Это семейные врачи перестали делать прививки». (Согласно опросу лондонской Sunday Times, проведенному в 1977 году, 47% врачей общей практики «не рекомендовали бы» вакцину от коклюша своим пациентам.) Затем Черри обнаружил, что количество детей, умерших от коклюша, грубейшим образом занижено. «Я заметил, что смертность от коклюша во время эпидемии... была невероятно низкой», — вспоминает он. И Черри понимал почему: врачи не всегда сообщали о случаях этого заболевания. «[Врачи] не хотели, чтобы родители чувствовали себя виноватыми, однако на деле оказалось, что [это врачи] не хотели чувствовать себя виноватыми. Поэтому, если ребенок погибал от коклюша, они указывали другую причину смерти». Черри обнаружил, что коклюш убил не 36 британских детей, как сообщали официальные источники, а шестьсот. В большинстве случаев указывалось, что смерть наступила от расстройства дыхания без упоминания коклюша, а двести случаев смерти от коклюша были классифицированы как синдром внезапной детской смерти. «Во время эпидемии случаев синдрома внезапной детской смерти стало гораздо больше», — сказал Черри.
Для британской официальной медицины настали трудные времена. Ее представители не могли утверждать, что польза от вакцины против коклюша перевешивает риск, когда оценки риска просто зашкаливали. Тогда врачи решили провести исследование, которое раз и навсегда определило бы, каков риск поражения мозга в результате прививки от коклюша. Только так родители получили бы возможность сопоставить риск прививки с риском отказа от нее.
Чтобы провести эту оценку, министерство здравоохранения обратилось к доктору Дэвиду Миллеру, профессору медицинского обслуживания населения в Центральной больнице Миддлсекса в Лондоне. Миллер с коллегами запустили самое полное, масштабное, дорогостоящее и долгосрочное исследование на тот момент. В период с 1976 по 1979 год группа Миллера попросила консультантов-педиатров, инфекционистов и нейрохирургов сообщать обо всех случаях, когда у детей возникали тяжелые неврологические расстройства, а затем определяли, насколько чаще эти дети незадолго до этого прививались от коклюша, чем здоровые дети. Миллер обнаружил «статистически значимую связь с вакциной против коклюша, дифтерии и столбняка… особенно в пределах 72 часов». По данным исследования Миллера, прививка АКДС вызывала необратимые поражения мозга у одного на 100 000 детей при троекратной вакцинации.
Исследование Миллера было первым, в ходе которого ответ на вопрос о риске искали с привлечением соответствующей контрольной группы. В результате врачи-клиницисты по всему миру поверили ему. Когда специалист по вакцинации Эдвард Мортимер, выступая в 1982 году на слушаниях в комитете Паулы Хокинс, заявил, что вакцина от коклюша в редких случаях может быть причиной необратимого поражения мозга, он имел в виду именно исследование Миллера.
В США произошел настоящий обвал — родители клеймили вакцину, средства массовой информации трубили об их претензиях под броскими заголовками, ученые-медики поддерживали их данными из исследования Миллера. Идеальный шторм. И все свелось к одному — к судебным искам. К великому множеству судебных исков.
В фильме «Прививочная рулетка» Лея Томпсон дала прогноз грядущих событий. «Все больше и больше семей, где дети стали жертвами АКДС, принимают решение подавать в суд, — говорила она. — Не только на врачей, но и на производителей и на правительство». Юристы — специалисты по делам о причинении личного вреда рекламировали свои услуги по радио и телевидению, в газетах, журналах, на обороте телефонных справочников. Они убеждали родителей детей, пострадавших от прививок, не прятаться, добиваться, справедливости и компенсаций, которых они достойны. В 1981 году, за год до показа «Прививочной рулетки», было подано три иска против производителей вакцин. К концу 1982 года юристы подали 17 исков, а за каждый из последующих четырех лет — 41, 73, 219 и 255 соответственно.
Судьи симпатизировали пострадавшим. Седьмого марта 1983 года у четырехмесячного Тайлера Уайта после второй прививки АКДС «произошел судорожный припадок, продлившийся несколько часов». Через несколько месяцев припадок повторился, за ним последовали другие — и мальчику поставили диагноз: эпилепсия и тяжелая степень задержки развития. Через три года присяжные присудили Тайлеру 2,1 миллиона долларов. Семнадцатого марта 1980 года у Мишель Грэхем «началось тяжелое необратимое неврологическое расстройство — так называемая энцефалопатия [поражение мозга]» после первой прививки АКДС. Присяжные присудили Мишель 15 миллионов долларов. Мелани Том получила 7,5 миллиона долларов. В результате других процессов семьи получали 5,5 миллиона, 2,5 миллиона, 1,7 миллиона долларов, а многие другие покидали зал суда, получив компенсацию «в пределах миллиона».
Суммы, запрошенные истцами, возрастали по экспоненте — от 25 миллионов долларов в 1981 году (за год до фильма «Прививочная рулетка») до 414 миллионов в 1982 году, 655 миллионов в 1983 году, 1,3 миллиарда в 1984 году и 3,2 миллиарда — в 1985 году. В ответ на это фармацевтические компании повысили стоимость вакцин и добились страхования ответственности. В начале 1982 года доза вакцины АКДС стоила 12 центов. В июне 1983 года цена повысилась до 2 долларов 30 центов, а через год — до 2 долларов 80 центов. К 1985 году стоимость одной дозы АКДС составляла 4 доллара 29 центов — то есть повысилась в 35 раз меньше чем за три года. Однако повышение прибыли фармацевтических компаний не уравновесило затраты на судебные компенсации. В 1984 году сумма требований по искам превысила сумму продаж АКДС в двадцать раз. В 1985 году, несмотря на то, что цена вакцины практически удвоилась, компенсации за ущерб превысили сумму продаж в тридцать раз.
Результат был предсказуем. Фармацевтические компании отказались от производства вакцин. В 1960 году АКДС производили семь компаний. К 1982 году осталось только три — Connaught Laboratories в Свифтуотере, штат Пенсильвания, Lederle Laboratories в Перл-Ривер, штат Нью-Йорк, и Wyeth Laboratories в Филадельфии. Тринадцатого июня 1984 года компания Wyeth Laboratories объявила, что больше не будет распространять АКДС. Тем же летом Connaught Laboratories сообщила, что не в состоянии получить страхование ответственности и перестанет производить вакцину АКДС для американских детей. После объявления Connaught Laboratories осталась только одна фирма-производитель АКДС — Lederle.
Девятнадцатого декабря 1984 года Джеймс О. Мэйсон, директор Центров по контролю и профилактике заболеваний, выступил перед Подкомитетом по охране здоровья и окружающей среды Палаты представителей конгресса. Комитет желал знать, сколько доз вакцины АКДС имеется в наличии. По словам Мэйсона, ситуация сложилась отчаянная. «Двадцать седьмого ноября [1984 года] компания Lederle поставила нас в известность, что у них трудности с производством и две партии, которые ожидались в январе и феврале 1985 года, мы не получим. Мы немедленно связались с департаментами здравоохранения штатов, и было установлено, что в распоряжении штатов сейчас имеется приблизительно полтора миллиона доз». Затем Мэйсон оценил положение дел: «Если сопоставить это количество со средним ежемесячным потреблением в масштабах страны... окажется, что к концу февраля 1985 года запасы этой вакцины у нас истощатся».
Через три месяца вакцины против коклюша в Соединенных Штатах не будет. Мэйсон прекрасно понимал, каковы ставки, и должен был что-то предпринять, чтобы пополнить запасы. Поэтому он порекомендовал ввести календарь прививок, близкий к оптимальному, рассудив, что лучше хоть какой-то иммунитет, чем совсем никакого: «[Мы] разработали рекомендации, цель которых — попытаться обеспечить максимальную профилактику в период возможного дефицита вакцины. В число этих мер входит отсрочка четвертой вакцинации АКДС, которую обычно проводят в возрасте полутора лет, и пятой вакцинации, которую обычно проводят в возрасте четырех-шести лет».
Двенадцатого февраля 1985 года, через несколько месяцев после того, как Центры по контролю и профилактике заболеваний порекомендовали отсрочить четвертую и пятую вакцинации АКДС, Американская педиатрическая академия созвала чрезвычайный съезд, чтобы обсудить дефицит вакцины. На нем присутствовали представители Американской медицинской ассоциации, Американской академии семейных врачей, министерства обороны, министерства здравоохранения и социальных услуг, фармацевтических компаний и органов здравоохранения на уровне штатов, округов и крупных городов. Ничего хорошего они не услышали. Опрос сотен врачей показал, что хотя большинство из них следовали рекомендациям Центров по контролю и профилактике заболеваний, у каждого третьего все равно не хватало вакцины.
А дальше стало только хуже.
В 1979 году трехмесячный Кевин Тонер был навсегда парализован ниже пояса после прививки АКДС. У Кевина возникло редкое расстройство под названием «поперечный миелит», когда воспаляется один сегмент спинного мозга. Ни тогда, ни сейчас не было никаких доказательств, что либо коклюш, либо вакцина против него вызывает поперечный миелит. Однако в зале суда никто этого не учитывал. Присяжные присудили Кевину 1,13 миллиона долларов. Иск был подан на компанию Lederle Laboratoriesпоследнюю американскую компанию, которая еще производила вакцину против коклюша. В компании Lederle решили, что вывод однозначен. Теперь компенсацию будут получать не только дети с эпилепсией и умственной отсталостью. Платить придется за все что угодно. В компании понимали, что эта вакцина предотвращает только коклюш, столбняк и дифтерию, но не все остальные болезни, возможные в первый год жизни. Дело Тонера стало последней каплей. Первого апреля 1986 года фирма Lederle Laboratories сообщила Американской педиатрической академии и министерству здравоохранения и социальных услуг, что прекращает производство и продажу вакцины АКДС.
Пострадали и другие вакцины. Количество компаний, производивших вакцину от кори, сократилось с шести до одной, а вакцину от полиомиелита — с трех до одной. Производители вакцин уходили с рынка. США оказались на грани возврата в допрививочную эпоху.
Тогда вмешалось федеральное правительство — оно понимало, что вскоре американские дети останутся вообще без жизненно необходимых вакцин. Восемнадцатого октября 1986 года, в последний день работы Конгресса девяносто девятого созыва, законодатели утвердили законопроект, защищавший производителей вакцин, — Национальный закон о компенсации пострадавшим от детских прививок. Через месяц президент Рональд Рейган подписал его, и законопроект стал законом. В законе содержалась программа компенсаций пострадавшим, включавшая перечень вероятных осложнений после прививок, которые подлежат компенсации. Закон был призван облегчить жизнь родителям и поэтому предписывал компенсировать и потерю заработка, и гонорары юристам, и до 250 000 долларов за моральный ущерб. Ключевыми для программы были осложнения, которые привели к принятию нового закона, — судороги и поражение мозга, якобы вызываемые вакциной против коклюша.
Целью Национального закона о компенсации пострадавшим от детских прививок было дать детям возможность получить компенсацию за осложнения после прививок, не проходя дорогостоящей процедуры подачи исков в суды штата, а также защитить фармацевтические компании от ответственности и подтолкнуть изготовителей вакцин к продолжению исследований и производству новых вакцин. Правительство сняло бремя ответственности с плеч изготовителей вакцин и переложило на собственные.
Хотя законодатели разрабатывали программу так, чтобы она всех устроила, на деле она не устроила никого. Эдвард Брандт из министерства здравоохранения и социальных услуг сказал: «Законопроект создает устойчивое впечатление, что вакцина ответственна практически за все неблагоприятные состояния, возникшие после иммунизации, если нет неопровержимых доказательств, что они вызваны иными причинами. Эта презумпция виновности подорвет веру общественности в прививки».
Американская медицинская ассоциация хотела, чтобы то, какие именно побочные эффекты от вакцины подлежат компенсации, определила комиссия специалистов ученых, поскольку опасалась, что иначе решать эту задачу придется конгрессменам. А родители беспокоились, что изготовители вакцин, которые теперь в основном застрахованы от ответственности, не особенно заинтересованы в обеспечении безопасности вакцин. Генри Ваксман, калифорнийский сенатор-демократ, предложивший этот законопроект в палате представителей, заметил: «Я признаю, что законопроект, за который я ратовал, вероятно, не идеален для большинства сторон в этом споре. Несомненно, производители предпочли бы более надежную защиту от ответственности. Родители пострадавших детей, конечно, предпочли бы более щедрую компенсацию и меньше ограничений на судебную деятельность. А администрация Рейгана, уверен, предпочла бы закон, на который не надо тратить никаких денег».
Несмотря на всеобщие опасения, Национальный закон о компенсации пострадавшим от детских прививок спас вакцины. В 1986 году, когда был принят закон, юристы подали 255 исков против изготовителей вакцины АКДС, а в 1996 году, по прошествии 10 лет после принятия закона, — всего шесть. Кроме того, закон создал механизм информирования родителей о безопасности вакцин — систему независимого обзора вакцин и возможность сообщать о вероятных побочных эффектах через Систему регистрации побочного действия вакцин (Vaccine Adverse Events Reporting System, VAERS).
В мае 1982 года Кэти Уильямс от имени организации «Недовольные родители вместе» выступила перед комитетом Паулы Хокинс в конгрессе и зачитала список требований. Прошло всего четыре года, и почти все они были удовлетворены.
Руководителям британского здравоохранения, как и их американским коллегам, пришлось иметь дело с судебными исками, группами разгневанных родителей и недоверием средств массовой информации. Но в отличие от США, где вакцины едва не исчезли вовсе, в Англии все кончилось иначе. Споры привели к одному из самых необычных и драматичных судебных разбирательств по иску потребителей в современной истории — и к неожиданному ответу на вопрос, может ли вакцина против коклюша в принципе нанести непоправимый вред здоровью.
Мерч
Рассылка
