«И вот я лежу голый на операционном столе, а меня снова спрашивают, не передумал ли я». История мужчины, сделавшего вазэктомию

Контрацепция зачастую до сих пор считается зоной ответственности (и тревоги) преимущественно женщин. Однако положение дел постепенно меняется. Наш читатель Артем сделал вазэктомию, когда они с женой решили больше не иметь детей. Про свой опыт он рассказал НЭН.

Через месяц мне исполнится 30 лет, и самым важным реализованным решением за прошедший год для меня стала вазэктомия. К своему возрасту я уже успел стать счастливым отцом троих детей, младшие из которых — разнополые двойняшки. Так что имел полное право на операцию, несмотря на «юный» возраст (для проведения операции по собственному желанию по закону должно быть выполнено одно из двух условий — либо возраст от 35 лет, либо наличие двоих детей).

Три причины

Мотивация к прощанию с фертильностью у меня получилась многоступенчатой.

После очень непростой второй беременности и второго ЭКС за три года моя любимая заявила, что больше мы размножаться не будем. Она таких слов на ветер не бросает, и я отнесся к ним максимально серьезно. План мы уже «перевыполнили»: хотели двух детей, а тут — трое за два раза. Два сына и дочь — это оптимальный набор для нас. О лучшем я бы и мечтать не мог. Раз мы решили, что детей у нас больше точно не будет, а состариться я искренне желаю вместе именно с этой женщиной, то решение об «окончательной» контрацепции напрашивалось само собой.

Второй причиной стала забота о здоровье жены и детей. Все детишки родились недоношенными (30-я и 34-я неделя), и все здоровы. Новая беременность, если бы она случилась, с высокой вероятностью также завершилась бы раньше срока, да и двойни нередко повторяются. И закончиться новая попытка может уже не столь удачно. Основной же страх для меня — подвергнуть спокойную жизнь своих детей риску при рождении не очень здорового или «особого» сиблинга. Это невероятно тяжелая ситуация.

Третье: я очень остро воспринимаю несправедливость в распределении половых ролей «по природе». Я достаточно активный отец, стараюсь участвовать во всех родительских взаимодействиях на равных с женой. Так что самый тяжелый для меня возраст детей — период до их рождения, ведь там я никак не мог поучаствовать. Я не мог позволить, чтобы моя любимая, восстановившись после родов и завершив грудное вскармливание, первым делом побежала ставить спираль или перевязывать трубы. Я посчитал, что будет справедливее, если решение вопроса нашей совместной фертильности я возьму на себя.

«А если еще детей захочется?» Сопротивление системы

Забрав в августе 2024 года жену с двойней из роддома аккурат к трехлетию старшего, я погонял эти мысли так и эдак в голове несколько месяцев и в ноябре записался на консультацию. Читал много материалов и комментариев под ними, в том числе все, связанное с мужской контрацепцией, на НЭН. Больше меня интересовали не медицинские факты (там все понятно), а вопросы мотивации и оценка результатов.

О том, что думаю сделать вазэктомию, я никому не рассказывал. Клинику выбрал поближе к офису и все вопросы решал в обеденные перерывы. Хороших частных рядом не оказалось, поэтому я обратился в большое госучреждение с историей. Исходил из соображений, что если хирург ежедневно оперирует тяжелых пациентов по урологии и онкологии, то с моей ерундовой операцией справится в два счета. Так и оказалось.

Однако сопротивление системы было таким, что от первой консультации до операции прошло аж три месяца.

На первой консультации уролог долго уговаривал меня передумать, потом выдал список анализов, которые мне нужно сделать (анализы крови на разные показатели, ЭКГ, «госпитальный комплекс» и некоторые другие исследования; все это обошлось мне примерно в 5000 рублей).

И на последующих встречах мою железобетонную решимость неоднократно пытались пошатнуть слабыми доводами вроде «а если еще детей захочется», «а как же новый брак», даже любовниц упоминали, хотя это уж тут причем… Я не рассматриваю для себя вероятность развода всерьез, я не смогу оставить свою любимую после всего, что она для меня сделала. Естественно, люди меняются, но надеюсь, что будущая версия меня не оскотинится настолько.

Увидев, что отказываться я не планирую, врач заявил, что большая часть обратившихся все равно не доводит эту идею до конца: не я первый — не я последний. Еще пришлось дать обещание, что перед операцией я на всякий случай сдам сперму в банк. Это обещание я выполнять не стал: хранить биоматериал без конкретной цели и платить за это я посчитал бессмысленным, а донорство идет вразрез с моими ценностями: я хочу нести ответственность за своих детей, а не осеменять направо и налево.

Странно, что врач не рассказал мне про возможность пункции, — я узнал о ней лишь после операции самостоятельно. Дело в том, что при вазэктомии выработка сперматозоидов сохраняется, они просто не попадают в сперму, но сам процесс идет без перебоев. Соответственно, через прокол яичка их всегда можно извлечь для ЭКО. Эта манипуляция выполняется под местной анестезией и обычно легко переносится. Если я вдруг передумаю, пункция мне подходит гораздо больше криоконсервации.

«Все вокруг переживали за мою фертильность как за свою»

После первой платной консультации с урологом остальные были бесплатными. Хирург из отделения андрологии и онкоурологии мне сразу понравился, внушал доверие. Однако он тоже всерьез к моему запросу не отнесся, сказал, что вазэктомию делают крайне редко, многих удается переубедить.

Он снова и снова переспрашивал, не передумал ли я. Практически все, кто узнавал, почему я попал в отделение, интересовались, зачем я так, да почему. Казалось, что все вокруг переживали за мою фертильность как за свою.

Когда я не отказался, мы с хирургом оговорили подробности. Решено было выполнить вазорезекцию, а не вазэктомию. Первая отличается от второй большей эффективностью за счет вырезания участка протока вместо его перевязывания. Но и восстановление фертильности еще менее вероятно.

Также решили, что наркоз мне ни к чему — хватит местной анестезии.

Во время оформления документов мне дали подписать согласие на операцию: что я осознаю ее необратимость и что у меня действительно больше двух детей. При этом на принесенные свидетельства о рождении детей даже не взглянули.

«Перед каждым рассечением хирург снова спрашивал, не передумал ли я»

В середине февраля я лег в стационар. Тут меня ждало разочарование. Я заранее договорился с врачом на один день в порядке исключения (тогда как по протоколу операция проводится на второй день), ему удалось освободить окошко лишь на следующее утро. Ночь в отделении совершенно не входила в мои планы! Пришлось передоговориться и сбежать вечером домой к семье под строгим обещанием в семь утра быть в отделении. Попросил тещу отвести в сад старшего, очень неловко за это, но что поделать — я слишком далеко зашел, чтобы все бросить.

Операция заняла ровно 15 минут, самыми неприятными ощущениями были уколы анестезии. Перед каждым рассечением хирург снова спрашивал меня, не передумал ли я. Я еле удержался, чтобы оставаться серьезным: я прошел длительный подготовительный этап, сдавал столько анализов, много раз заявлял о своей непоколебимой решимости — и вот я лежу голый на операционном столе, а мне снова задают этот вопрос. Общаясь с коллегами во время операции, врач упомянул, что всеми силами пытался меня отговорить и даже переносил операцию с этой целью — но я «не одумался».

Только по возвращении в палату я заметил, что швы у меня несимметричны: один значительно выше другого. Когда уточнил у врача, что это за аномалия, вдруг анатомически обусловлено… получил ответ, что ему так было удобно, никакой разницы высота рассечения протока не имеет. Но я предполагаю, что разная скорость восстановления на разных участках объясняется именно несимметричным расположением.

Выписали меня спустя пять часов после операции. На следующий день была назначена перевязка, но по факту мне там просто показали, чем ежедневно обрабатывать швы и как наклеивать широкие пластыри.

Восстановление поэтапно было следующим (индивидуальный показатель, у всех может быть по-разному):

• 12 часов спустя — спала анестезия, появилась неострая боль с одной стороны;

• второй день — прошла ноющая боль, почти не кровоточит, но заменяю пластыри ежедневно;

• семь дней — никаких неприятных ощущений не осталось, перестал беречься и осторожничать при ходьбе и беге;

• десять дней — зажили ранки, перестал носить пластыри, только кончики ниток задевают за одежду;

• пять недель — один из швов пропал без следа.

Полное восстановление заняло семь недель со дня операции: ни внешне, ни по ощущениям я восстановить положение швов не могу.

Спермограмму врач разрешил мне сделать уже спустя две недели, хотя я читал про минимальный срок в месяц, пока остаются «живые» сперматозоиды. В итоге сдал на третьей неделе. Результат: ни одного подвижного сперматозоида, все клетки либо мертвые, либо поврежденные.

«Естественно, жена была шокирована»

Только когда я получил спермограмму, я поделился всей этой историей с любимой. Да-да, я даже жене сообщил по факту. Не считаю это честным и правильным, но в данном случае это было залогом успеха всего начинания, иначе с большой вероятностью она бы меня отговорила, дождалась бы собственного восстановления и сама бы сделала операцию.

Естественно, она была шокирована — не описать насколько. Однако, как мы позже обсудили, не оттого, что изменила свое решение не иметь детей, а потому, что в последнее время не замечала никаких странностей. Даже та аномально ранняя вылазка из дома в 5:30 утра в день операции жену не напрягла: надо пораньше на работу — значит надо. Очень кстати тут оказалось и затишье в нашей сексуальной жизни: она не видела залитого йодом паха, пластырей и колючих концов ниточек.

Своим родителям я еще не успел сообщить: они живут в другом городе, а такие темы я считаю правильным обсуждать лично. Скорее всего, они не поймут моего поступка. Чуть позже обязательно поделюсь подробностями с младшими братьями, когда они создадут свои семьи, считаю это важным. Насчет сестричек не решил пока. Вне семьи ни с кем делиться не собираюсь, мое окружение меня не поймет, да и слишком личное это дело.

На всю эту затею я потратил чуть меньше 50 тысяч рублей (включая первую консультацию, анализы и спермограмму). Думаю, если бы я обратился в частную клинику, все было бы гораздо быстрее, проще (без попыток переубедить меня) и, возможно, ненамного дороже. Зато не было бы такого ореола «борьбы с системой» — я ни о чем не жалею! Результатами этого пути я доволен, никаких негативных последствий ни в состоянии здоровья, ни в потере либидо, ни в мужественности в целом не испытываю.

Не хочу в конце давать никаких пожеланий, пусть каждый решает за себя. Отмечу, что операция действительно легкая, как по процессу, так и по восстановлению. Самое тяжелое — это пойти вразрез с социальными ожиданиями «самцовости» и взять ответственность за семью в свои руки. Наши избранницы через столько всего проходят из-за неравномерности эволюционного распределения, стоит и нам порой проявить инициативу и попытаться выровнять положение весов за счет доступных технологий.